Салтыкова, Дарья Николаевна

Овдовела около 1756 года, будучи единственной наследницей значительного капитала своего мужа, она объединила в своих руках четыре самых крупных состояния одних из наиболее богатых и влиятельных родов в Москве: Ивановых, Скрипициных, Давыдовых и Салтыковых (последние состояли в дальнем родстве с царствующим домом Романовых), таким образом, Дарья Салтыкова становится одной из богатейших женщин-вдов в Москве: она получила в своё полное владение около 600 «душ мужеска пола» и 600 «душ женского пола», без учёта детей и новорождённых, в общей сложности около 1200 крепостных крестьян в поместьях, расположенных в Московской, Вологодской и Костромской губерниях, включавших огромное роскошное домовладения в Москве, большие поместья, а также солидное состояние.

Ей принадлежало большое и добротное имение Троицкое, все Верхние Тёплые Станы, а после смерти мужа ещё и село Красное-на-Пахре, в придачу все его окрестности и мелкие деревни. Владения простирались от Большой Лубянки до Кузнецкого Моста, на углу которого располагалась не сохранившаяся трёхэтажная городская усадьба, также была её.

В Костромской губернии были многочисленные имения, в частности Плосково, Филиха, Шубиха, Белышиха, Михалиха и Савиха.

Деревни Салтычихи, которые располагались в разных губерниях, в том числе и под Москвой, приносили значительный доход. О её богатстве говорит тот факт, что не поскупилась она и на крупные взятки чиновникам и различным должностным лицам, делала очень крупные пожертвования монастырям, храмам и церкви, занималась благотворительностью.

Первый сын, Сергей (1750-1801), не оставил потомства. Второй же, Николай (1751—1775), от брака с графиней Анастасией Фёдоровной Головиной имел детей: Фёдора (бездетен) и Елизавету (1772—1852), которая была замужем за графом Гавриилом Карловичем де Раймонд-Моден оставила после себя 4-х потомков.

Её праправнуками являлись статс-дама и меценатка Елизавета Николаевна Гейден, предводитель дворянства Николай Николаевич и фрейлина двора Александра Николаевна Зубовы, прапраправнуками генерал-лейтенант Николай Фёдорович, политический и общественный деятель Дмитрий Фёдорович и Мария Фёдоровна (зам. Шереметева) Гейдены, Ольга Николаевна (в замужестве Олсуфьева), Владимир Николаевич, Мария Николаевна (в замужестве Толстая) и Дмитрий Николаевич Зубовы, а также многие другие.

Городской дом Салтычихи в Москве находился на углу улиц Большая Лубянка и Кузнецкий Мост, то есть на месте, где позже были построены доходный дом Торлецкого — Захарьина и здания, принадлежащие ныне ФСБ России. Усадьба же, где Салтычиха чаще всего совершала истязания и убийства, находилась на территории нынешнего посёлка Мосрентген (Троицкий парк) рядом с МКАД в районе Тёплого стана.

Следователь по делу Салтычихи, основываясь на данных домовых книг самой подозреваемой, составил список из 11 фамилий крепостных, судьбу которых предстояло выяснить. Согласно официальным записям, 50 человек считались «умершими от болезней», 72 человека — «безвестно отсутствовали», 16 считались «выехавшими к мужу» или «ушедшими в бега». По показаниям крепостных крестьян, полученным во время «повальных обысков» в имении и деревнях помещицы, Салтыковой было убито 75 человек, в основном женщин и девушек[2].

При жизни мужа за Салтыковой не замечалось особой склонности к рукоприкладству. Это была ещё цветущая, весьма набожная женщина, потому о характере психического заболевания Дарьи можно только догадываться. Овдовев, Дарья стала совершать садистские преступления. Одним из возможных диагнозов может быть «гистрионическое расстройство личности». Примерно через полгода после смерти мужа она начала регулярно избивать, преимущественно поленом, прислугу. Поводы для наказания были самыми различными, от обычной улыбки до недобросовестности в мытье полов и стирке. Истязания начинались с того, что она наносила крестьянке удары попавшимся под руку предметом (чаще всего это было полено). Провинившуюся затем пороли конюхи и гайдуки, порой до смерти. Постепенно тяжесть наносимых таким способом ран становилась сильнее, а сами побои — продолжительнее и изощреннее. Дарья могла облить жертву кипятком или опалить ей волосы на голове. Также она использовала для истязаний горячие щипцы для завивки волос, которыми хватала жертву за уши. Часто таскала людей за волосы и при этом била их головой о стену длительное время. Многие убитые ею, по словам свидетелей, не имели волос на голове; Дарья рвала волосы пальцами, что свидетельствует о её немалой физической силе. Жертв морили голодом и привязывали голыми на морозе. Салтычиха любила убивать невест, которые в ближайшее время собирались выйти замуж.

Знакомые и соседи Салтыковой не раз замечали, что практически у всех крепостных отсутствовали волосы на голове, в поле на солнцепёке трудились крепко высеченные холопы в окровавленных рубашках, девушки часами стояли босыми на морозе. Не погибших после побоев, но тяжело пострадавших и засечённых почти вусмерть, и вовсе было не перечесть. Ходило немало слухов о людоедстве со стороны помещицы, о том, что якобы она убивает или заживо варит младенцев, а у девиц вырезает грудные железы, жарит и ест, но подтверждения этому найти так и не удалось, в связи с чем эта история приобрела легендарный характер.

В одном эпизоде досталось от Салтычихи и дворянину. Землемер Николай Тютчев — дед поэта Фёдора Ивановича Тютчева — длительное время состоявший с ней в любовных отношениях, в начале 1762 года женился на девице Панютиной. Из ревности Салтычиха задумала отомстить своему любовнику. Сначала она дважды посылала своих крепостных поджечь дом, в котором жил Тютчев со своей молодой женой; однако, крестьяне, испугавшись, не стали это делать, за что были подвергнуты телесным наказаниям[3]. Затем, узнав, что Панютина отправляется в Брянский уезд, а Тютчев будет её провожать, она отправила своих крепостных с целью устроить засаду и убить обоих. Об этих планах стало известно Тютчеву, что и сорвало планируемое преступление[3].

Жалоб на жестокую помещицу всегда шло много и при Елизавете Петровне, и при Петре III, но Салтычиха принадлежала к известному дворянскому роду, представителем которого к тому же был генерал-губернатор Москвы (Семён Андреевич Салтыков в 1732—1740 годах), а также через Прасковью Федоровну Салтыкову (1664—1723) — русскую царицу, супругу царя Ивана V (с 1684 года), мать императрицы Анны Иоанновны, была в родстве с царской семьёй, поэтому все дела о жестокостях оказывались решёнными в её пользу. Кроме того, она не скупилась на подарки властям. Доносчиков наказывали кнутом и ссылками в Сибирь[2].

Первоначальные жалобы крестьян привели лишь к наказаниям жалобщиков, поскольку у Салтычихи было много влиятельных родственников, и ей удавалось подкупать должностных лиц. Но двум крестьянам, Савелию Мартынову и Ермолаю Ильину, жён которых она убила, в 1762 году всё же удалось передать жалобу только что вступившей на престол Екатерине II[2].

Хотя Салтычиха принадлежала к знатному роду, Екатерина II использовала её дело в качестве показательного процесса, который ознаменовал новую эпоху законности, а также — для демонстрации московскому дворянству власти и готовности бороться со злоупотреблениями на местах.

Московской юстиц-коллегией было произведено следствие, продолжавшееся 6 лет. Следствием занимался специально назначенный безродный чиновник Степан Волков и его помощник надворный советник князь Дмитрий Цицианов. Они проанализировали счётные книги Салтычихи, что позволило установить круг подкупленных чиновников. Следователи также изучили записи о движении крепостных душ, в которых было отмечено, какие крестьяне были проданы, кто был отправлен на заработки и кто умер.

Было выявлено много подозрительных записей о смертях. Так, например, двадцатилетняя девушка могла поступить на работу в качестве прислуги и через несколько недель умереть. Согласно записям, у Ермолая Ильина (одного из жалобщиков, который служил конюхом) умерло подряд три жены. Некоторых крестьянок будто бы отпускали в родные деревни, после чего они тут же умирали или пропадали без вести.

Изучение архивов канцелярии московского гражданского губернатора, московского полицеймейстера и Сыскного приказа выявило 21 жалобу, поданную на Салтычиху её крепостными. Все жалобщики были возвращены помещице, которая произвела над ними самосуд.

Салтычиху взяли под стражу. При допросах применялась угроза пытки (разрешение на пытку получено не было), но она ни в чём не созналась и до поры вела себя очень нагло и вызывающе, рассчитывая на заступничество своего высокопоставленного родственника, московского градоначальника Петра Салтыкова. Малоэффективной оказалась и пытка известного разбойника в присутствии Салтычихи с извещением, что она будет следующая. Возможно, она была осведомлена о том, что пытки к ней применены не будут (ряд историков рассматривают теорию, что сама Дарья Салтыкова если не знала об обстоятельствах смерти Петра III и о том, что императрица состояла в любовных отношениях с Сергеем Салтыковым, то пользовалась защитой лиц, посвященных в компрометирующие Екатерину сведения). Не сработали и уговоры раскаяться священника московской церкви Николая Чудотворца Дмитрия Васильева.

Затем был произведён повальный обыск в московском доме Салтычихи и в Троицком, сопровождавшийся опросом сотен свидетелей. Были обнаружены бухгалтерские книги, содержавшие информацию о взятках чиновникам московской администрации, а опрошенные рассказали об убийствах, сообщили даты и имена жертв.

Взятки получили начальник полицмейстерской канцелярии Молчанов, прокурор Сыскного приказа Хвощинский, присутствующие Сыскного приказа Вельяминов-Зернов и Михайловский, секретарь Тайной конторы Яров, актуариус Сыскного приказа Пафнутьев.

Весной 1765 года следствие в московской Юстиц-коллегии было формально окончено и направлено для дальнейшего рассмотрения в 6-й департамент Правительствующего сената. Тогда же в 1767 году Екатерина подписывает указ о создании Уложенной комиссии - судебных коллегий. Но существовал этот орган недолго - через год он был упразднён. Проводится первый в Российской империи громкий судебный процесс. В России вырабатывается новая ветвь власти - судебная.

По итогам следствия Волков пришёл к заключению, что Дарья Салтыкова «несомненно повинна» в смерти 38 человек и «оставлена в подозрении» относительно виновности в смерти ещё 26 человек[1].

Жертвами мучительницы Салтычихи стали 139 человек. Судебное разбирательство длилось 6 лет. В конце концов, судьи признали обвиняемую «виновной без снисхождения» в 38 доказанных убийствах и пытках дворовых людей[1]. Однако сенаторы не стали выносить конкретного приговора, переложив бремя принятия решения на царствующего монарха — Екатерину II. В течение сентября 1768 года Екатерина несколько раз переписывала приговор. Сохранилось четыре собственноручных наброска приговора императрицы. 2 октября 1768 года Екатерина направила в Сенат указ, в котором очень подробно описала как наложенное на Салтыкову наказание, так и порядок его отправления. На полях этого указа рукою Екатерины возле слова она поставлено он. Есть версия, что императрица хотела сказать, что Салтыкова недостойна называться женщиной.

Салтыкова Дарья Николаевна была приговорена:[1][2]

1. к лишению дворянского звания;
2. к пожизненному запрету именоваться родом отца или мужа, также запрещалось указывать своё дворянское происхождение и родственные связи с иными дворянскими фамилиями;
3. к отбыванию в течение часа особого «поносительного зрелища», в ходе которого осуждённой надлежало простоять на эшафоте прикованной к столбу с надписью над головой «мучительница и душегубица»;
4. к пожизненному заключению в подземной тюрьме без света и человеческого общения (свет дозволялся только во время приёма пищи, а разговор — только с начальником караула и женщиной-монахиней).

Помимо этого императрица своим указом от 2 октября 1768 года постановила вернуть двум сыновьям всё имущество матери, до той поры находившееся в опекунском управлении. Также указывалось предать наказанию ссылкой на каторжные работы сообщников Дарьи Салтыковой (священника села Троицкого Степана Петрова, одного из «гайдуков» и конюха помещицы).

Приговор осуждённой «Дарьи Николаевой дочери» в части «поносительного зрелища» был приведён в исполнение 17 октября 1768 года на Красной площади в Москве. Затем в московском Иоанно-Предтеченском женском монастыре, куда прибыла осуждённая после наказания на Красной площади, для неё была приготовлена особая камера, названная «покаянной». Высота отрытого в грунте помещения не превышала трёх аршин (то есть 2,1 метра), оно полностью находилось ниже поверхности земли, что исключало всякую возможность попадания внутрь дневного света. Узница содержалась в полной темноте, лишь на время приёма пищи ей передавался свечной огарок. Салтычихе не дозволялись прогулки, ей было запрещено получать и передавать корреспонденцию. По крупным церковным праздникам её выводили из тюрьмы и отводили к небольшому окошку в стене храма, через которое она могла прослушать литургию. Жёсткий режим содержания продлился 11 лет, после чего был ослаблен: осуждённая была переведена в каменную пристройку к храму с окном. Посетителям храма было дозволено смотреть в окно и даже разговаривать с узницей. По словам историка, «Салтыкова, когда бывало сберутся любопытные у окошечка за железною решёткою её застенка, ругалась, плевала и совала палку сквозь открытое в летнюю пору окошечко»[4]. В то же время есть сведения, что, находясь в заключении, она родила ребёнка от караульного солдата, но пол ребёнка и его судьба остались неизвестными[2]. После смерти заключённой её камера была приспособлена под ризницу, которая была разобрана в 1860-м году вместе со зданием церкви[4]. Провела в тюремном заточении 33 года и умерла 27 ноября 1801 года. Похоронена на кладбище Донского монастыря, где была похоронена вся её родня. Надгробье сохранилось.