Попов, Александр Степанович

Александр Степанович Попов родился 4 (16) марта 1859 года в поселении при Богословском заводе Турьинские рудники Верхотурского уезда Пермской губернии[3]. В семье его отца, священника Максимовской церкви Турьинских рудников Стефана Петровича Попова (1827—1897), кроме Александра было ещё 6 детей, среди них Августа, в будущем известная художница[* 1].

Первый известный предок А. С. Попова по прямой отцовской линии — Дмитрий Кондратьевич Кондаков (XVI век), государственный крестьянин деревни Стафоровской Селянской полусошки Вилегодской Пермцы Устюжского уезда[4].

В 10-летнем возрасте Александр был отправлен в Далматовское духовное училище (его старший брат Рафаил преподавал там латинский язык), где учился с 1869 по 1871 год. С 1871 года продолжил обучение в Екатеринбургском духовном училище — в то время в Екатеринбурге жила его старшая сестра Мария с мужем, священником Георгием Игнатьевичем Левитским[7]. Отец последнего, Игнатий Александрович Левитский, был весьма обеспеченным человеком и занимал ответственный пост в епархиальном училищном правлении[8].

В 1873 году, окончив полный курс духовного училища по наивысшему 1-му разряду, поступил в Пермскую духовную семинарию. После окончания с отличием общеобразовательных классов семинарии (1877) был зачислен без экзаменов на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Годы учения в университете были для него напряжёнными. Из-за болезни на втором курсе накопилась академическая задолженность по математике и он остался на второй год, после чего ему было отказано в освобождении от платы за слушание лекций. С 1879 года, продолжая учёбу, стал заниматься репетиторством[* 2]. Весной 1880 года работал «объяснителем» на электротехнической выставке в Соляном городке в Санкт-Петербурге, после чего был принят на работу электромонтёром в товарищество «Электротехник», занимавшееся освещением на улицах и в общественных местах[9]^:12—14.

В 1882 году защитил диссертацию на тему «О принципах магнито- и динамоэлектрических машин постоянного тока», получил учёную степень кандидат университета и приглашение остаться в университете для подготовки к профессорскому званию[9]^:19.

В 1883 году, по приглашению Е. П. Тверитинова, выбрал местом дальнейшей работы преподавание физики, математики и электротехники в Минном офицерском классе с переездом в Кронштадт из Санкт-Петербурга на постоянное место жительства[10]^:133.

В 1887 году стал членом Русского физико-химического общества (РФХО) и участвовал в экспедиции РФХО для наблюдения в Красноярске полного солнечного затмения. Попову было поручено фотографирование короны[9]^:19—20. Путешествие до Красноярска длилось более трёх недель: поездом от Санкт-Петербурга до Нижнего Новгорода, пароходом по Волге и Каме до Перми, поездом до Тюмени, пароходом до Томска, на лошадях до Красноярска[11]. Наблюдению затмения помешала плохая погода[12].

В летнее время в 1889—1898 годах заведовал электростанцией Нижегородской ярмарки. На проводившейся в 1896 году в Нижнем Новгороде XVI Всероссийской промышленной и художественной выставке работал и как экспонент[* 3]. В сельскохозяйственном отделе выставки (в подотделе метеорологии) демонстрировался его «Прибор для записи электрических разрядов в атмосфере». Ю. М. Шокальский, эксперт подкомиссии по метеорологии, в своем выступлении 23 июля 1896 года дал прибору высокую оценку, назвав его «оригинальным и прекрасным». Попов был награждён дипломом второго разряда «За изобретение нового и оригинального инструмента для исследования гроз». Во время работы Попова в Нижнем Новгороде его семья проживала в дачном местечке Выселки у станции Чёрная Московско-Нижегородской железной дороги. Сам он приезжал сюда по воскресеньям, любил отдыхать на Оке: удить рыбу, кататься на лодке[11].

Лаборатория Попова в Кронштадте

В 1890 году принял приглашение на должность штатного преподавателя[* 4] физики в Техническое училище Морского ведомства в Кронштадте. В 1893 году вступил в члены Императорского русского технического общества (РТО). В издававшемся VI отделом РТО журнале «Электричество» (сентябрь 1893 года) была опубликована его первая научная статья «Условия наивыгоднейшего действия динамоэлектрической машины». Попов был одним из инициаторов организации Кронштадтского отделения РТО (1894)[9]^:23.

Летом 1893 года как представитель от Морского министерства вместе с Е. В. Колбасьевым[13]^:61 был в составе российской делегации на Всемирной выставке в Чикаго. По маршруту следования делегации (Берлин — Париж — Лондон — Нью-Йорк — Чикаго) побывал на заводах AEG, в Париже был принят во Французское физическое общество (что давало возможность регулярно получать его информационные материалы), в Чикаго посетил университет, электротехнический институт, Филадельфийский завод Электротехнической компании. На выставке он увидел и демонстрацию опытов Н. Теслы, с работами которого был уже знаком[14]^:29—30.

С 1894 года ассистентом Попова по преподаванию гальванизма и практической физики в Минном офицерском классе, а также одним из близких друзей стал П. Н. Рыбкин. В доме у Попова часто устраивались музыкальные вечера с друзьями и близкими. Среди гостей были Н. Н. Георгиевский, С. С. Колотов, который неплохо играл на фортепиано, П. И. Ижевский — на скрипке, Рыбкин — на флейте. В концертах участвовали и Попов, имевший приятный баритон, и его жена, игравшая на фортепиано[9]^:33.

В конце 1897 — начале 1898 года переписывался с итальянским физиком А. Риги, который собирал материалы по истории беспроводной телеграфии и обратился к Попову с просьбой прислать его публикации по этому вопросу[15][* 5].

С конца 1897 года вступил в переписку с начавшим её Э. Дюкрете — французским предпринимателем и изобретателем, владельцем (с 1864 года) фирмы по изготовлению гальванометров, вольтметров, катушек Румкорфа, прерывателей и других электрических приборов, а также созданных им приборов для беспроводной телеграфии[* 6][17], — заинтересованным в сотрудничестве с Поповым[14]^{:33, 43—45} [* 7].

В январе 1900 года за участие в организации беспроводного телеграфирования между островами Гогланд и Кутсало Попову была объявлена «высочайшая благодарность»[20], после чего в марте последовало «высочайшее соизволение» на выдачу ему вознаграждения в 33 тысячи рублей. Сумма была определена с учётом необходимости разорвать контракт Попова с Нижегородской ярмаркой[* 8]. В апреле Попов разработал программу чтения лекций о беспроводной телеграфии и программу практических занятий[22]^:548. Летом 1900 года, по предложению Морского технического комитета, побывал на предприятиях Германии с целью ознакомления с разработками и производством приборов для телеграфирования без проводов[23].

С 1901 года, из-за отсутствия в Морском техническом комитете специалистов по беспроводному телеграфу, Попов значился в Морском ведомстве «заведующим установкой телеграфирования без проводов». Однако он не мог справиться со всем объёмом предстоящих работ, кроме того, не знал в тонкостях корабельное дело и, являясь служащим, был ограничен во взаимодействии с разными военными учреждениями. По его ходатайству, в 1901 году на флоте была учреждена должность «офицера, наблюдающего за установкой телеграфа без проводов на судах флота»[22]^:548.

В 1901 году занял должность ординарного профессора физики в Электротехническом институте императора Александра III. В 1901 году Попову был присвоен гражданский (статский) чин V класса статский советник[14]^{:36, 39}.

В начале 1902 года участвовал в работе проходившего в Москве 2-го Всероссийского электротехнического съезда, был избран его почётным участником. В 1902 году был избран почётным членом РТО, а в 1905 году — его президентом и председателем физического отделения. С 1 января 1906 года должен был занять место председателя физического отделения РФХО и президента РФХО[14]^{:37, 39—40}.

В августе 1903 года как представитель Морского ведомства в составе российской делегации участвовал в Берлинской конференции по международной регламентации работы станций беспроволочного телеграфа[14]^:38.

С мая 1904 года стал одним из трёх контрагентов в договоре с фирмами «Акционерное общество Русских электротехнических заводов „Сименс и Гальске“» и Gesellschaft für drahtlose Telegraphie m.b.H., System Telefunken. По условиям договора, в Санкт-Петербурге было организовано особое Отделение под наименованием «Русские электротехнические заводы „Сименс и Гальске“, Отделение для беспроволочной телеграфии по системе профессора Попова и Общества беспроволочной телеграфии». Оборотный капитал Отделению предоставляли обе фирмы, а прибыль делилась поровну на трёх контрагентов[14]^:38. В мае 1904 года Морское ведомство заключило контракт на поставку 24 станций «Телефункен» (аппаратура системы Слаби — Арко). До конца 1904 года были заключены контракты на поставку ещё 27 таких станций[22]^{:243—245, 555}[* 9].

В июне 1904 года находился в командировке в Берлине с целью подробного ознакомления с аппаратурой[24], покупаемой взамен станций Дюкрете[* 10]. В качестве эксперта и наблюдающего привлекался к работам по оснащению новыми станциями кораблей Второй Тихоокеанской эскадры[* 11]. В этих работах, помимо флотских офицеров, принимали участие Рыбкин и Е. Л. Коринфский[22]^:556—557.

В 1905 году купил дачу с большим участком земли (бывшее имение) на озере Кубыча около д. Лайково, где его семья проводила летний период отпусков и каникул, а в 1918—1921 годах проживала здесь постоянно[6][25][26].

Осенью 1905 года, в период прокатившихся по стране революционных событий, изменивших, в частности, права высших учебных заведений, учёный совет электротехнического института избрал А. С. Попова директором. На созванном после этого расширенном совете института под председательством Попова было принято постановление с такими словами: «…успокоение учебных заведений может быть достигнуто только путём крупных политических преобразований, способных удовлетворить общественное мнение всей страны…» Это стало поводом для нескольких вызовов Попова к городскому начальству и в Министерство внутренних дел, где ему было выражено неодобрение по поводу студенческих волнений в его институте[9]^:30[10]^:152—153.

Могила А. С. Попова на Литераторских мостках Волковского кладбища в Санкт-Петербурге

Александр Степанович Попов скоропостижно скончался 31 декабря 1905 (13 января 1906) года от инсульта[9]^:30[10]^:152—153. Похоронен на Литераторских мостках Волкова (ныне Волковского) кладбища[27] в Санкт-Петербурге.

3 января 1906 года «Петербургская газета» поместила некролог: «В последний день старого 1905 года Россия лишилась одного из своих выдающихся людей. Умер А. С. Попов, директор электротехнического института, умер сравнительно молодым, на 47-м году своей жизни, проведённой в неустанных научных трудах. Россия может гордиться им, как изобретателем беспроволочного телеграфа, хотя увы, и на нём исполнилась злополучная судьба русских изобретателей…».

В 1921 году СНК РСФСР постановил (по предложению профессора В. П. Вологдина на первом Всероссийском радиотехническом съезде в Нижнем Новгороде) обеспечить семью А. С. Попова пожизненным вспомоществованием[28].

Прибор Попова (грозоотметчик) возник из построенной им в 1890 году установки для учебной демонстрации опытов Герца с искровым передатчиком[14]^:29. Описание первой установки не сохранилось, а дату её создания связывают с началом цикла лекций Попова под названием «Новейшие исследования о соотношении между световыми и электрическими явлениями»[10]^:59[29]. Вначале было неудобно наблюдать искру в приёмной части установки через лупу. К 1894 году установка представляла собой два параболических рефлектора высотой около 40 см — в фокусе одного находился вибратор, состоящий из двух опущенных в масло металлических цилиндров и соединённый с катушкой Румкорфа, в фокусе другого располагались два таких же цилиндра, выполнявших роль резонатора. В ряде случаев для индикации принимаемых электромагнитных волн при демонстрации в затемнённом помещении использовалась так называемая «трубка Гейслера». До весны 1894 года ассистентом Попова в этих опытах был Н. Н. Георгиевский[13]^{:56—58, 63}.

Грозоотметчик Попова (фото из издания 1907 года)

Весной 1895 года Попов занялся воспроизводством опытов Лоджа[* 12], прочитав о них в журнале The Electrician, — он добивался постоянства работы когерера[31]^:257. Когерер Бранли — Лоджа представлял собой стеклянную трубку с металлическими опилками, которые резко увеличивали свою проводимость при электрическом воздействии. Для восстановления малой проводимости когерер нужно было встряхнуть, нарушив контакт между опилками. Лодж использовал ударник, управляемый вручную или пружинным механизмом. Попов и его ассистент П. Н. Рыбкин ввели в схему реле, включающее при срабатывании когерера звонок, ударник которого на обратном ходе встряхивал когерер. В дальнейших опытах применялись заземление и мачтовая антенна, предложенная в 1893 году Теслой[29][* 13].

Прибор впервые демонстрировался Поповым 25 апреля (7 мая по новому стилю) 1895 года на заседании РФХО. Тема лекции была: «Об отношении металлических порошков к электрическим колебаниям». Первое сообщение об этой лекции появилось в газете «Кронштадтский вестник» 30 апреля 1895 года[* 14]. Перед отъездом в Нижний Новгород Попов передал прибор в Лесной институт. Там он был установлен на метеостанции для регистрации атмосферных разрядов и испытан в соединении с громоотводом летом 1895 года Г. А. Любославским[33]. К прибору была подключена пишущая катушка братьев Ришар, профессор Д. А. Лачинов сначала дал ему название «разрядоотметчик»[9]^:24[34]. Протокол заседания РФХО был опубликован в журнале РФХО в августе 1895 года[35], схема и описание прибора появились в журнале РФХО в январе 1896 года. В статье, помеченной Поповым декабрём 1895 года, говорится о пригодности прибора «как для лекционных целей, так и для регистрирования электрических пертурбаций, происходящих в атмосфере», и выражается надежда, что «прибор, при дальнейшем усовершенствовании его, может быть применён к передаче сигналов на расстояния при помощи быстрых электрических колебаний, как только будет найден источник таких колебаний, обладающий достаточной энергией»[33].

В учебный сезон 1895—1896 годов Попов не занимался прибором, а с января 1896 года заинтересовался открытием Рентгеном X-лучей[31]^:258. В феврале 1896 года вместе с С. С. Колотовым изготовил рентгеновскую трубку, собрал установку и сделал ряд снимков, в том числе своей руки[9]^:37. По воспоминаниям В. К. Лебединского, Попов в 1896 году «очень много времени» отдал рентгеновским лучам[36]^:48.

Второй образец приёмника, подготовленного для лекционных целей[31]^:258, был показан Поповым в действии с передающим вибратором Герца 19 января 1896 года на заседании Кронштадтского отделения РТО[15][37]. Затем был показ на заседании РФХО 12 марта 1896 года[38], где демонстрировались оптические опыты с лучами Герца.

2 апреля 1896 года в Электротехническом институте ассистент профессора физики В. В. Скобельцын делает доклад о приборе Попова и демонстрирует приём электромагнитных волн от вибратора Герца из соседнего здания на изготовленный им самим приёмник по несколько видоизменённой схеме Попова[39]. На схеме Скобельцына в когерерной цепи показаны две спирали из провода с большим сопротивлением, подключённые последовательно к выводам когерера[10]^:66—73.

Летом 1896 года грозоотметчик экспонировался на Нижегородской выставке. Осенью 1896 года в газетах появляются краткие сообщения о работах Г. Маркони[40], который прибыл в Великобританию в середине февраля 1896 года[30] для демонстрации своей аппаратуры. В октябре публикуются подробные материалы в журналах Nature и The Electrician о приборах Боса и Маркони[41].

В 1897 году Попов экспериментирует с наполнителем для когерера с целью повышения его чувствительности, а также публикует ряд статей и выступает с докладами в связи с сообщениями о достижениях Маркони:

• Статья «Телеграфирование без проводов» в газете «Котлин» от 8 января 1897 года[41].
• Доклад «О возможности телеграфирования без проводников» в Кронштадтском морском собрании 31 марта 1897 года при большом стечении военных и гражданских лиц, демонстрация передачи сигнала в пределах здания[10]^:121—122[31]^:259.
• Письмо в редакцию газеты «Новое Время», опубликовано 22 июля 1897 года[40][* 15].
• Доклад «О телеграфировании без проводов» на съезде железнодорожных электротехников в Одессе 15 сентября 1897 года[42].

Весной 1897 года Попов и Рыбкин, увеличив мощность передатчика, проводят опыты с лекционными приборами на судах минного отряда в Кронштадтской гавани и достигают дальности приёма до 600 м[40], при этом Морское министерство впервые выделяет Попову средства (300 рублей) на эксперименты. Проведённые Рыбкиным опыты с доработанными приборами летом 1897 года — сначала между установленным на берегу передатчиком и катером с приёмным устройством, включающим чувствительный вольтметр, а затем между учебным судном «Европа» и крейсером «Африка» — показали возможность приёма сигнала на телеграфный аппарат на расстоянии до 5 км, при этом было обнаружено влияние металлических конструкций корабля на передающую станцию[31]^:259—260.

В подписанном Поповым и Рыбкиным отчёте об опытах, проведённых летом 1897 года, в частности отмечено[43]:

Для возможности телеграфирования обычной азбукой Морзе (точки, тире) нужны ещё вспомогательные приборы: на станции отправления особый прерыватель для действия румкорфовой спирали, дающий ряд разрядов, следующих ритмически, чтобы составить на приёмной станции из пунктирной линии длинные и короткие черты, а для станции получения нужен телеграфный аппарат более чувствительный, чем существующий в практике, с лентой, медленно идущей, так как самый способ возбуждения электромагнитной волны требует, чтобы отдельные импульсы следовали друг за другом не слишком часто.

19 октября 1897 года Попов выступает с докладом «О телеграфировании без проводов» в Электротехническом институте Санкт-Петербурга, где он, в частности, заявляет[44]^:89—90:

В течение целого года я не возвращался к опытам на открытом воздухе и занимался различными испытаниями приборов в лаборатории. Осенью 1896 г. дошли из Англии газетные сведения, что Маркони под руководством Приса производит опыты сигнализации с помощью электромагнитных волн и достиг расстояния до ½ мили… Но я лично был убеждён, что в закрытых ящиках Маркони был помещён прибор, аналогичный с моим, и потому с марта этого года начал подготовлять приборы для опытов передачи сигналов с помощью электромагнитных волн на большие расстояния.

Заключительная часть доклада[44]^:93:

Теперь остаётся только демонстрировать прибор в связи с телеграфом. Вопрос состоит только в подборе элементов, вибратора, молоточка, сопротивления обмоток телеграфа и т. д. Все это надо подобрать. Всякая волна делает точку на телеграфной ленте, но одними точками действовать нельзя, надо, чтобы вибратор действовал периодически. 5, 10, 15 точек дадут черту, и сигнализация становится возможной.

Здесь собран прибор для телеграфирования. Связной телеграммы мы не сумели послать, потому что у нас не было практики, все детали приборов нужно ещё разработать.

31 октября 1897 года Попов демонстрирует действие приборов в помещении Русского технического общества (РТО), при этом приёмник отвечает на возбуждаемые электромагнитные волны не только звонком, но и работой телеграфного аппарата. В докладе отмечается сходство и различие этих приборов и приборов Маркони[45]. По поводу этого выступления появилась статья Д. А. Лачинова, в которой он заявил, что идея этого способа принадлежит не Маркони, а Попову, который «не решался опубликовать» результаты, «считая свои опыты незаконченными». В статье также отмечено, что выступление Попова было организовано по просьбе председателя VI отдела РТО Н. Г. Егорова «с целью восстановить приоритет русского изобретателя»[46]. Проведённое вслед за этим собрание непременных членов VI отдела РТО констатировало, что согласно правилам о привилегиях Попов может по собственной инициативе сделать заявление для охраны своего изобретения[47].

26 ноября 1897 года Попов направляет письмо в редакцию журнала The Electrician как отклик на ранее опубликованную в нём статью Лоджа «The history of the coherer principle». В письме приводятся выдержки из статьи в журнале РФХО, опубликованной в январе 1896 года, с дополнением о результатах летних опытов 1897 года. Письмо заканчивалось словами: «Из вышеизложенного следует, что устройство приёмника Маркони является воспроизведением моего прибора для регистрации гроз»[48]. Оно было опубликовано в The Electrician в декабре 1897 года со схемой, похожей на схему приёмника, продемонстрированного В. В. Скобельцыным 2 апреля 1896 года[10]^:141—143[* 16].

19 декабря 1897 года газета «Петербургский листок» сообщила о произведённых Поповым 18 декабря 1897 года опытах телеграфирования без проводов из здания химической лаборатории Петербургского университета в аудиторию физического кабинета в другом здании, где проходило заседание РФХО (расстояние около 230 м[49]). После ухода Рыбкина на «станцию отправления»[50]:

Прошло 10 мин. полных напряжённого ожидания. Всё затихло. В назначенный момент мерно раздались четыре условленных звонка. Аппарат был приведён в действие… и на ленте обычной телеграфной азбукой обозначилось слово «Герц».

23 декабря Попов повторяет доклад там же в присутствии высшего морского начальства, офицеров Морского штаба и других представителей Морского ведомства. Доклад заканчивается успешным приёмом выбранного управляющим Морским министерством четырёхбуквенного сигнала[49].

В конце 1897 года Попов отвечает письмами на запросы А. Риги и Э. Дюкрете[15][16].

Опыты летом 1898 года проводились Рыбкиным на тех же судах, что и в прошлом году, но передающие станции работали с большими петлевыми антеннами, что обеспечивало устойчивую телеграфную связь при всех положениях судна[31]^:260—264. С 21 августа по 3 сентября было передано 136 служебных телеграмм[51].

В 1899 году Рыбкин и Д. С. Троицкий[* 17] на аппаратуре, изготовленной в водолазной мастерской Е. В. Колбасьева, обнаруживают возможность приёма импульсов искрового передатчика на телефон (на слух) при недостаточном для срабатывания когерера уровне сигнала. Приёмник по такой схеме, получивший название «телефонный приёмник депеш», был запатентован Поповым в России[52] и Великобритании[53][54]. При активном участии Дюкрете[14]^:34 были получены патенты во Франции[55], в США[56], Швейцарии, Испании. В 1900 году фирма Дюкрете начала серийный выпуск такого приёмника с товарной маркой «Попов — Дюкрете».

В августе — сентябре 1899 года Попов, Рыбкин и Колбасьев участвуют в испытаниях трёх станций беспроводного телеграфа, приобретённых у фирмы Дюкрете и установленных на кораблях Черноморского флота. Проверяются и «телефонные приёмники депеш», изготовленные в мастерской Колбасьева[14]^{:34, 46}[57]^:12.

29 декабря 1899 года Попов выступает с докладом «Телеграфирование без проводов» на Первом Всероссийском электротехническом съезде в Санкт-Петербурге. При описании в докладе передающей и приёмной станций Маркони, работавших с антеннами и заземлением, отмечалось: «Употребление мачты на станции отправления и на станции приёма для передачи сигналов с помощью электрических колебаний не было впрочем новостью: в 1893 г. в Америке была сделана подобная попытка передачи сигналов известным электротехником Николаем Тесла»[58]^:218.

Рыбкин отмечает (имея в виду период 1897—1899 годов и январь 1900 года): «…трёхлетний опыт показал, что длинная проволока, присоединённая к одному шарику разрядника, другой шарик которого тщательно соединён с землёю, представляет наилучшую, в то время, отправительную систему… был подмечен факт, что наилучший результат получается при совершенно тождественных проводах двух станций… были достигнуты следующие дальности: 9 миль при приёме на телеграфный аппарат и 28 миль при приёме на слух»[31]^:273—276.

В январе 1900 года Попов, Рыбкин и А. А. Реммерт участвуют в организации беспроводной связи на расстоянии около 46 км между островами Гогланд и Кутсало (вблизи Котки) для содействия операции по спасению броненосца «Генерал-адмирал Апраксин», севшего на камни у Гогланда[59]. Реммерт и Попов проводят работы на Кутсало. Используется аппаратура фирмы Дюкрете с опытными образцами «телефонного приёмника депеш»[17]. Высота антенной мачты на Гогланде была 50 м (высота антенны, спускавшейся к основанию утёса, на котором стояла мачта, составляла 64 м), на Кутсало — 62 м[* 18].

В 1900 году Попов разрабатывает когерер с контактом стальных иголок и угольных шайб на замену прежнего, который надо было вручную встряхивать в телефонном приёмнике после спекания частиц наполнителя от сильных электрических воздействий, в том числе от атмосферных разрядов[31]^:277. Эта разработка последовала после ознакомления (по собственному признанию Попова) с публикацией воспоминаний Юза, который в опытах с изобретённым им микрофоном наблюдал воздействие на него прерывистых токов, полагая, что микрофон находился под влиянием электромагнитных возмущений[60][54].

В 1900 году в Кронштадте организуется мастерская по изготовлению, ремонту и проверке приборов для станций беспроволочного телеграфа. По рекомендации Попова, руководителем мастерской был назначен Е. Л. Коринфский. В связи с заказами станций беспроволочного телеграфа у фирмы Дюкрете мастерская занималась в основном сборкой, проверкой, установкой и ремонтом этой аппаратуры. Некоторое количество станций было изготовлено по образцам аппаратуры Дюкрете, первая станция была изготовлена в конце ноября 1901 года по образцам, испытанным летом 1901 года[22]^{:170—173, 175}.

Летом 1901 года, начиная с мая, Попов руководит работами по установке семи станций Дюкрете на кораблях Черноморского флота и на берегу и обучает личный состав пользованию приборами. В период 19—21 августа Попов и Рыбкин[61] проверяют работу приборов по так называемой «сложной схеме», с выраженными резонансными свойствами. Разрядник в передатчике и когерер в приёмнике были вынесены из антенной цепи в отдельный контур, индуктивно связанный с антенной[57]^:12—15. Использовалась известная с 1893 года схема применявшегося в медицинской практике резонатора Удена — на похожее устройство (резонанс-трансформатор) Тесла получил патент в 1891 году[10]^:47—48.

Осенью 1901 года Попов и Рыбкин участвуют в работах по установке станций беспроволочного телеграфа в Области Войска Донского. Станции, приобретённые по инициативе Комитета донских гирл в Ростове-на-Дону у фирмы Дюкрете, обеспечивали связь между полицейско-лоцманским постом на острове Перебойном в устье Дона и Донским гирловым маяком в Таганрогском заливе[14]^{:36, 148—149}.

В 1902 году, в связи с недавними открытиями радиоактивных элементов, Попов разрабатывает оригинальный метод и создаёт прибор для измерения «напряжения электрического поля атмосферы с помощью ионизационного действия солей радия»[14]^:37.

В начале 1903 года Попов разрабатывает рекомендации Почтово-телеграфному ведомству по возможности беспроводной телеграфной связи между Россией и Болгарией с установкой станций в Одессе и Варне. Попов приводит доводы в пользу установки российской станции не в Одессе, а в Севастополе[62]. Эта часть проекта была реализована в 1904 году — в Севастополе на Мичманском бульваре была сооружена мощная береговая станция беспроволочного телеграфа. Болгария отказалась от участия в этом проекте[57]^:15.

В июле 1903 года Попов участвует в экспериментах со станциями, в приёмниках которых используется когерер Дюкрете повышенной чувствительности с низким напряжением питания. Одна станция была установлена на острове Туппурансаари, а другая — на минном крейсере «Посадник». Дальность приёма на телеграфный аппарат составила около 120 км и сравнялась с дальностью для телефонного приёмника[31]^:281—282.

В 1903 году Попов руководит опытами аспиранта С. Я. Лифшица по беспроводной передаче звукового сигнала с использованием телеграфного искрового передатчика и когерера с контактом стальных иголок и угольных шайб[* 19]. О полученных результатах был сделан доклад «Телефонирование без проводов» на 3-м Всероссийском электротехническом съезде в январе 1904 года[14]^:37—38[63].

В 1905 году Попов разрабатывает прибор по схеме дифференциального мостика для измерения ёмкости судовых антенн и передаёт его Рыбкину для практических испытаний[31]^:283.

Первая отечественная дискуссия связана с известным с 1908 года высказыванием Д. М. Сокольцова[* 22] в рецензии на книгу А. А. Петровского «Научные основания беспроволочной телеграфии»[10]^:112[73]:

В последней главе автор излагает историю беспроволочной телеграфии и описывает некоторые системы т. б. п. [телеграфии без проводов]. Здесь он повторяет старую патриотическую сказку о том, что беспроволочный телеграф изобретён А. С. Поповым, а в описании систем излагает всего две: несуществующую русскую систему А. С. Попова и немецкую Telefunken. Первой уделено 17 страниц, а второй 3. Вообще, совершенное отсутствие этой главы нисколько бы книги не испортило.

Редактор журнала РФХО В. К. Лебединский, зная о разногласии мнений специалистов, пропустил это резкое высказывание с целью вызвать дискуссию и найти истину[36]^:62. В 1908 году была создана комиссия РФХО по вопросу о научном значении работ Попова в составе: О. Д. Хвольсон (глава комиссии), Н. Г. Егоров, Н. А. Булгаков и А. Л. Гершун[74]. После обмена письмами с Бранли и Лоджем[* 23], а также документального обследования работ Попова комиссия представила доклад «Участие А. С. Попова в возникновении беспроволочной телеграфии»[75], в заключительной части которого говорится:

Для рассматриваемого дела не имеет значения, существовало ли одновременно с А. С. Поповым лицо, которое имело ту же самую идею и осуществило её в более совершенной форме, чем А. С. Попов. Мы знаем, что такое лицо есть, что оно признаётся изобретателем беспроволочного телеграфа. Но существование нескольких лиц, одновременно и самостоятельно возымевших и осуществивших одну и ту же самую идею, представляется, как показывает история науки и техники, явлением не редким. Признание за каждым из таких лиц права и почётного титула «изобретателя» не только не нарушает справедливости, но необходимо восстанавливает её.

Таким образом, по имеющимся в нашем распоряжении данным, независимо от всяких прочих обстоятельств истории данного изобретения, А. С. Попов по справедливости должен быть признан изобретателем телеграфа без проводов при помощи электрических волн.

То есть в выводах комиссии Хвольсона речь идёт не о признании приоритета Попова, а о признании Попова одним из изобретателей беспроволочного телеграфа. На это обращал внимание оппонентов один из видных историков радиотехники Н. И. Чистяков в 1990-х годах, отмечая, что о первом абзаце приведённой цитаты сторонники приоритета Попова обычно умалчивают[77].

В 1924 году появляется статья Лебединского, в которой он делает попытку установить приоритет в ряду изобретателей беспроволочного телеграфа, но в конце статьи ссылается на выводы комиссии Хвольсона[78]. В 1925 году в СССР прошли торжественные мероприятия по случаю 30-летия изобретения беспроволочного телеграфа. В публикациях отмечался приоритет Попова, но не забывались и другие изобретатели, в частности Маркони, сумевший «объединить вокруг себя громадные научные, технические и капиталистические силы»[68].

В 1926 году сотрудник Палаты мер и весов B. C. Габель[* 24], работавший в 1911—1915 годах в Радиотелеграфном депо Морского ведомства, а с 1915 года в отделе радиосвязи Военно-технической лаборатории Военного ведомства[22]^{:204, 215, 308}, публикует свидетельства[66] о первой беспроводной телеграфной передаче Поповым слов «Heinrich Hertz» на лекции 12 (24) марта 1896 года[* 25] (на самом деле событие состоялось в декабре 1897 года).

Для публикаций с конца 1920-х годов характерно стремление показать непростую судьбу русского изобретателя при царском режиме с его реакционной сущностью, мешавшей понять значение изобретения радиотелеграфа для своей страны. Материалы учеников Попова (Лебединский, Рыбкин, Петровский) по истории радио дополняются научно-художественными и научно-популярными публикациями исследователей нового поколения (С. С. Кудрявцев[13], Г. И. Головин, Ф. Л. Вейтков и другие), для значительной части которых характерно поверхностное знание предмета[79]^:7—9. Среди серьёзных научных исследований заметно выделяются работы Берга — его книга[80] стала первой научной биографией Попова[79]^:7. В 1935 году 40-летие изобретения радиотелеграфа отмечалось, как и 10 лет назад — Попов изобрёл, Маркони внедрил, многие приняли участие[68].

Особняком среди публикаций по истории радио в конце 1-го периода стоит работа М. П. Бронштейна, который считал, что радиотелеграф был практически одновременно изобретён Поповым и Маркони[79]^:7. Бронштейн писал истории о науке для юных читателей. Третья его повесть — «Изобретатели радиотелеграфа», как и две первые, печаталась сначала в детском журнале «Костёр»[81], но книга так и не была издана. Автор, попавший в волну репрессий, в августе 1937 года был арестован и расстрелян. Как отмечает Н. А. Борисова, встречаются попытки связать арест с отказом Бронштейна корректировать книгу[* 26], но документальных подтверждений этому не обнаружено[68].

В этом периоде появляются статьи с отрицательными отзывами о Маркони, что объясняется политикой СССР, направленной на укрепление позиций в мире и на распространение идей коммунизма. Маркони как представитель капиталистического мира символизировал жажду наживы, поэтому необходимо было принизить его роль в изобретении радио и пресечь любые попытки посягательства на приоритет Попова. Так, в 1939 году в связи с 80-летием Попова в статье академика М. В. Шулейкина даётся следующая типичная характеристика Маркони: «Маркони не только изобрёл уже изобретённое, но просто заимствовал приёмное устройство Попова, включая и антенну, имел наглость утверждать, что до него в печати о подобных устройствах не упоминалось». Сокольцов был назван агентом фирмы Маркони, изменником, бежавшем в 1917 году к бело-полякам, а его слова в 1908 году о старой патриотической сказке были названы «омерзительной и безобразной выходкой». Возможно, что в статье Шулейкина было много редакторских правок, характерных для того времени[68].

В дни победоносного завершения Великой Отечественной войны в мае 1945 года особое значение имели мероприятия в честь 50-летия изобретения радио — учитывая его роль в культурной и политической жизни общества и в обороне страны, правительство объявило 7 мая Днём радио. В этом же году создаётся Всесоюзное научно-техническое общество радиотехники и электросвязи им. А. С. Попова (ВНТОРиЭ). Впоследствии многие стали считать, что именно с 1945 года началась безудержная кампания «самовосхваления всего нашего и провозглашения непременно нашего первооткрывательства по всем статьям и статям». По мнению М. А. Миллера, подобные «национальные потехи» привели к тому, что люди перестали почитать истинных своих передовиков, и заслуги Попова были принижены их непомерным вознесением — Миллер назвал этот феномен «недоверием из-за передозировки внушения». В годы хрущевской оттепели (с середины 1950-х и до 1962 года) интерес к теме приоритета в изобретении радио понизился[68].

Интерес к вопросу о приоритете возрос в 1962 году с появлением статьи Ч. Зюскинда «Попов и зарождение радиотелеграфии»[30] в американском журнале Proceedings of the IRE. В статье утверждалось, что Попов — один из пионеров практического применения экспериментов Герца, но не изобретатель радио[* 27]. Ответ на аргументы Зюскинда дало ВНТОРиЭ публикацией в 1963 году работы профессора И. В. Бренёва[10]^:58 (1901—1982) «Об ошибках в освещении истории изобретения радио», ставшей концептуальной для официальной версии изложения истории зарождения радио. Бренёву удалось показать, что вывод Зюскинда основан на недостаточном изучении материала и субъективной трактовке деталей в использованных источниках[68].

С середины 1960-х годов намерения Исторической комиссии НТОРЭС (признавшей в 1967 году ложным утверждение о передаче Поповым телеграфного сообщения в марте 1896 года) распространить документальные сведения об исследованиях Попова и препятствовать искажению фактов привели к идеологическому диктату со стороны советских и партийных органов. Все публикации контролировались, малейшее отступление от концептуально правильного изложения истории радио пресекалось на стадии рецензирования[68]. Несмотря на это, в 1968 году в книге А. Т. Григорьяна и А. Н. Вяльцева появилось утверждение, что изобретение радио не было единовременным актом, а включало в себя два основных момента: «изобретение передатчика Маркони и приёмника Попова — Маркони»[79]^:9.

В целом идеологический диктат привёл к нарастанию протестной реакции части общества, имеющей отношение к истории радио. В результате одного из конфликтов в 1974—1975 годах незаслуженно пострадал профессор Чистяков, представитель московской школы радиотехников и историков связи[68].

В конце 1980-х годов возникло публичное противостояние московской и ленинградской школ истории радио — Историческая комиссия НТОРЭС раскололась на части по географическому принципу[68]. Также разгорелся межличностный конфликт с участием Е. Г. Кьяндской-Поповой, внучки А. С. Попова[83].

Историки в основном ленинградской школы (Д. Л. Трибельский[84], В. А. Урвалов[85], Е. Г. Кьяндская-Попова[86], И. Д. Морозов[87], А. В. Пилипенко[88], С. М. Герасимов[89] и другие)[79]^:10 отстаивали незыблемость официальной точки зрения, согласно которой радио, в самом широком смысле этого понятия, было изобретено одним человеком — А. С. Поповым, причём точкой отсчёта следует считать его сообщение «Об отношении металлических порошков к электрическим колебаниям» 25 апреля (7 мая) 1895 года на заседании Русского физико-химического общества с демонстрацией приёма электромагнитных волн с помощью прибора оригинальной конструкции[83]. Указанная точка отсчёта с середины 1920-х до середины 1960-х годов увязывалась с легендой о первой демонстрации беспроводной телеграфии Поповым в марте 1896 года: «Поскольку при этой демонстрации была использована та же самая схема, которую в качестве „грозоотметчика“ А. С. Попов демонстрировал ранее, датой изобретения радио считается 7 мая 1895 года»[77].

Позиция историков московской школы, называвших себя «умеренными» (Н. И. Чистяков, Д. Л. Шарле, М. А. Миллер, В. В. Мигулин[68] и другие)[79]^:10, заключалась в следующем[83]:

• открытие возможности приёма радиосигналов является результатом деятельности ряда учёных, при этом Герц доказал существование электромагнитных волн, осуществив способ их искусственной генерации и фиксации;
• на начальной стадии успехи применения «волн Герца» в опытах связаны с именами Бранли и особенно Лоджа, который в 1894 году на свое устройство принимал электромагнитные волны на расстоянии 36 м;
• основной вклад был сделан на завершающем этапе двумя людьми — А. С. Поповым, создавшим первый практический прибор — грозоотметчик, улавливающий и отмечающий разряды молний, и Г. Маркони, который первым, тоже в 1895 году[* 28], независимо от Попова, осуществил передачу и приём сигналов на расстоянии 1,5—2 км, он же первым применил при передаче код Морзе, то есть фактически изобрёл беспроволочный телеграф — первое устройство двусторонней радиосвязи;
• заслуги Попова и Маркони в создании радио равновелики.

Завершение конфликтов 1990-х годов Н. А. Борисова связывает с уходом из жизни основных действующих лиц, а участников отечественных споров последнего периода (с конца 1990-х годов) она разделяет на две группы: радикалы и умеренные. К первой группе относятся представители старшего поколения, выразители крайних убеждений — либо за Попова, либо против Попова — их доводы скорее эмоциональны, чем аргументированы. Наиболее ярким противником Попова называется В. И. Шапкин, автор книги «Радио: открытие и изобретение»[* 29] — Н. А. Борисова называет характерным отзыв А. В. Пилипенко об этой книге: «…содержит много исторических фактов биографического и технического содержания», но «является, в сущности, закамуфлированной фальсификацией истории связи»[90]^:374. Ко второй группе относятся умеренные защитники приоритета Попова и умеренные противники, пытающиеся примирить полярные точки зрения такими аргументами: у радио не может быть одного изобретателя или у радио вообще не может быть изобретателя[* 30][68].

М. А. Быховский, соглашаясь с мнением историка радиотехники В. М. Родионова[91] о малозначимости вопроса о приоритете открытия или изобретения для истории науки и техники, заключает: «науке споры о приоритете не нужны»[92].

• Попов А. С. О беспроволочной телеграфии: Сборник статей, докладов, писем и других материалов / Под редакцией и со вступительной статьёй А. И. Берга. С примечаниями К. И. Радовского. — М.: Физматгиз, 1959. — (Библиотека русской науки. Математика, механика, физика, астрономия).