Фитин, Павел Михайлович

Павел Михайлович Фитин родился 15 (28) декабря 1907 года в крестьянской семье в селе Ожогино Шатровской волости Ялуторовского уезда Тобольской губернии, ныне село входит в Шатровский сельсовет Шатровского района Курганской области[1]. Исторически половину деревни составляли Фитины, половину — Сидоровы, рассказывал о своей малой родине внук Павла Михайловича Андрей Анатольевич Фитин[2].

После окончания школы в 1920 году Павел работал в сельхозартели «Звезда». В 1921 году 13-летний Павел вместе с другими коммунарами и своим отцом, который был заместителем командира коммуны, провёл под арестом около месяца в ожидании казни, но был освобождён частями Красной армии[2].

В 1922 году в Ялуторовске принят в комсомол[3]. Вскоре его взяли на работу в райком. В 1922—1926 годах учился в школе второй ступени в Ялуторовске[4].

С марта 1927 года — член ВКП(б), c 1952 года — КПСС. С мая 1927 по июнь 1928 — председатель Бюро юных пионеров, заместитель ответственного секретаря Шатровского райкома ВЛКСМ (Тюменский округ).

В 1928 году поступил и в 1932 году окончил конструкторско-исследовательский факультет Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева. С июля по октябрь 1932 года работал инженером лаборатории сельскохозяйственных машин Московского института механизации и электрификации сельского хозяйства. С октября 1932 по октябрь 1934 года — заведующий редакцией индустриальной литературы в издательстве «Сельхозгиз». С октября 1934 по ноябрь 1935 года проходил службу в Рабоче-крестьянской Красной армии, рядовой в/ч 1266 Московского военного округа. В ноябре 1935 года вернулся в издательство, с ноября 1936 года стал заместителем главного редактора.

В марте 1938 года, в разгар чистки в НКВД после ежовщины, из-за отсутствия квалифицированных кадров было решено провести «партнабор» в органы НКВД СССР — 800 молодых коммунистов и комсомольцев с высшим образованием или студентов вузов[5]. 28 марта Фитин был направлен на учёбу на специальные ускоренные курсы Школы особого назначения НКВД в числе других гражданских специалистов. 7 августа того же года он стал стажёром в 5-м отделе Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР (внешняя разведка)[2].

С августа 1938 года — оперуполномоченный, затем начальник 9-го отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР. За год совершил головокружительную карьеру — 1 ноября 1938 года был назначен заместителем начальника 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР.

13 мая 1939 года, в 31-летнем возрасте Павел Фитин по предложению наркома внутренних дел Л. П. Берии возглавил внешнюю разведку органов госбезопасности в должности начальника 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР. «У Берии оказался безошибочный выбор. Он обратил внимание на Фитина, — считает биограф Фитина Александр Бондаренко. — У нас боятся говорить правду про Берию. Зато мы много говорим, что нельзя фальсифицировать историю». При этом человеком Берии Фитин не был, в его ближний круг не входил, что спасло ему жизнь после ареста Берии и его сподвижников[2].

В службе внешней разведки Павел Михайлович применил свой редакторский опыт: умение четко подавать и организовывать информацию. Он внедрил новый порядок подачи донесений: выводы в преамбуле, а подробности в дальнейшем тексте[2].

К началу Второй мировой войны резидентура внешней разведки СССР была обескровлена, в каждой из них оставалось по одному-два сотрудника. На ключевом направлении — в Германии — к концу 1939 года оставался всего один резидент. Фитин отправил в Берлин Александра Короткова, заслужившего позже прозвище «короля нелегалов». За год он восстановил связи со многими ценными агентами и довел численность резидентуры до 13 человек. Также в разных странах мира работали Василий и Елизавета Зарубины, Павел Журавлёв, Зоя Рыбкина, Исхак Ахмеров и другие великие разведчики[2].

«…В предвоенные годы удалось укомплектовать около 40 резидентур за кордоном и направить в них более 200 разведчиков, а также вывести на нелегальную работу многих кадровых чекистов. Это сразу же сказалось на результатах», — вспоминал П. М. Фитин о работе, проделанной за два предвоенных года[5].

В мае-июне 1940 года Павел Михайлович лично побывал в Германии, чтобы на месте ознакомиться с обстановкой. Он тщательно готовился к командировке, ежедневно по два часа занимаясь с учителем немецким языком, и отправился под чужим именем.

Одновременно Фитин укреплял резидентуру в формально нейтральных странах и сделал ставку на легальные резидентуры в США, Болгарии, Турции, Иране, Швеции. В январе-феврале 1941 году он совершил спецкомандировку — по официальной информации, в Турцию, однако не только туда. Очень важной была работа резидентуры в Иране, откуда наши разведчики сообщали об активных действиях Третьего Рейха, добивавшегося своих целей подкупом высшего руководства государства и усилением своей пропаганды: выпуском кинофильмов, журналов и другой печатной продукции[2].

С 26 февраля 1941 года Павел Фитин — начальник 1-го Управления Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ) СССР, с 31 июля 1941 года — начальник 1-го Управления НКВД СССР, с 12 мая 1943 года — начальник 1-го Управления НКГБ — МГБ СССР. Проработал в должности до 15 июня 1946 года.

С января по июнь 1941 года разведка НКГБ направила И. В. Сталину свыше ста донесений своих резидентов о подготовке Германии к нападению на Советский Союз. К сожалению, практика прямой передачи разведдонесений руководству страны существовала тогда не только в СССР, но и в Великобритании. Усилиями Павла Михайловича Фитина эта практика была пересмотрена, когда информационно-аналитическое управление сначала сопоставляло и оценивало полученные данные, и только потом представляло их для доклада в Кремль. Все доклады Фитина лично визировал нарком Л. П. Берия[5].

Фитин был одним из первых, кто докладывал Сталину дату нападения Германии на СССР[6].

Выдающиеся организационные способности Павел Михайлович Фитин проявил в годы Великой Отечественной войны.

Её первые дни были тяжёлыми, так как сразу была потеряна связь с резидентурой в Берлине, которая получала указания из Москвы через центр в районе Бреста. По предложению Берии для связи с Берлином было решено использовать легальные резидентуры в Лондоне и Стокгольме, однако связь установить не удалось. В этот период в разведку вернулись Арнольд Дейч, по приезде из Англии работавший старшим научным сотрудником в Институте мирового хозяйства АН, уволенный в самом конце 1938 года Вильям Генрихович Фишер, вошедший в историю как Рудольф Абель[7].

«В мероприятиях, разработанных Управлением в первые дни войны, основное внимание уделялось отбору наиболее способных разведчиков для работы в оперативных группах, которые останутся на временно оккупированной немцами территории после отхода частей Красной армии, — вспоминал П. М. Фитин в своих мемуарах. — Наши разведчики должны были организовать, возглавить, обучить советских патриотов для ведения партизанских действий в тылу врага и в тоже время вести разведывательно-диверсионную работу против немецко-фашистских захватчиков и их союзников. В первые же дни войны прошли подготовку десятки чекистов-разведчиков и выехали сначала на Украину, а затем в Белоруссию, Молдавию и западные области РСФСР… Помимо решения этой первоочередной задачи необходимо было усилить работу за рубежом, главным образом в целях нанесения наибольшего урона гитлеровской Германии»[7].

В короткий срок он восстановил большую часть резидентур за рубежом, курировал школы особого назначения, где проходили подготовку руководители партизанских отрядов, создал информационно-аналитическое управление, где анализировались данные, поступающие от агентов за рубежом[7].

25 августа 1941 года, опередив планировавшийся немцами госпереворот, СССР и Великобритания ввели свои войска в Иран. Это впоследствии позволило провести в этой стране полностью секретную встречу на высшем уровне. Работу по выявлению вражеских агентов в Иране возглавлял замечательный советский разведчик Геворк Вартанян. «Немецкое руководство никак не могло понять, как русские смогли при столь напряжённой обстановке на своем западном фронте в августе 1941 года высвободить силы, чтобы совместно с англичанами оккупировать Иран», — указывал в мемуарах Вальтер Шелленберг. Свыше 30 сотрудников иранской резидентуры СССР были удостоены высоких правительственных наград[2].

Возглавляя внешнюю разведку, он приложил огромные усилия, чтобы обеспечить руководство страны информацией о замыслах немецкого командования, сведениями о возможности открытия «второго фронта» и о начале сепаратных переговоров в Швейцарии об окончании войны между гитлеровским командованием, с одной стороны, и союзниками, с другой, а также о возможностях отхода руководителей Рейха через Швецию[2].

Разведкой от Кембриджской пятёрки был получен план германского наступления на Курской дуге, которое советские войска остановили упреждающим ударом за 15 минут до запланированного времени[2].

Разведка успешно дезинформировала противника с помощью «радиоигр», оказывала помощь партизанскому движению.

Остаётся неизученным провал покушения на Гитлера в июле 1944 года: оставленный Штауфенбергом портфель с бомбой был переставлен, открытые окна в комнате погасили взрывную волну. Возможно, кто-то постарался, чтобы фюрер остался в живых и Германия не вышла из войны до своего окончательного разгрома[2].

Работа разведки была сориентирована на будущее, как только стал ясен исход войны. Отслеживались все переговоры союзников и их позиции, благодаря чему перед Ялтинской конференцией 1945 года, когда решались вопросы послевоенного переустройства, Сталин получил от Фитина копию секретной телеграммы Черчилля Рузвельту. Союзники обсуждали, как переиграть Сталина на переговорах. «Сталин смог выбирать, где можно пойти на уступки, где нужно биться до конца», — говорит ветеран Службы внешней разведки Лев Соцков. Сталин смог добиться принятий решений в интересах СССР по всем важнейшим вопросам[2].

Исследователи считают, что под руководством Фитина советская разведка достигла самых выдающихся результатов[8][9][10]. «Предел мечтаний любой разведки мира» — так назвал директор ЦРУ Аллен Даллес добытые советскими разведчиками данные в период Второй мировой войны[2].

Неоценимый вклад внесла руководимая Павлом Фитиным служба в создание в СССР ядерного оружия[11].

На следующий день после состоявшегося в Лондоне 16 сентября 1941 года совместного заседания учёных из Комитета M.A.U.D. («Military Application of Uranium Detonation»/«Военное применение уранового взрыва») и Научно-консультативного совета Правительства Её Величества, где был представлен отчёт о результатах и перспективах научно-исследовательской работы, стенограмму этого сверхсекретного заседания Джон Кернкросс (агент «Лист» из Кембриджской пятёрки) в то время помощник лорда Хэнки, секретаря Имперского военного кабинета, передал в Москву. Проект создания ядерного оружия англичане готовились завершить в течение двух лет. Фитин обратил на это сообщение пристальное внимание и доложил Л. Берии, который распорядился передать полученные сведения на экспертизу в 4-й спецотдел НКВД, занимавшийся научно-исследовательскими разработками. С этого момента в СССР фактически началась работа по созданию атомного оружия (операция «Энормоз» (Enormous (англ.) — огромный, чудовищный) — в период, когда враг рвался к Москве, а положение на фронтах было угрожающим[5].

Фитину принадлежала идея создания специальной научно-технической резидентуры в США, утверждает ветеран КГБ СССР Лев Соцков. Её руководителем был один из создателей советской научно-технической разведки Леонид Квасников. Вместе с ним в США были направлены Александр Феклисов и Анатолий Яцков[2]. Целью операции советских разведчиков было сократить сроки создания советской атомной бомбы и помочь учёным выбрать правильный путь в их исследованиях. Операция «Энормоз» была утверждена 5 ноября 1944 года и была сверхсекретной, для чего применялись специальные способы защиты. Машинистке не диктовали текст целиком, особо важные слова вписывали от руки в одном экземпляре.

Полученные разведкой научно-технические данные ускорили и удешевили процесс создания советской бомбы, что в итоге не позволило США утвердить свою «ядерную монополию», а на Земле на несколько десятилетий обеспечить довольно устойчивый «двуполярный мир»[5]. «Добыв информацию об атомном оружии, разведка оплатила не только своё прошлое, но и своё будущее», — сказал об этой операции В.М. Молотов[2].

Рапорт, направленный Павлом Фитиным наркому государственной безопасности Меркулову в августе 1945 года, после американской бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, содержал указание на необходимость организации научно-исследовательских работ по проблеме освобождения внутренней атомной энергии, что подтверждает: Павел Михайлович предполагал, что исследования физиков-ядерщиков могут быть направлены не только на военные, но и на мирные цели[12].

Могила Фитина
на Введенском кладбище Москвы

Считалось, что плохо относившийся к Фитину ещё с довоенных времен Лаврентий Берия добился в июне 1946 года его освобождения от занимаемой должности[13], перевода в распоряжение управления кадров МГБ СССР и направления в советскую оккупационную зону Германии (Советская военная администрация в Германии) заместителем уполномоченного МГБ в Германии (сентябрь 1946 — 1 апреля 1947 г.)[14]. По другой версии, инициатором отставки Фитина был Н. С. Хрущёв[6].

На самом деле А. Ю. Бондаренко открыл, что послевоенная судьба Павла Михайловича окружена туманом дезинформации. Покинув руководство разведкой, Фитин выполнял важнейшую задачу по обеспечению «атомного блефа». И делал это последовательно: сначала в Германии было найдено заготовленное немцами урановое сырье, использованное советскими атомщиками в период, когда собственные урановые месторождения даже еще не были разведаны. Затем как заместитель начальника Управления МГБ по Свердловской области Фитин с 1 апреля 1947 года курировал все «закрытые города», где создавалось ядерное оружие. Важно было создать у американцев впечатление, что испытанием своей бомбы Советский Союз не ограничится и сможет дать на планируемые американцами бомбардировки наших городов адекватный ответ, хотя реально отвечать было пока нечем. 27 сентября 1951 года П. М. Фитина назначили министром госбезопасности в Казахскую ССР, где под его контроль попали Семипалатинский полигон и разведанные месторождения урана[5].

Павел Михайлович был избран делегатом XIX съезда КПСС.

После смерти И. В. Сталина Берия 16 марта возвращает Фитина в стратегическую, промышленную Свердловскую область начальником УМВД. В этой должности он проработал до 16 июля 1953 года, когда в результате борьбы Хрущёва за власть Берия был арестован и лишён всех постов, и одновременно развернулись репрессии против всех, с кем работал отстранённый министр внутренних дел.

29 ноября 1953 года Павла Михайловича Фитина уволили из органов безопасности с формулировкой «по служебному несоответствию», без пенсии, так как он не имел необходимой выслуги лет[15].

После отставки работал Главным контролёром Министерства госконтроля СССР (апрель 1954 — апрель 1958 г.), старшим контролёром Комиссии советского контроля СМ СССР (апрель 1958 — август 1959 года). Он был одним из немногих, кто встретил легендарного организатора военной разведки и контрразведки П. А. Судоплатова после его возвращения из заключения, в котором он провёл 10 лет[2].

В последние годы жизни работал директором фотокомбината Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами (с августа 1959 года, последнее упоминание — в июле 1963 года).

Увлекался рыбалкой, играл в теннис[16].

Павел Михайлович Фитин скончался 24 декабря 1971 года в Москве. Похоронен на Введенском кладбище (участок 29).