Пьер Лоти

Жюльен Вио родился 14 января 1850 года в Рошфоре на атлантическом побережье Франции, в протестантском семействе[3]. Первоначальное образование получил на родине, в 17 лет поступил в военно-морское училище в Бресте, далее судьба его оказалась связана с военным флотом. В «Жизни Арсеньева» Иван Бунин напоминает о том «волнующем и чудодейственном», что заключалось для юного Жюльена в слове «колонии»:

Постепенно продвигаясь по службе, дослужился в 1906 году до капитана; с января 1910 года — в списке резерва. Писательскую деятельность начал в 1876 году, когда после посещения Константинополя его сослуживцы убедили Лоти начать публикацию отрывков из дневника. В 1879 году вышел в свет его дебютный роман «Азиаде» — история любви флотского офицера-француза и турчанки (частично основанный на личных впечатлениях) — и сразу принёс автору популярность. В дальнейшем этот роман ценил Марсель Пруст.

Путешествия в экзотические страны подпитывали сюжеты и места действия романов Лоти. Двухмесячное пребывание в Папеэте в 1872 году привело к публикации в 1880 году «полинезийской идиллии» «Брак Лоти» (Le Mariage de Loti), по мотивам которой Лео Делиб создал оперу «Лакме» (1883). Именно эта книга пробудила интерес к Полинезии художника Поля Гогена[5]. Непосредственно за этим последовал «Роман одного спаги» (1881), действие которого разворачивалось в Сенегале. К 1883 году Лоти достиг большой известности как писатель, опубликовав роман о дружбе двух моряков «Мой брат Ив». В это время он находился в Тонкине и в сентябре — октябре 1883 года опубликовал в «Фигаро» три статьи о зверствах французских колониальных войск, из-за чего начальство чуть было не отправило его в отставку. Скандал способствовал популярности писателя.

В 1886 году вышел роман из жизни бретонцев — «Исландский рыбак». В «Британской энциклопедии» 1911 года он охарактеризован как вершина творчества писателя[2]. Критики отмечали, что Лоти не без успеха пытался адаптировать импрессионистскую технику для литературного творчества. В 1887 году был опубликован роман «Мадам Хризантема», навеянный летним визитом 1885 года в Нагасаки, где Лоти взял себе временную жену-японку. В первые пять лет после выхода в свет роман выдержал 25 изданий и был переведён на ряд языков. Этот роман во многом определил образ Японии в массовом восприятии европейцев конца XIX века и стал основой для двух опер: «Мадам Хризантема» Андре Мессаже (1887) и «Мадам Баттерфляй» Джакомо Пуччини (1904)[6].

В 1890 году Лоти выпустил описание путешествия в Марокко, в котором он участвовал с французским посольством и роман «История детства», основанный на его собственных воспоминаниях. Этот роман также оказал существенное влияние на Марселя Пруста. В 41 год Лоти был избран во Французскую академию, что вызвало протесты со стороны части литературного сообщества, считавшей его произведения легковесными; известие об этом он получил в Алжире, где находился на военном корабле. В 1892 году он опубликовал своеобразное продолжение «Азиаде» — «Призрак Востока». В 1895—1896 годах вышло трёхтомное описание путешествия в Святую Землю — «Пустыня», «Иерусалим» и «Галилея», а в следующем году «Рамунчо» — роман из жизни контрабандистов-басков. Он был навеян отношениями с басконкой Хуаной-Хосефой Крус Гаинса, с которой писатель прожил до самой смерти и которая родила ему четырёх детей[7].

В 1899—1900 годах Лоти побывал в Британской Индии, свои впечатления он опубликовал в книге 1903 года «Индия без англичан». Осенью 1900 года он был переброшен в Китай для участия в подавлении Боксёрского восстания. Воспоминания об увиденном были выпущены в 1902 году под названием «Последние дни Пекина». Далее Лоти публиковал романы, действие которых разворачивалось в Японии («Третья молодость госпожи Прюн», 1905) и Египте («Смерть в Филе», 1908). В 1904 году Лоти совместно с Эмилем Веделем перевёл на французский язык шекспировского «Короля Лира», который был поставлен на сцене театра Антуан. В 1912 году Лоти вместе с Жюдит Готье осуществил постановку пьесы «Дочь Небес» в Новом театре Нью-Йорка с Сарой Бернар в главной роли.

Писатель скончался в своём доме в Андае и был похоронен на острове Олерон. Его именем названа одна из аллей Марсова поля. На Таити в Фаутауа в честь Лоти назван небольшой водоём и установлен памятник[8]. На холме в стамбульском районе Эюп, откуда Лоти часто любовался панорамой бухты Золотой Рог, открыто кафе «Пьер Лоти»[9]. Вместе с тем на протяжении XX века востребованность книг Лоти — одного из самых популярных писателей Франции своего времени — неуклонно снижалась[10], а в англоязычном мире его имя оказалось прочно забытым[11].

Анри Руссо изобразил Лоти в феске

Главное отличие Лоти от мастеров приключенческого романа, которыми зачитывались его современники, состояло в акценте на экзотической атмосфере стран, где происходит действие его книг, а не на сюжетных хитросплетениях. Его прозу отяжеляют пространные описательные отступления от линии повествования, как правило, направленные на ознакомление читателя с нравами и традициями описываемых стран. Пристрастие Лоти к напыщенным многосложным эпитетам с отрицательной приставкой («неизъяснимый», «непостижимый», «непроницаемый» и т. п.), вероятно, повлияло на стиль прозы Джозефа Конрада[12].

По наблюдению Зинаиды Венгеровой, все колониальные романы Лоти «крайне субъективны по настроению, проникнуты скептицизмом ренановского характера; автор искусно воссоздаёт чудный мир тропических стран со всей их особенной, опьяняющей атмосферой поэзии, красоты и спокойной, созерцательной жизни». Контрастом к ним выступали, в её понимании, романы, посвящённые простым людям Бретани и Страны Басков, в которой ярко проявилась главная тема Лоти — символизировать контрасты жизни и смерти, составляющие трагедию человеческого существования. Частым сюжетом эскапистских произведений Лоти являются «глубокие, но краткие драмы любви, начинающиеся с прибытием корабля и заканчивающиеся, когда срок стоянки его окончен… Чувство любви с первого момента оттенено мыслью о разлуке и проникнуто какой-то успокоенной, примиренной грустью»[13].

Причинами, по которым от Лоти отвернулись читатели последующих поколений, считаются свойственный его произведениям налёт сентиментальности, упрощённая психология персонажей, упоение субъективными ощущениями рассказчика (le culte de moi), а также выход из моды как болезненных томлений декадентства, так и романтической ностальгии по былым эпохам и простым, неиспорченным людям из далёких от Европы стран[10].

Лоти в образе фараона в 1893 году.

Подобно английскому писателю Бёртону, своим поведением Лоти бросал вызов условностям морали викторианской эпохи[14]. При миниатюрном росте он уделял большое внимание своей физической форме. Чтобы не набрать вес, писатель оборудовал свой особняк залом для гимнастических упражнений. Он обожал позировать перед фотографами в самых экзотических нарядах, зачастую полуобнажённым (иногда в одной набедренной повязке), дабы развеять слухи, будто он носит корсет[15].

В квир-литературоведении «Мой брат Ив» рассматривается как один из первых в Европе романов об однополом вожделении и любви[16]. Сестра Наполеона III утверждала, что на флоте Лоти «застигли за актом мужеложства», однако уголовное преследование было свёрнуто[16]. Он окружал себя симпатичными моряками и в 1888 г. привёл на обед к Доде матроса с открытой грудью[16]. Семь лет спустя Эдмон де Гонкур писал в дневнике: «Лоти делает всё что можно, дабы его считали педерастом»[17].

Дом Пьера Лоти в Рошфоре, объявленный после его смерти музеем, — примечательный памятник архитектурной эклектики. Комнаты дома стилизованы под жилища гуманиста эпохи Возрождения, испанского идальго и турецкого паши. Лоти лично участвовал в отделке всех интерьеров, включая росписи стен. В слабоосвещённый готический зал хозяин допускал тех гостей, которые могли изъясняться с ним на старофранцузском наречии времён Людовика XI[15].

В так называемой мечети Лоти поместил предметы, привезённые из странствий по Востоку, включая пять саркофагов и кедровый потолок одной из мечетей Дамаска. Подобно герою декадентского романа «Наоборот», он собирал мумифицированных кошек из Египта, браслеты сенегальских танцовщиц, японскую храмовую скульптуру и многие другие безделушки, для хранения которых купил дом соседа[15]. Некоторые из ящиков, доставленных на склад Лоти из далёких стран, до сих пор не распечатаны, и их содержимое неизвестно[15].

• Моисеева Е. Н., Абидулин А. М. Интеллигент, не считавший себя таковым: французский романист Пьер Лоти и Восток // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. — 2016. — № 3. — С. 63—70.
• Кузмин, Михаил. Некрологи. Пьер Лоти (1850—1923) // Проза и эссеистика. В 3 томах / Сост., подгот. текстов и коммент. Е. Г. Домогацкой, Е. А. Певак. — М.: Аграф, 2000. — Т. 3. Эссеистика. Критика. — С. 332—334. — 768 с.
• Скаон, Габи. Дом Пьера Лоти: как совместить показ и хранение // Museum. — 2001. — № 210. — С. 49—55.

• Венгерова З. А. Лоти, Пьер // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Лоти, Пьер // Большая советская энциклопедия : в 66 т. (65 т. и 1 доп.) / гл. ред. О. Ю. Шмидт. — М. : Советская энциклопедия, 1926—1947.
• Работы Pierre Loti в проекте «Гутенберг»