Анненков, Павел Васильевич

Па́вел Васи́льевич А́нненков (19 июня [1 июля] 1813[6] (по другим сведениям — 19 июня [1 июля] 1812[7] и 18 (30) июня 1812)[8], Москва — 8 [20] марта 1887, Дрезден[6]) — русский литературный критик, историк литературы и мемуарист из дворянского рода Анненковых. Старший брат генерала Ивана Анненкова. Будучи свидетелем смены поколений русских писателей XIX века, Анненков в своих мемуарах запечатлел некоторые значимые вехи развития литературы и создал портреты отдельных деятелей эпохи, в том числе Николая Гоголя, Ивана Тургенева, Виссариона Белинского, Александра Герцена и других. В течение многих лет занимался изучением рукописей, писем, черновиков и рисунков Пушкина, собирал воспоминания о поэте; итогом стали вышедший в 1855 году масштабный труд «Материалы к биографии Александра Сергеевича Пушкина», книга «Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху» (1874), а также собрание сочинений поэта в семи томах (1855—1857).

Павел Васильевич Анненков
Дата рождения 19 июня (1 июля) 1813[1][2][3]
Место рождения Москва
Дата смерти 8 (20) марта 1887[4][2][5] (73 года)
Место смерти Дрезден
Гражданство Российская империя
Род деятельности литературный критик, историк литературы и мемуарист
Язык произведений русский
Произведения в Викитеке
 Медиафайлы на Викискладе

Биография

Павел Васильевич Анненков вошёл в русскую культуру не только как основатель пушкинистики, но и как человек, обладавший способностью оказываться в нужное время в нужном месте. Он был свидетелем и участником многих знаковых событий XIX века: записывал под диктовку Николая Гоголя первый том «Мёртвых душ»; наблюдал, как Виссарион Белинский незадолго до смерти работал над вызвавшим большой общественный резонанс «Письмом к Гоголю»; входил в круг лиц, приглашённых на защиту диссертации Николая Чернышевского «Эстетические отношения искусства к действительности». Анненков находился в Париже в дни революции; раньше других (благодаря обширным знакомствам в самых разных сферах) узнал о грядущей крестьянской реформе. Он не пропускал значимых театральных премьер, посещал литературные чтения, фиксировал основные идеологические полемики своего времени. Тем не менее современники иногда называли его «туристом-эстетиком»[9], а потомки, изучавшие его биографию, — «лишним человеком», не стремившимся «оставаться в модном социальном тренде»[10].

Происхождение, семья, учёба

Вопрос, связанный с годом рождения Анненкова, остался открытым. Московская церковь, в которой в младенчестве крестили Павла Васильевича, была уничтожена пожаром[8]. Когда в 1832 году он обратился с запросом в духовную консисторию, то узнал, что метрическая книга с соответствующей записью не сохранилась. Однако нашлись свидетели (включая бывшего дьякона церкви), подтвердившие «факт крещения в июне 1812 г.». В то же время на дрезденском памятнике Анненкова значится другая дата появления на свет, сделанная со слов его жены Глафиры Александровны: «19 Juni / 1 Juli 1813»[8].

О родителях Анненкова известно немного. Его отец, представитель русского служилого дворянства Василий Александрович Анненков, и мать, Агриппина Фёдоровна Стрекалова, венчались в Москве в 1802 году. В семье, кроме Павла, росли ещё три сына: Фёдор, Иван и Александр. Судьбы братьев сложились по-разному. Фёдор в конце жизни достиг чина генерал-майора, а незадолго до смерти получил назначение на пост нижегородского губернатора. Иван был знако́м с Натальей Гончаровой и её вторым мужем Петром Ланским, которые в конце 1840-х или начале 1850-х годов передали ему рукописи Александра Сергеевича Пушкина и попросили оказать содействие в издании его произведений. Брат Александр славился пристрастием к карточной игре и порой ставил под угрозу «состояние всей семьи»[11].

В детстве и отрочестве Павел Васильевич подолгу жил в симбирском поместье матери, расположенном в селе Чирикове. Затем он поступил в Петербургский горный институт, однако оставил учёбу, не дойдя до специальных дисциплин. В 1833 году Анненков устроился на службу в министерство финансов, но и эта деятельность оказалась непродолжительной. Подав в отставку и став «бесчиновым неслужащим дворянином», Павел Васильевич решил связать свою жизнь с литературно-художественной средой. Этому способствовали и его поступление — в качестве вольнослушателя — на историко-филологический факультет Петербургского университета, и вхождение в столичные литературные круги[12][13].

1830-е годы. Вхождение в русскую литературную жизнь

Дом Лепена на Малой Морской улице. Середина XIX века

Знакомство с представителями русской литературы началось у двадцатилетнего Анненкова с Гоголя. Их первые встречи произошли, скорее всего, в 1832-м, а со следующего года Павел Васильевич стал завсегдатаем субботних вечеров, устраиваемых писателем во флигеле дома Лепена на Малой Морской улице. Попасть в этот круг новым людям было сложно, однако Гоголь, по-видимому, оценил острый ум и аналитические способности молодого человека, поэтому дал ему прозвище Жюль Жанен — так звали популярного в ту пору французского критика[14]. По воспоминаниям Анненкова, ему довелось побывать на премьере «Ревизора» в Александринском театре в 1836 году и присутствовать на первом чтении фрагментов «Мёртвых душ»[15].

После отъезда Гоголя из России своеобразную опеку над Павлом Васильевичем взял Виссарион Белинский, знакомство с которым произошло в доме преподавателя русской словесности Александра Александровича Комарова. Имя Анненкова в пору ещё ничего не говорило друзьям Белинского, поэтому изначально отношение к нему было весьма прохладным. Однако сам Виссарион Григорьевич с симпатией относился к новому знакомому и старался дать ему хорошие рекомендации[14]. Так, в письме, адресованном очеркисту Василию Боткину и датированном июнем 1840 года, он характеризовал Анненкова так: «мой добрый приятель… ты увидишь, что это бесценный человек, и полюбишь его искренно»[15]. Не исключено, что именно Белинский предложил Павлу Васильевичу набраться жизненных впечатлений во время зарубежных путешествий, а также составил маршрут поездки. Осенью 1840 года Анненков вместе с молодым публицистом Михаилом Катковым отправились на пароходе в Любек[14].

1840-е годы. Время путешествий

Первая зарубежная поездка Анненкова продолжалось в течение трёх лет — за это время он успел посетить страны Германского союза, Францию, Швейцарию, Англию, Данию, Шотландию, а также Ирландию, до которой в ту пору русские литераторы ещё не добирались. Свои впечатления Павел Васильевич отразил в цикле «Письма из-за границы», которые отправлял из разных стран сначала Белинскому, а затем редактору журнала «Отечественные записки» Андрею Краевскому, опубликовавшему их в своём издании под рубрикой «Смесь»[16]. Анненков знакомился с достопримечательностями городов (в Любеке его заинтересовал собор с алтарём Ганса Мемлинга, в Праге — Карлов мост), посещал университетские лекции в Берлине (именно там он впервые встретил Тургенева, с которым «даже не раскланялся»). В Риме молодой путешественник прибыл в дом Гоголя, предложившего гостю переписывать под его диктовку «Мёртвые души» и сопроводившего просьбу словами: «Старайтесь не смеяться, Жюль»[17].

Кружок Белинского. 1847

В 1843 году, вернувшись в Россию, Анненков обнаружил, что в стране ведутся бурные полемики между западниками и славянофилами. Поселившись в подмосковном Соколове вместе с Тимофеем Грановским и Александром Герценом, Павел Васильевич не только слушал идеологов западничества, но и включался их дискуссии[18]. В субботние вечера он приезжал к Белинскому, где участвовал в беседах о различных направлениях французского утопического социализма. Кроме того, Анненков сблизился с редакцией «Отечественных записок» — вероятно, именно он впервые заговорил о необходимости развивать такой жанр, как физиологический очерк, популярность которого успел оценить во Франции[19].

Зимой 1846 года Павел Васильевич вновь уехал в Европу. Обосновавшись в Париже, он имел возможность наблюдать за революционными событиями и встречаться с их участниками. Итогом поездки стала очередная серия публикаций: в журнале «Современник» появились «Парижские письма», в которых Анненков рассказывал не только о политике, но и о театральной жизни Франции[18]. Не исключено, что на содержание отдельных писем повлияло знакомство Павла Васильевича с Карлом Марксом, а также их дальнейшая переписка, в которой, в частности, анализировалась только что вышедшая книга политика и публициста Прудона «Система экономических противоречий, или Философия нищеты»[10]. Узнав о том, что тяжело больному Белинскому врачи рекомендовали пройти курс лечения на водах в Зальцбрунне, Павел Васильевич предложил свои услуги в качестве сопровождающего. Летом 1847 года в его присутствии Виссарион Григорьевич написал своё фактическое завещание — «Письмо к Гоголю»[18].

Первая половина 1850-х. «Пушкинские» годы

«Евгений Онегин». Автограф А. С. Пушкина

Многолетняя деятельность, связанная с изучением биографии и творчества Пушкина, началась у Анненкова во многом благодаря младшему брату. Вернувшись в октябре 1848 года в Россию, Павел Васильевич поселился в своём симбирском имении. Его уединённая жизнь периодически прерывалась письмами от Ивана Васильевича, получившего от Натальи Гончаровой и Петра Ланского рукописи Пушкина. Согласно контракту, заключённому между Натальей Николаевной и Иваном Анненковым, ему передавалось право на издание сочинений поэта. Младший брат настойчиво предлагал Павлу Васильевичу взяться за эту работу, но тот долго колебался — вплоть до осени 1851 года. Как писал впоследствии сам Анненков, даже когда в литературном сообществе заговорили об этом проекте как о деле решённом, его, тем не менее, «не покидали страх и сомнения в удаче обширного предприятия»[20].

Работа по подготовке издания велась у Павла Васильевича одновременно по нескольким направлениям. Первое касалось сбора воспоминаний — Анненков вёл обширную переписку, искал людей, знавших поэта лично, встречался с ними, записывал устные рассказы, редактировал полученные рукописи. В 1851—1852 годах в числе его корреспондентов и собеседников были лицейские друзья Пушкина, критик Пётр Плетнёв, брат поэта Лев Пушкин, товарищи Александра Сергеевича Константин Данзас, Павел Нащокин, поэт Павел Катенин, писатель Владимир Даль, прозаик и драматург Владимир Соллогуб и многие другие. В одном из писем Анненков признавался, что «беготня за современниками» отнимает у него очень много времени: «Биография Пушкина есть, может быть, единственный литературный труд, в котором гораздо более разъездов и визитов, чем занятий и кабинетного сидения»[21].

Порой для получения воспоминаний Павлу Васильевичу приходилось использовать дипломатические способности. Так, сохранилось его письмо Анне Петровне Керн, в котором Анненков просил её включиться в подготовку мемуаров и быть выше «маленьких и пошленьких соображений мещанского понимания морали». При этом он постоянно подчёркивал, что хотел бы избежать чрезмерных восхвалений поэта, — биографию Александра Сергеевича предполагалось воспроизвести на основе «местной правды», «на истине и неопровержимых фактах»[22].

Второе направление работы было связано с изучением российских периодических изданий 1810—1830 годов. Анненков внимательнейшим образом просматривал «Вестник Европы», «Московский телеграф», «Телескоп», делал выписки, воспроизводил цитаты из рецензий и литературных дискуссий — в результате одними лишь извлечениями из старых журналов было заполнено несколько толстых тетрадей. Как отмечал позднее историк литературы Леонид Майков, изучавший черновые заметки Павла Васильевича, биограф поэта искал в публикациях «указания на то, как постепенно слагалось в русском обществе воззрение на поэтическую деятельность Пушкина»[23].

Кроме того, существовало третье — возможно, самое сложное — направление, которое касалось исследования пушкинских рукописей и писем[23]. Анненков готовил к печати рабочие тетради поэта, разрозненные заметки автобиографического характера, наброски будущих произведений, рисунки, фрагменты статей, зарисовки. По словам литературоведа Георгия Фридлендера, в результате этой работы на первый план вышла «внутренняя творческая биография Пушкина», возникла «картина постоянного, сложного взаимодействия между мыслью Пушкина и окружающей действительностью»[24].

Исследуя черновики поэта и прослеживая по ним основные вехи творческой истории «Бориса Годунова», «Евгения Онегина», «Путешествия в Арзрум», «Тазита», «Медного всадника» и других произведений Пушкина, Анненков постарался не только показать внутреннюю эволюцию каждого из этих пушкинских замыслов, но и нащупать тот внутренний центр, который скреплял воедино отдельные разрозненные звенья жизни и творческой биографии поэта[24].

Работа осложнялась тем, что Павел Васильевич был вынужден постоянно помнить о неких самоограничениях. Дело было не только в цензуре, которая могла не допустить к печати откровенно «крамольные» материалы, но и из-за деликатных обязательств по отношению к инициатору проекта — Наталье Николаевне Гончаровой. Поэтому за скобками остались как детали семейной драмы поэта, так и история, ставшая причиной дуэли и смерти Пушкина[25]. Как писал впоследствии Иван Васильевич Анненков, его брату с самого начала приходилось распределять всю поступающую информацию на две группы — «для сведения» и «для печати». Если «Материалы для биографии А. С. Пушкина» были изданы в 1855 году, то отложенные рукописи Анненков опубликовал лишь в 1874 году в «Вестнике Европы» под названием «Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху. По новым документам»[26]. Подготовленное Павлом Васильевичем семитомное собрание сочинений поэта вышло в свет в 1855—1857 годах[6].

Вторая половина 1850-х — первая половина 1860-х. Литературная критика

Выход материалов о Пушкине и первого научного издания сочинений поэта воодушевил Анненкова — его труд был доброжелательно оценён литературным сообществом, а сам он обрёл репутацию грамотного литературоведа и текстолога. Опыт работы в формате биографически-мемуарного жанра открыл перед Павлом Васильевичем новые возможности. В 1857 году он опубликовал в «Русском вестнике» «Биографию Н. В. Станкевича», а в петербургском журнале «Библиотека для чтения» — статью «Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 г.», в которой воспроизвёл подробности своей встречи с писателем в Италии. В этих воспоминаниях впервые присутствовал человек, с которым Анненков был знаком лично; в дальнейшем подобный подход он использовал довольно часто — героями его этюдов и очерков становились те представители русской культуры, с которыми Павел Васильевич пересекался на разных жизненных этапах[27].

Некоторые понятия, использовавшиеся Анненковым в его критических работах, впоследствии основательно закрепились в русской литературе. По данным профессора МГУ Василия Кулешова, именно Павел Васильевич первым употребил в печати слово «реализм», дав одновременно понять, что услышал его от Белинского[28]. Он же первым в России произнёс слово «импрессионизм» применительно к творчеству пейзажиста Камиля Коро, отметив в одной из статей, что его картина «Вечер» — «это передача впечатления, которое даёт иногда глазу художника природа»[29]. Умение находить точные определения по отношению к тем или иным явлениям привели к удивительному совпадению: в 1860 году, ещё не зная о тургеневском замысле романа «Отцы и дети», Анненков в одном из писем, адресованных Ивану Сергеевичу, назвал не признающих авторитетов сотрудников журнала «Современник» «юными нигилистами» — словом, которое стало неотъемлемой частью характеристики Евгения Базарова[29].

В этот же период Анненков начал весьма активно заниматься общественной деятельностью. Он вошёл в состав учредителей Литературного фонда — организации, оказывавшей помощь литератором и членам их семей, которые попали в сложную финансовую ситуацию, а также поддерживавшей молодых перспективных поэтов и прозаиков[30].

Конец 1860-х годов. Семья

В 1860-х годах в личной жизни Анненкова произошли большие перемены: 48-летний мемуарист впервые связал себя брачными узами. Его избранницей стала тридцатилетняя Глафира Ракович, встрече с которой, по признанию Павла Васильевича, он был обязан Тургеневу. Как писал в воспоминаниях сам Анненков, именно Иван Сергеевич познакомил его с хозяевами художественного салона Карташевскими, приходившимися родственниками Глафире Александровне. Свадьба состоялась 22 февраля 1861 года, причём жених был настолько занят подготовкой к предстоящему событию, что забыл оповестить о нём одного из «виновников торжества» — Тургенева. Тот сам напомнил о себе, прислав из Парижа письмо с вопросом: «правда ли, что вы женитесь и на той ли особе, про которую мне могла писать гр. Кочубей? Если да, примите моё искреннее и дружеское поздравление»[31].

В дальнейшем Иван Сергеевич периодически упоминал в адресованных Павлу Васильевичу письмах про Глафиру Александровну («Передайте мой самый задушевный поклон вашей жене. Говорят, москвичи её на руках носили»)[32], однако первая встреча писателя с супружеской четой состоялась лишь в 1864 году, когда Анненковы отправились путешествовать по Европе. О своих впечатлениях Тургенев рассказал Полине Виардо: «Мой старый друг Анненков счастлив, как только может быть счастлив человек… они настолько друг в друга влюблены, что обмениваются бранными словами, пропитанными нежностью»[30]. У Павла Васильевича и Глафиры Александровны родились дочь Вера (1867) и сын Павел (1869). На появление первенца Тургенев откликнулся письмом: «Вот вы и отец теперь, отец ребёнка, подаренного любимой женщиной. Подобного счастья я никогда не испытывал и радуюсь, что оно достаётся человеку, которого я люблю»[33].

1870-е годы. Время мемуаров

Заботы о здоровье жены и рождение детей на время отвлекли Анненкова от мемуарно-биографической деятельности. В 1870-х годах Павел Васильевич с семьёй почти постоянно находился в Европе. В его письмах тех лет много внимания уделялось бытовым и финансовым вопросам: «Желаю объяснить Вам мою уступку — зачем основался я на зиму в Брюсселе? Вот зачем — нигде, всего менее в Париже — мог бы я иметь за 400 ф. в месяц 7 комнат в аристократическом квартале, окружённом лучшими учебными заведениями»[34]. Тем не менее литература постепенно вернулась в его жизнь: в 1874 году Анненков издал новый труд, посвящённый биографии Пушкина, тогда же подготовил к печати несколько статей о проектах и черновых набросках поэта[35]. Кроме того, Павел Васильевич приступил к работе над большим очерком «Замечательное десятилетие. 1838—1848». О своём замысле Павел Васильевич рассказал в одном из писем, датированных 1876 годом: «По совету Пыпина я стал писать воспоминания о Белинском и о людях 40-х годов вообще, которые мне так хорошо знакомы»[36]. Очерк, героями которого, помимо Белинского, стали Бакунин, Герцен, Гоголь, Грановский, Станкевич, был опубликован в «Вестнике Европы» (1880, № 1)[37].

Смерть. Судьбы детей

В 1880-х годах Анненков жил то в Берлине, то в Дрездене, то в Баден-Бадене. Незадолго до смерти он побывал в России, посетил вместе с сыном Павлом родовое симбирское имение Чириково[38]. С годами любые перемещения давались Павлу Васильевичу всё тяжелее — так, в 1885 году, приехав по просьбе Полины Виардо во Францию (где ему после смерти Тургенева предстояло рассортировать часть архивных материалов), он писал Глафире Александровне: «Никуда меня не тянет, ничего видеть не хочется, а было время! Кто мне отдаст мою молодость, восприимчивость, мою свежесть? Да и не нужно»[39].

Павел Васильевич Анненков скончался в марте 1887 года в Дрездене, где и был похоронен[8]. Глафира Александровна умерла через двенадцать лет — в 1899-м. Их дочь Вера Павловна Анненкова, ставшая женой немецкого военного, прожила почти девяносто лет — датой её смерти значится 1956 год. В её дрезденской квартире много десятилетий хранились оставшиеся после отца тургеневские письма, однако в 1945 году, во время бомбардировок, дом был разрушен, и архив не сохранился. Сын Анненковых Павел в 1895 году получил диплом Новороссийского университета, занимался экономикой, жил в селе Чирикове. Он ушёл из жизни в 1934 году[40].

Дружба с Тургеневым

Дружба Тургенева и Анненкова длилась несколько десятилетий. Их знакомство произошло в 1843 году в доме Белинского, однако молодой писатель и начинающий литературовед не сразу поняли и приняли друг друга. Уже после смерти Ивана Сергеевича Анненков рассказывал, что на первых порах они то сближались, то отдалялись — прошло время, прежде чем оба поняли: «есть какая-то непреодолимая связь, мешающая нам разойтись в разные стороны»[41]. Павел Васильевич, как правило, знакомился с новыми сочинениями Тургенева ещё до сдачи рукописей в печать (по утверждению Александра Пыпина, все его «последние произведения отдавались сначала на суд Анненкова»[10]) — этот взгляд со стороны был полезен автору, и некоторые замечания товарища Иван Сергеевич учитывал при доработке. Кроме того, Анненков поддерживал в писателе веру в себя, когда тот после резких оценок критиков впадал в уныние. Свидетельством тому — одно из писем Павла Васильевича, отправленное Тургеневу: «Все нити жизни притянуты у Вас к одному центру, таланту Вашему… а все прочее — фантом». Это, впрочем, не означало, что Анненков безоговорочно принимал всё им написанное, — так, после выхода «Нови» Павел Васильевич заметил, что в романе ему не понравились «памфлетические элементы» и «личные намёки»[42].

И. Е. Репин. Тургенев. 1874

В то же время и Тургенев помогал другу, когда тот приступил к работе над воспоминаниями о Пушкине. Погрузившись в работу, Анненков рассказывал Ивану Сергеевичу о возникавших вопросах и сомнениях. К примеру, в одном из писем от 1852 года Павел Васильевич признавался: «Третий месяц живу один-одинёшенек в деревне и недоумеваю, что делать. Он [Пушкин] в столице, он женат, он уважаем, и потом вдруг он — убит. Сказать нечего, а сказать следовало бы…». Тургенев, находившийся в ту пору в Спасском-Лутовинове под надзором полиции, ответил, что понимает, насколько тяжело «дописывать биографию Пушкина — но что же делать?» Его предложения и рекомендации Анненков нередко использовал при подготовке материалов[43].

Весьма тёплые отношения сложились у Анненкова и с Полиной Виардо. В своих письмах Тургеневу Павел Васильевич часто передавал привет «семейству Виардо», в котором у него была своя любимица — младшая из дочерей Марианна. После смерти Тургенева появились свидетельства, что в конце жизни страдающий от подагры писатель пребывал «в тяжёлых условиях, в одиночестве». Анненков обладал иной информацией: «Передайте слово благодарности и просьбу о воспоминании всем членам семейства Виардо, которые так Вас любят и берегут»[44].

Летописец полемики западников и славянофилов

В 1830—1840-х годах Анненков общался как с западниками, так и с представителями славянофильского лагеря. Он наблюдал за их дискуссиями, изучал их работы и видел, что — при всей разнице подходов — и те, и другие имели возможности для сближения позиций. В сборнике воспоминаний и критических очерков, вышедшем в Петербурге в 1881 году, Павел Васильевич воспроизвёл ряд их полемик, продемонстрировал условность некоторых существовавших стереотипов и отметил, что «западники… никогда не отвергали исторических условий, дающих особенный характер цивилизации каждого народа, а славянофилы терпели совершенную напраслину, когда их упрекали в наклонности к установлению неподвижных форм для ума, науки и искусства». Точно так же он показал, что укоренившаяся в ту пору привычка разделять представителей двух направлений на москвичей (славянофилов) и петербуржцев (западников) не имеет оснований, потому что географическая граница была размытой. По его словам, в столичном высшем свете иногда с симпатией воспринимали славянофильские идеи, а западники (например, философ Пётр Чаадаев и историк Тимофей Грановский) принадлежали к московскому интеллектуальному обществу[10]. Сам Анненков, будучи убеждённым европеистом, оказался вне лагерей и течений:

В либеральной среде середины XIX столетия Павел Васильевич Анненков вместе со своими единомышленниками (Боткин, Дружинин) представлял определённый тип «лишнего» человека, постоянно сомневающегося «во времени и в себе», открытого разнообразному идейному влиянию, «жадно» ищущего нравственные и эстетические идеалы эпохи[10].

Примечания

  1. Жданов В. В. Анненков, Павел Васильевич // АнненковМ.: Советская энциклопедия, 1962. — Т. 1.
  2. С. Тр. Анненков, Павел Васильевич // Русский биографический словарьСПб.: 1900. — Т. 2. — С. 200—202.
  3. Русские писатели 1800—1917: Биографический словарь (русский) / под ред. П. А. НиколаевМ.: Большая российская энциклопедия, 1989. — Т. 1. — 672 с.
  4. Жданов В. В. АнненковМ.: Советская энциклопедия, 1962. — Т. 1.
  5. Анненков, Павел Васильевич // Энциклопедический словарь / под ред. И. Е. АндреевскийСПб.: Брокгауз — Ефрон, 1890. — Т. Iа. — С. 810.
  6. Жданов В. В. Анненков П. // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. М.: Советская энциклопедия, 1962. — Т. 1. — С. 235—236.
  7. Словарь членов ОЛРС, 1911, с. 12.
  8. Жекулин, 2005, с. 262.
  9. Жекулин, 2005, с. 260—261.
  10. Шнейдер К. И. «Лишний человек» П. В. Анненков // Вестник Пермского университета. Сер. История. — 2014. № 1 (24).
  11. Жекулин, 2005, с. 262—263.
  12. Конобеевская, 1983, с. 443—444.
  13. Жекулин, 2005, с. 264.
  14. Конобеевская, 1983, с. 444.
  15. Жекулин, 2005, с. 266.
  16. Конобеевская, 1983, с. 445.
  17. Жекулин, 2005, с. 267.
  18. Жекулин, 2005, с. 268.
  19. Конобеевская, 1983, с. 450—451.
  20. Фридлендер, 1984, с. 9—11.
  21. Фридлендер, 1984, с. 12—13.
  22. Фридлендер, 1984, с. 15.
  23. Фридлендер, 1984, с. 14.
  24. Фридлендер, 1984, с. 18.
  25. Фридлендер, 1984, с. 22.
  26. Егоров, 1998, с. 9.
  27. Жекулин, 2005, с. 270—271.
  28. Кулешов В. И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. М.: Просвещение, 1982. — С. 14. — 238 с.
  29. Жекулин, 2005, с. 272—273.
  30. Жекулин, 2005, с. 274.
  31. Анненков, 1983, с. 445—446.
  32. Анненков, 1983, с. 459.
  33. Жекулин, 2005, с. 276.
  34. Жекулин, 2005, с. 277.
  35. Жекулин, 2005, с. 278.
  36. Елизаветина, 1983, с. 574.
  37. Елизаветина, 1983, с. 571.
  38. Жекулин, 2005, с. 282.
  39. Жекулин, 2005, с. 261—262.
  40. Жекулин, 2005, с. 282—283.
  41. Мостовская, 2005, с. 285—286.
  42. Мостовская, 2005, с. 287—288.
  43. Фридлендер, 1984, с. 24.
  44. Жекулин, 2005, с. 275—276.

Литература

This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.