Бедреддин Махмуд

Многие детали жизни Бедреддина спорны, поскольку он стал героем легенд и фольклора. Данные о жизни Бедреддина до восстания черпаются в основном из «Менакибнаме Шейха Бедреддина» — биографии шейха, написанной его внуком Хафизом Халилом. Сам автор писал в «Менакибнаме»: «Я рассказал в этом жизнеописании то, что слышал от самого шейха»[1], однако, по подсчётам османиста Х. Кисслинга, при самом благоприятном раскладе внуку Бедреддина на момент казни шейха не могло быть более 11 лет, и сомнительно, что Хафиз Халил мог много слышать от деда[2]. Ошибочно принято считать, что Махмуд родился в городе Симавна недалеко от Эдирне. Лакаб (прозвище) Симави тоже является результатом ошибки. По утверждению И. Узунчаршилы, место рождения Бедреддина — замок Самона между Караагачем и Диметокой недалеко от Эдирне. Известность шейх приобрёл как сын кади Симавны, а много позже из-за путаницы с городом Симав возле Кютахьи его стали называть Бедреддин Симави[3]. Точную дату рождения будущего шейха Ф. Бабингеру, изучившему османские источники, установить не удалось[4], поскольку источники приводят различные даты в диапазоне от 740 до 770 года хиджры (от 1339 до 1368 года). В «Менакибнаме» указан 760 год[5], в Британской энциклопедии приводится дата 3 декабря 1359 года[6] (что соответствует 761 году), Х. Кисслинг первым назвал дату, которую сейчас воспроизводят энциклопедии, — 3 декабря 1358 года[2][7].

Согласно «Менакибнаме», Бедреддин был старшим сыном Исраэла, одного из семи гази, завоёвывавших Румелию с Сулейманом-пашой, сыном Орхана[8][9]. Таким образом, семья отца Бедреддина попала в Европу с первой волной гази[10][11]. По «Менакибнаме», отец Исраэла и дед Бедреддина Абд ал-Азиз был великим визирем в государстве Сельджукидов, он занимал должность шейх аль-ислама, а также был учеником Руми и Хусама Челеби[8]. Кроме того, Хафиз Халил писал, что Исраэл бин Абд-ал-Азиз был родным племянником предпоследнего конийского султана Кей-Кубада III. В. А. Гордлевский и Ф. Бабингер считают эту версию правдоподобной[4][12], хотя некоторые историки оспаривают её[13][5]. Сам Бедреддин в вводной части своего труда «Варидат» подписался как Махмуд бин Исраэль бин Абд-ал-Азиз бин Алаэддин бин Ферамурз. По мнению Х. Кывылджимлы, османские историки сознательно отрицали или замалчивали происхождение шейха Бедреддина, поскольку его род был знатнее рода османских султанов. После завоевания Симавны в 1362 году Исраэл стал в нём кади и женился на дочери византийского коменданта (текфура) города, которая приняла ислам под именем Мелек[11][9]. О. Гёкяй полагал, что произошла путаница между словами «гази» и «кади» и Исраэл не был кади[5]. Видные удж-беи Хаджи Ильбеги и Гази Эдже, согласно сообщению Халила Хафиза, были родственниками Бедреддина, но по женской линии (были, по словам Халила, «семенем зятя»)[14].

Детство Махмуд провел в Эдирне, там же он получил начальное образование, а затем уехал из дома[9]. Ф. Бабингер описал путешествия Бедреддина согласно источникам (в основном «Менакибнаме»). В 1380 году дядя Бедреддина, Муайед, поехал вместе с ним в Египет, где они должны были углубить свои знания. Сначала они остановились в Бурсе, а затем, в 1381 году, прибыли в Конью и на четыре месяца стали учениками Фейзуллы, учителя логики и астрономии[15][4][16], вместе с Мусой, сыном шейха Махмуда, кади Бурсы. Из рассказа Хафиза Халила ясно, что если бы учитель не умер через год, то Бедреддин не уехал бы в Каир, а продолжал бы обучение в Конье. После смерти учителя один из товарищей Бедреддина, Муса, отправился в Самарканд, чтобы посвятить свою жизнь астрономии. Там он со временем основал знаменитую школу, среди учеников которой был Улугбек, создатель знаменитых астрономических таблиц и обсерватории[3][5][15]. Бедреддин и Муайед в 1381 году отправились в Дамаск, но из-за эпидемии чумы вскоре перебрались в Иерусалим[5].

Согласно «Менакибнаме», в Каир Бедреддин прибыл в 1383 году и там стал учеником известного религиозного учёного и философа Али бин Мухаммеда аль-Джурджани (1339—1413)[4][16][k 1]. Завершив обучение, Махмуд совершил паломничество в Мекку[4] (иногда паломничество относят к 1384 году[16]). Познакомившись в Мекке с учением шейха Зайлаи, он вернулся в Каир и стал учеником шейха Акмаля ад-Дина. По сообщению османского историка Ташкопрюзаде, в круг общения Бедреддина входил и известный врач Хаджи из Айдына[3][18]. На эти же годы пришлось и знакомство с шейхом Седжидом Хусейном Ахлати, известным суфийским мистиком[18]. С ним Бедреддин познакомился, когда присоединился к одной из научных бесед, которые султан Баркук (ок. 1339—1399) устраивал во дворце, — на этих беседах была возможность дискутировать с лучшими учёными Египта[5]. По рекомендации Хуссейна Ахлати султан пригласил шейха учить своего сына, Фараджа (1386—1412), вали Египта[3]. По другой версии, учиться у Бедреддина решил сам Фарадж[18]. В должности учителя Фараджа Бедреддин состоял три года[5].

Вскоре знакомство Бедреддина и Ахлати переросло в родство: их участие в дебатах при дворе Баркука пришлось последнему по вкусу, и он подарил Ахлати и Бедреддину двух абиссинских сестёр-рабынь в жёны. Этот брак стал поворотным моментом в жизни Махмуда — породнившись с шейхом Ахлати и став чаще с ним общаться, Махмуд изменил отношение к суфизму, который раньше не понимал[5], вступил в суфийский орден и отправился в Тебриз вскоре после Ангорской битвы[19][16][5].

Ибн Арабшах, который лично беседовал с Бедреддином в 1416 году в Синопе, писал, что Бедреддин совершил в молодости путешествие в Самарканд, где обучался фикху у учёного хаджи Абдал Малика Самаркандского[20]. По легенде, там Махмуд встречался с Тамерланом и в присутствии улемы отвечал на вопросы эмира, поразив его учёностью. Тамерлан предложил Бедреддину пост шейх аль-ислама при своём дворе и руку своей дочери, а получив отказ, отпустил его, одарив подарками и осыпав похвалами. Тамерлану Бедреддин отказал, поскольку видел сон, в котором друг и учитель шейх Ахлати призывал его в Каир. Посетив на пути Битлис, Махмуд вернулся в Каир и успел попрощаться с Хусейном Ахлати, а после смерти последнего на короткое время возглавил суфийский орден[19][16][5]. Спустя всего шесть месяцев Бедреддин отправился домой через Алеппо, Конью и Тире[21][5]. Легенда гласит, что в это время он был приглашён на Хиос губернатором острова и обратил его в ислам. Губернатор пригласил его, якобы увидев во сне и пожелав после этого стать его учеником[21][5]. Согласно «Менакибнаме» Бедреддин стал популярен благодаря своим проповедям, и когда он возвращался после обучения домой, его слава шла перед ним, и его восторженно встречали. Известно, что в бейлике Айдын и в районе Эдирне Бедреддин приобрёл много сторонников[22].

В 1410 году один из претендентов на султанский престол Муса Челеби назначил Бедреддина своим кадиаскером (военным судьёй). Наряду с удж-беем Михалоглу Бедреддин был одним из главных сторонников Мусы. Поскольку в полномочия кадиаскера входило распределение тимаров, Бедреддин добился дружбы многих пограничных беев[14]. Бёрклюдже Мустафа, согласно легендам, был помощником Бедреддина во время пребывания шейха на посту кадиаскера[23]. 5 июля 1413 года Муса был разгромлен своим братом Мехмедом в битве при Чамурлу. Шейх был отправлен в почётную ссылку под надзор в Изник (бывшая Никея), получив от султана содержание 1000 акче в месяц[21]. В Изнике Бедреддин завершил два своих ключевых труда на арабском: «Постижения» («Варидат») и «Свет сердец» («Нур-уль-кулюб»). Там же, в Изнике, он начал объединять вокруг себя недовольных новым султаном, среди которых в основном были видные представители местных дервишских сект, которых Идрис Бидлиси называл «его мюриды». Вероятно, именно в Изнике шейх основал свою собственную секту дервишей. Его проповедь равенства и взаимоуважения между христианами и мусульманами была близка социальному порядку, существовавшему в пограничных тюркских общинах[24].

«Восстанием шейха Бедреддина» историки называют несколько отдельных очагов восстания, при этом все, кроме одного, находились в Малой Азии. Лже-Мустафа с Джунейдом в это же время подняли мятеж в западной части Румелии. Если посмотреть на карту, то видно, что в то время почти все провинции Османской империи были охвачены беспорядками. Бунтовали даже в Токате, родном городе Мехмеда, где всё время междуцарствия он находил поддержку[24].

Судя по имеющимся свидетельствам, первый мятеж произошёл в Айдыне, на полуострове Карабурун, где, по разным источникам, в 1415, 1416 или 1418 году вспыхнуло восстание Бёрклюдже Мустафы[24][26][27]. Последователей Бёрклюдже Мустафы Дука называл «простой деревенский народ»[28]. Оценки количества восставших, стекавшихся к горе Стилярий, различны: пять-шесть тысяч[29], от двух до десяти тысяч[30]. Затем в Манисе, бывшей столице бейлика Сарухан, поднялось восстание дервиша Торлака Кемаля[24][26], обращённого иудея, вокруг которого собралось около семи тысяч бродячих дервишей и крестьян, обнищавших от поборов и грабежей за годы междоусобиц[30][31]. Мустафа и Торлак проповедовали общее владение имуществом[28]. Если лозунги равенства и общности имущества привлекали к ним бедноту, то идеи равенства христиан и мусульман, проповедовавшиеся ими, обеспечили им поддержку немусульманского населения[32].

Узнав о беспорядках в Анатолии, Мехмед приказал санджакбеям подавить их, но в Айдыне восставшие ожесточённо сопротивлялись. Санджакбей Айдына Александр Шишман (сын Ивана Шишмана) потерпел поражение, не смог достичь успеха и санджакбей Сарухана Тимурташ-паша-заде Али-бей. Султану пришлось отправить против восставших своего великого визиря и воспитателя, Баязида-пашу, который прибыл из Добруджи. Вместе с Баязидом в войске для придания статуса находился и юный Мурад (сын Мехмеда). По словам Дуки, Баязид-паша «убивал всех на своём пути, не щадя ни единой души, ни молодых, ни старых, ни мужчин, ни женщин». Бёрклюдже Мустафу, раненым попавшего в плен, он привёз в Эфес и казнил, но сначала предводителя восстания возили по улицам города на верблюде привязанным к кресту[33][34][28] (или распятым[35]). Спасшиеся соратники Бёрклюдже Мустафы присоединились к Торлаку Кемалю[34], но это восстание тоже было подавлено Баязидом-пашой, а Кемаль повешен. Последователи обоих казнённых предводителей были безжалостно убиты. Всего было убито и казнено от 6000 до 8000 человек[33][34][16].

Источники сообщают, что после начала восстания Бёрклюдже Мустафы, из страха или по какой-то другой причине, Бедреддин решил покинуть Анатолию[36]. Шараф-хан Бидлиси писал, что Бедреддин сбежал, «прослышав о казни своего восприемника Бёрклюдже Мустафы»[27]. Оставив Изник, Бедреддин направился в Синоп, надеясь на помощь Исфендияра Джандарида против султана. Бей Исфендияр предоставил шейху суда, и тот покинул Малую Азию (возможно, весной или летом 1416 года), намереваясь отправиться в Крым, но был вынужден изменить планы из-за войны между Генуей и Трапезундской империей. Тогда шейх отплыл по Чёрному морю в Валахию, правитель которой, Мирча Старый, «оказал ему огромные почести и торжественный приём». Перейдя Дунай и утвердившись в Делиормане, Бедреддин объявил себя Махди[37] и разослал во все концы своих сторонников объявить, что власть отныне принадлежит ему. Призыв присоединяться к нему сопровождался обещаниями дать санджак и должность субаши. Бедреддина поддерживали феодалы и военные из Румелии, получавшие ранее тимары от Мусы Челеби и Бедреддина. После падения Мусы Мехмед I отобрал феоды у всех последователей брата, и потому они были недовольны султаном[33][38][27].

Бабингер отмечал, что Бедреддин стремился к захвату власти[39] и объявил себя султаном на основании своего предполагаемого происхождения от сельджукских султанов, при этом он обещал недовольным восстановить их в правах[36], которых их лишил Мехмед[38]. По словам Ф. Бабингера, с Джунейдом Измироглу, Исфендияром Джандаридом и Мирчей Бедреддин искал союза[40]. Доподлинно неизвестно, были ли скоординированы действия между шейхом Бедреддином и Лже-Мустафой[24]. У Стара-Загоре восставшие были разбиты великим визирем Баязид-пашой. Бедреддину удалось скрыться в лесах Делиормана. Люди, посланные Баязидом-пашой, вошли к нему в доверие, стали его мюридами, а затем схватили и отвезли к султану в Сероз[41].

До сих пор нет доказательств, что Бедреддин принимал участие в восстании, и как его современники, так и более поздние историки делятся на две части. К первой относились те, по чьему мнению шейх активно участвовал в восстании, агитировал, руководил действиями Бёрклюдже Мустафы и Торлака Кемаля. Например, османские историки Ашик-паша-заде (1393 — ок. 1484), Солакзаде (1592—1658) и Идрис Бидлиси (ок. 1455—1520) писали, что Мустафа Бёрклюдже и Махмуд Бедреддин согласовывали действия. Ко второй части относились те, кто полагал, что имя Бедреддина использовалось восставшими без его непосредственного участия. Так, Халил Хафиз и вслед за ним Ташкопрюзаде (1494—1561) отрицали участие Бедреддина в мятеже. Саад-эд-дин (1536/1537 — 1599) тоже был уверен, что Бедреддин был жертвой, то есть пострадал за своих учеников, использовавших его имя[9][23].

По поводу казни шейха историки оставили различающиеся сообщения. В изложении «Анонимной османской хроники», Ашик-паша-заде и Нешри в суде участвовал Молла Хайдар, который дал фетву, позволявшую казнить шейха, но запрещавшую конфисковывать имущество: «…кровь Бедреддина дозволена, а имущество запрещено»[k 2][k 3][k 4]. Согласно же Ибн Арабшаху, Бедреддин сам дал фетву на свою казнь[k 5]. Более подробный рассказ, объединяющий эти два варианта, содержится у Идриса Бидлиси и Коджи Хюссейна. Согласно этому рассказу, султан назначил учёный диспут, в котором с одной стороны выступал Молла Хайдар, а с другой — шейх Бедреддин. В ходе диспута о законах Бедреддин признал свою вину и согласился, что наказанием за его преступление должна быть смерть[k 6][k 7][5]. По поводу даты смерти в источниках имеются расхождения. Упоминаются 1416 год[7][22], 1 марта[47] или 18 декабря этого года[26][34], 1418 год[48], осень 820 года (1417 год; Ибн Арабшах)[20], 823 год (1419/1420; Коджа Хюссейн)[26][46], 1420 год[34][5][7][23] (Шараф-хан Бидлиси[27]). Ученикам шейха разрешили устроить его гробницу (мезар), а имущество было передано его родственникам[43]. Это позволило семье Бедреддина сохранить своё привилегированное положение в османском обществе[35]. То, что Бедреддин был казнён, но семья сохранила положение, показывает, что это был политический приговор[49]. Казнь Бедреддина состоялась на рыночной площади в Серезе, шейх был повешен, возможно, он был раздет. Тело провисело несколько дней, пока спасшиеся последователи не смогли забрать тело и похоронить его[35]. Последователи суфия продолжали существовать как секта в Добрудже и Делиормане и спустя столетия после смерти шейха и его внука, вызывая неприязнь у властей и улемов, которые не делали различий между ними и кызылбашами[24].

Бедреддин писал в основном на арабском языке. Основным трудом шейха был трактата «Поступление» (Varidat), другие носили названия Camiu’l-fusulin, Letai'fü’l-işarât, Teshil, Meserretü’l-kulûb, Ukudü’l-cevahir, Çerağu'l-fütuh, Nurü'l-kulub.

Бедреддин прославился своими политическими и философскими идеями. Он придавал большое значение мистическим практикам: зикр, риязет, муджахеде и т. д. — и после посвящения в суфизм в Египте сам старался жить такой жизнью. Согласно «Варидат», он утверждал, что мистическое озарение может произойти лишь вследствие обращения к Богу, очищения сердца и следования пути пророков. Бедреддин выступил против утверждения, что тела воскреснут, и поэтому подвергался критике. По его словам, после того, как тело разложилось и превратилось в прах, оно не восстановится таким, как прежде. Он не был сторонником разделения тела и души. Рай и ад Бедреддин тоже объяснил иначе, чем было принято в исламе суннитского толка[5].

Согласно А. Гёльпынарлы, существовала секта, члены которой утверждали, что Бедреддин не умер, и верили, что однажды шейх вернётся. По мнению Гёльпынарлы, идеи шейха не имели ничего общего с шиизмом и алевизмом[52]. Несмотря на поражение Бедреддина, его секта существовала в Добрудже в течение по крайней мере двух столетий после его смерти[24].

Исламские османские учёные, близкие ко двору, отрицательно отзывались о Бедреддине. Так, один из них, шейх тариката джельвети Азиз Махмуд Хюдайи, написал султану Ахмеду I: «Шейха Бедреддина повесили, и он навлёк гнев Всевышнего». Хотя Идрис Бидлиси хвалил достоинства Бедреддина, высоко оценивал его знания и мудрость, но он также заявлял, что со временем у шейха проявились «хвастовство и спесивость», и обвинял его в ереси и безбожии[5][51].

Османский историк Ташкопрюзаде верил, что шейх «был пойман и несправедливо убит». Бурсали Мехмед Тахир отмечал, что обвинения в адрес шейха проистекали из неспособности правильно понять текст «Варидат». Точка зрения о том, что идеи Бедреддина не были связаны с политическими амбициями, также поддерживалась некоторыми исследователями[5].