Первая Архипелагская экспедиция

Адмирал Григорий Спиридов

Командующий адмирал Г. А. Спиридов. Вышла из Кронштадта в июле 1769 года, прибыла в Эгейское море в марте 1770[8][12].

Линейные корабли

• «Святой Евстафий», 66 пушек (командир капитан Круз) — флагманский корабль адмирала Спиридова. Взорвался в Хиосском сражении.
• «Трёх Иерархов», 66 пушек (командир капитан-командор Грейг) — флагманский корабль под Кайзер-флагом руководителя экспедиции графа Алексея Орлова, участвовал до конца экспедиции.
• «Святослав», 86 пушек (командир капитан-командор Барш) — в начале экспедиции получил повреждение, после починки присоединился ко второй эскадре Эльфинстона, стал флагманом второй эскадры. Сел на мель около острова Лемнос в 1770 году и был сожжён.
• «Святой Януарий», 66 пушек (командир капитан Борисов), участвовал до конца экспедиции, разломан за ветхостью в 1775.
• «Трёх Святителей», 66 пушек (командир капитан Роксбург), участвовал до конца экспедиции, разломан за ветхостью в 1775.
• «Северный Орёл», 66 пушек (командир капитан Клокачёв) — получил повреждение во время перехода, ремонтировался в Англии, был признан негодным, разобран в Англии в 1770 году.
• «Европа», 66 пушек (командир капитан Херасков, затем сменил Клокачёв) — участвовал до конца экспедиции.
• «Ростислав», 68 пушек (командир капитан Лупандин) — был присоединён к эскадре в Копенгагене вместо «Святослава», участвовал до конца экспедиции.

Фрегат

• «Надежда Благополучия», 36 пушек (командир капитан Аничков) — разломан в 1773 году.

Бомбардирное судно

• «Гром», 12 пушек (командир лейтенант Перепечин) — разломан в 1773 году.

Пакетботы

• «Летучий», 14 пушек (командир лейтенант Ростиславский), разломан в 1771 году.
• «Почтальон», 14 пушек (командир лейтенант Еропкин), участвовал до конца экспедиции.

Пинки

• «Лапоминк», затонул в проливе Каттегат в сентябре 1769 года
• «Соломбал», разломан по ветхости в 1773 году.
• «Венус», участвовал до конца экспедиции.
• «Сатурн», участвовал до конца экспедиции.

Командующий контр-адмирал Джон Эльфинстон. Вышла из Кронштадта в октябре 1769, прибыла в Эгейское море в мае 1770 года[8][13].

Линейные корабли

• «Тверь», 66 пушек (командир капитан Игнатьев) — в ноябре 1769 года во время шторма потерял мачты и вернулся в Ревель.
• «Не тронь меня», 66 пушек (командир капитан Хметевский) — участвовал до конца экспедиции, разломан за ветхостью в 1775 году.
• «Саратов», 66 пушек (командир капитан Бешенцев) — участвовал до конца экспедиции.

Фрегаты

• «Надежда», 32 пушки (командир капитан Поливанов) — участвовал до конца экспедиции.
• «Африка», 32 пушки (командир капитан Клеопин) — участвовал до конца экспедиции.

Пинки

• «Святой Павел», 12 пушек (командир лейтенант Кринцов) — разломан в 1772 году.

малые суда

• судно «Чичагов» (командир капитан-лейтенант Поярков) — погибло в 1771 году.

Командующий контр-адмирал И. Н. Арф. Вышла из Кронштадта летом 1770 года, прибыла в Эгейское море в декабре 1770 года[8][14].

Линейные корабли

• «Св. Георгий Победоносец» (командующий капитан Палибин), 50 пушек[15] — участвовал до конца экспедиции.
• «Всеволод» (командующий капитан Фон Дезин), 66 пушек — участвовал до конца экспедиции.
• «Азия» (командующий капитан Толбузин), 54 пушки — без вести пропал в 1773 году.

В составе эскадры прибыло 13 транспортов с более чем 2 тысячами десанта.

Командующий переходом контр-адмирал В. Я. Чичагов, с сентября 1772 года капитан Коняев. Вышла из Кронштадта в мае 1772 года, прибыла к острову Цериго (Китира) в октябре 1772 года[8][16].

Линейные корабли

• «Чесма» (командующий капитан Аклейн), 74 пушки — участвовал до конца экспедиции
• «Граф Орлов» (командующий капитан Коняев), 66 пушек — флагманский, участвовал до конца экспедиции
• «Победа» (командующий капитан Новокщенов), 66 пушек — участвовал до конца экспедиции

Контр-адмирал Самуил Грейг

Командующий контр-адмирал С. К. Грейг. Эскадра вышла из Кронштадта в октябре 1773 года, прибыла в Эгейское море в сентябре 1774 года (уже после заключения мира и в боевых действиях не участвовала)[14][17].

Линейные корабли

• «Святой Великомученик Исидор» (командующий капитан Сурмин), 70 пушек, флагманский
• «Жён Мироносиц» (командующий капитан Фон-Дезин), 64 пушки
• «Александр Невский» (командующий капитан Воронов), 64 пушки
• «Дмитрий Донской» (командующий капитан Мусин-Пушкин), 64 пушки

Фрегаты

• «Павел» (командующий капитан Повалишин), 36 пушек
• «Наталья» (командующий капитан-поручик Боде), остался в Англии с больными

Линейные корабли

• «Родос» (командующий капитан Круз), 80 пушек, взят в плен в Чесменском сражении в 1770 году, сел на мель и сожжён в 1770 году.

Фрегаты[11][18]

• «Северный Орёл» (командующий капитан Жемчужников), 36 пушек, куплен в Англии в 1770 году и присоединился к третьей эскадре, участвовал до конца экспедиции.
• «Григорий» (командующий капитан Давыдов), добровольно присоединился к русскому флоту в Аузе в 1771 году, участвовал до конца экспедиции.
• «Парос» (командующий капитан Скуратов), 10 пушек, добровольно присоединился к русскому флоту в Эгейском море после Чесменского сражения в 1770 году, участвовал до конца экспедиции.
• «Победа» (командующий капитан Козлятьев), 16 пушек, куплен в Эгейском море в 1770 году, участвовал до конца экспедиции.
• «Святой Николай» (командующий капитан Паликути), 26 пушек, добровольно присоединился к русскому флоту в Витулло в феврале 1770 года, участвовал до конца экспедиции.
• «Святой Павел» (командующий капитан Алексиано П.), 22 пушки, куплен в Ливорно в 1770 году, участвовал до конца экспедиции.
• «Слава» (командующий капитан Войнович), 16 пушек, добровольно присоединился к русскому флоту после Чесменского сражения в 1770 году, участвовал до конца экспедиции.
• «Феодор» (командующий капитан Муромцев), куплен в Эгейском море в 1770 году, затонул в 1772 году возле острова Айос-Эфстратиос.
• «Санторин» (командующий лейтенант Овцин), 16 пушек, куплен в Эгейском море в 1770 году, затонул в 1771 году.
• «Констанция» (командующий капитан Алексиано А. П.), 22 пушки, куплен в Эгейском море в 1772 году, участвовал до конца экспедиции.
• «Запасный» (командующий капитан Федоров), добровольно присоединился к русскому флоту (четвёртой эскадре Коняева) в ноябре 1772 года, участвовал до конца экспедиции.
• «Помощный» (командующий капитан Киленин), 20 пушек, куплен в Эгейском море в 1772 году, участвовал до конца экспедиции.
• «Минерва» (командующий капитан Дугдаль), 32 пушки, переделан во фрегат из взятого в плен торгового судна в начале 1771 года, участвовал до конца экспедиции.
• «Архипелаг» (командующий лейтенант Мельников), 24 пушки, переделан во фрегат из взятого в плен торгового судна в начале 1771 года, участвовал до конца экспедиции.
• «Андро» (командующий лейтенант Поярков), 14 пушек, переделан во фрегат из взятого в плен торгового судна в начале 1771 года, разломан в 1772 году
• «Тино» (командующий капитан Проселков), 22 пушки, переделан во фрегат из взятого в плен торгового судна в начале 1771 года, участвовал до конца экспедиции.
• «Накция» (командующий капитан Корелли), 22 пушки, переделан во фрегат из взятого в плен торгового судна в начале 1771 года, участвовал до конца экспедиции.
• «Рафаил» (командующий капитан Александр Алексиано), куплен в Англии в 1771 году
• «Делос» (командующий капитан Скуратов), переделан во фрегат из взятого в плен торгового судна в начале 1771 года, разломан в 1773 году.
• «Мило» (командующий Суковатов), переделан во фрегат из взятого в плен торгового судна в начале 1771 года, разломан в 1772 году.
• «Миконо» (командующий лейтенант Козлятьев), 14 пушек, переделан во фрегат из взятого в плен торгового судна в начале 1771 года, разломан в 1773 году.
• «Зея» (командующий капитан Поповкин), 14 пушек, переделан во фрегат из взятого в плен торгового судна в начале 1771 года, разломан в 1772 году.

Бомбардирские суда

• «Молния» (командующий — капитан Мартемьян Сипягин, 1774 г.)
• «Страшный»

В феврале 1770 года 1-я эскадра достигла берегов полуострова Морея и 17 (28) февраля высадила десант в бухте Итилона (Виттуло). Целью десанта было занятие турецких укреплённых пунктов в Морее и поддержка греческих повстанцев — майнотов. Командовал десантом капитан Гавриил Барков. Отряд Баркова в составе 1200 человек (подавляющее большинство из них составляли майноты — арнауты и греки) 26 февраля (8 марта) подошёл к местечку Бердона, где сидел турецкий гарнизон в 1000 человек. Гарнизон в панике бежал. Десант 27 февраля (9 марта) совместно с греческими повстанцами блокировал крепость Мизитра (Мистра) и лишили осажденный турецкий гарнизон доступа к воде. После 9 дней блокады турки капитулировали. Барков и русская часть десанта рассчитывали сохранить им жизнь, но восставшие греки и арнауты были настолько разъярены против турок, что растерзали всех пленных. Это деяние серьёзно осложнило положение русских на всём полуострове и стало причиной неудачи десанта. Многие слабые турецкие гарнизоны в Морее, уже готовые сдаться, предпочли сражаться до конца, а не капитулировать, опасаясь быть растерзанными греческими повстанцами[20]. В течение трёх недель Барков укреплял крепость и массово вербовал добровольцев из местных жителей в свой отряд, достигший к концу марта 8000 человек. С этим отрядом Барков 26 марта (6 апреля) выступил и овладел без боя городом Леонтари. Но в районе Триполицы в Аркадии совместный отряд из около 600 русских и более 7 тысяч греческих повстанцев потерпел поражение и вынужден был отойти к Мизитре[21]. Основные же силы русского флота направились на запад полуострова и осадили крепости Наварин, Модон (Метони) и Корон (Корони). Основная эскадра направилась к Корону, у которого стала на якорь 28 февраля (10 марта). 1 (11) марта высадили десант в количестве 600 человек и приступили к осаде крепости. Бомбардировка с эскадры двое суток прикрывала осадные работы; мелкие суда высылались в это время от эскадры в крейсерство для пресечения подвоза съестных припасов. 14 (25) марта начали делать подкоп, и через три недели он был доведен под самые стены крепости, но был открыт турками и разрушен[22].

Карта Наваринской бухты начала XVIII века

Пока основная часть эскадры обстреливала крепость Корон, 2 линейных корабля («Святой Януарий», «Трёх святителей») и фрегат («Святой Николай») под общим командованием И. А. Ганнибала (брата деда Пушкина) осадили Наварин. Действия против Наварина начались 30 марта (9 апреля), русские корабли были встречены с крепости сильным огнём. Войдя в залив, русские корабли остановились на якоре в пушечном расстоянии от города. На возвышенном месте, находящемся с восточной стороны города, была немедленно построена 8-пушечная батарея из орудий 24-фунтового калибра; а другая батарея из 2-х также 24-фунтовых пушек была устроена на высоте, лежащей при входе в залив с западной стороны[23]. Огонь с батарей был настолько силён, что в стене крепости образовался весьма значительный пролом. В это время к десанту присоединился пришедший сюда ещё раньше из Аркадии значительный отряд. Турецкий губернатор приказал сдать город, 10 (21) апреля русские заняли Наварин. В крепости были найдены 7 знамён, 42 медные пушки, 3 мортиры, 800 пудов пороха и другие припасы[24].

Наваринская бухта временно стала базой русского флота. Бухта была очень удобной для стоянки флота, она была надёжна защищена от штормов выступающим мысом. Но осаду с Корона пришлось снять, так как после поражения Баркова под Триполицей турки прислали на помощь гарнизону многотысячные подкрепления. 14 (25) апреля из Италии в Морею прибыл командующий Алексей Орлов. Из-за недостатка сухопутных войск Орлова и слабой боевой поддержки союзных греческих повстанцев действия русских войск были ограничены в апреле-мае осадой Модона.

Карта осады русскими войсками крепости Модон в апреле-мае 1770 года (на французском языке)

Модон был важен для русского флота как самая ближайшая к Наварину крепость, без контроля над ней невозможно было обустроить долговременную базу в Наваринской бухте. Для захвата Модона Орлов отправил 18 (29) апреля князя Долгорукова с отрядом в 1300 человек (в основном греков и албанцев) с 4 пушками и двумя единорогами. Расчёт на внезапность нападения на крепость не оправдался, турки были предупреждены разведчиками и приготовились к обороне. Для осады крепости с моря Орлов отправил Грейга на линейном корабле «Трёх Иерархов» и с двумя фрегатами «Святой Николай» и «Надежда Благополучия». С кораблей на берег перевезли 22 крупных орудия и устроили две батареи на берегу и ещё одну на острове, расположенном к востоку от крепости. С 29 апреля (9 мая) по 5 (16) мая русские постоянно обстреливали крепость, в результате в ней образовалась значительная брешь. Но 3 (14) мая стало известно о наступлении значительных турецких сил во главе с пашой Мореи. Против них Долгоруков выставил заслон из недисциплинированых греческих повстанцев. При первом натиске неприятеля греческие отряды дрогнули; русский десант держался ещё около 5 часов, но бороться против 8-тысячного турецкого войска он не смог. Турки овладели береговой батареей, русский отряд отступил к Наварину. При отступлении десантом были потеряны все орудия, убито было свыше 200 человек (в том числе 5 офицеров), ранено более 300 (в том числе генерал-майор князь Долгоруков и 16 офицеров). На следующий день после ухода десанта перешли в Наварин и участвовавшие в осаде Модона суда[23].

В середине мая прибыла вторая эскадра Д. Эльфинстона — 3 линейных корабля (66-пушечные «Саратов», флагманский «Не тронь меня» и отставший ещё от первой эскадры 80-пушечный «Святослав»), 2 фрегата («Надежда» и «Африка»), несколько транспортных и вспомогательных судов.

Контр-адмирал Джон Эльфинстон

9 (20) мая 1770 года эскадра Эльфинстона прибыла к берегам Мореи, в Колофинкский залив (восточный берег полуострова Пелопоннес). 11 (22) мая Эльфинстон высадил у Рупины десант, который должен был направиться к Мезитре. Эльфинстон решил уже на другой день после своего прихода в Колокинфский залив пойти разыскивать турецкий флот, о котором он узнал от греков, едва только причалил. 12 (23) мая он снялся с якоря и направился в залив Наполи-ди-Романья, где находился весь турецкий флот. Турецкая эскадра как раз собиралась выйти из залива Наполи-ди-Романья. 16 (27) мая Эльфинстон встретил и не устрашился немедленно атаковать турок, хотя для первого удара у него было в распоряжении всего 3 линейных корабля и 2 фрегата, а у турок, которыми командовал высший начальник флота капудан-паша, было 10 линейных кораблей, 6 фрегатов и каравелл и несколько гребных галер и судов. Русские открыли стрельбу, но турки не приняли боя и поспешили укрыться в Наполи-ди-Романья под прикрытие береговых батарей[8]. Бой продолжался около часа. Потери, понесенные русскими судами, были ничтожны: в корпус «Саратова» и «Не тронь меня» было только четыре попадания ядер, и на этих кораблях слегка был поврежден рангоут; потери в личном составе были только на «Не тронь меня»: 1 убит и 6 ранено[25][26].

Стены крепости «Паламиди», под защитой батарей которой укрылся турецкий флот

Бегство турецкого флота удалось потому, что внезапно наступил штиль, и русские корабли оказались совершенно неспособны к продвижению, а турецкие суда были отбуксированы гребными судами в глубину залива, к берегу. У русских в тот момент гребных судов не оказалось.

Только днем 17 (28) мая задул небольшой ветер и Эльфинстон вновь принял решение атаковать противника, и около 3 часов дня русские корабли открыли огонь. Бой продолжался около 3 часов, затем турки укрылись под стенами Наполи-де-Романья, полагая, что ведут бой с растянувшимся русским флотом. Бой закончился без потерь для русского флота, на турецком флагманском корабле был поврежден бушприт[27][28].

Эльфинстон сначала было попробовал блокировать в этой бухте турецкий флот, но потом раздумал и отошёл ввиду подавляющего превосходства турецких сил. В это время Спиридов с основной частью своей эскадры вышел из Наваринской бухты, забрал десант, высаженный Эльфинстоном у Рупины, и двинулся на соединение со второй эскадрой. Орлов же с одним линейным кораблём «Трёх иерархов», фрегатом и несколькими мелкими судами оставался в Наваринской бухте. 22 мая (2 июня) вторая эскадра Эльфинстона объединилась с эскадрой Спиридова. Объединённая русская эскадра вернулись в Наполи-ди-Романья, однако турок уже не застала: командующий турецким флотом Гасан-бей со своим флотом бежал по направлению к Хиосу[8].

В это время положение Орлова в Наварине было очень тяжёлым. Турецкая армия осадила крепость. 20 (31) мая турки взорвали водопровод. Из-за военной слабости союзных греческих повстанцев в Морее, проблем с питьевой водой и уязвимости с суши базы русского флота со стороны приближающейся из-под Мизитры сильной турецкой армии Орлов принял решение полностью перенести боевые действия в Эгейское море и 23 мая (3 июня) взорвал крепость в Наварине и оставил Морею. Турки немедленно заняли развалины крепости и стали обстреливать русские суда. В гавани двое суток дул встречный ветер, не позволяющий русским судам выйти из Наваринской бухты. К счастью для русских судов, Наваринская бухта была достаточно велика и турецкие ядра с развалин крепости не долетали до кораблей Орлова. 26 мая (6 июня) отряду Орлова удалось, наконец, без потерь выбраться из Наваринской бухты, после чего отряд разделился — Орлов на «Трёх Иерархов» пошёл искать Спиридова и Эльфинстона, фрегаты «Венус», «Сатурн», «Соломбал», маленькое нанятое датское судно «Святой Иоанн» и пинк «Благополучный» повезли в порт-Магон на Менорку больных и раненых, мелкие греческие суда и транспорты направились к островам Занте и Корфу для отвоза туда бежавших из Наварина местных жителей — греков и арнаутов. 28 мая к «Трём Иерархам» присоединился шедший из Ливорно недавно отремонтированый линейный корабль «Ростислав». Через две недели Орлов присоединился к объединённой русской эскадре.

Спиридов негодовал на Эльфинстона, упустившего турок при Наполи-ди-Романья, оба адмирала очень крупно поссорились. В соответствии с инструкциями, данными Екатериной ΙΙ, адмирал Спиридов и контр-адмирал Эльфинстон были поставлены в равное положение и ни один из них не был подчинён другому, что приводило к конфликтным ситуациям между ними. Прибытие 11 (22) июня Орлова несколько разрядило ситуацию, Орлов принял общее командование на себя, Эльфинстон и Спиридов стали его заместителями. Объединённый русский флот стал преследовать турецкий. 15 (26) июня русский флот запасся водой на острове Паросе, где командующие узнали, что турецкий флот покинул Парос за 3 дня до появления русских. Паросцы сообщили, что турецкий флот ушёл от острова к северу. На общем военном совете было решено идти к острову Хиосу, а если там не окажется турецкого флота, то к острову Тенедосу, чтобы блокировать Дарданеллы[25][29].

23 июня (4 июля) у острова Хиоса дозорные на находящемся в авангарде корабле «Ростислав» обнаружили в проливе между островом и берегом Малой Азии турецкий флот.

Рисованный план Хиосского сражения

На рассвете 24 июня (5 июля) русские и турецкие войска выстроились в боевом порядке в Хиосском проливе. Турецкие корабли в составе 16 линейных кораблей (из них 5 по 80 пушек каждый, 10 — по 60-70 пушек), 6 фрегатов, 6 шебек, 13 галер и 32 малых и вспомогательных судов выстроились в две параллельные линии, примкнув левый фланг к небольшому островку, а правый — к отмели у города Чесмы.

У Орлова перед началом сражения было 9 линейных кораблей, 3 фрегата, 1 бомбардирский корабль, 1 пакетбот, 3 пинка и ещё 13 более мелких судов. Русский флот был выстроен в три линии баталии — авангард, кордебаталия (средний ряд) и арьергард. В авангарде шёл адмирал Спиридов, неся свой флаг на корабле «Святой Евстафий» (командир — капитан 1 ранга Круз) с линейными кораблями «Европа» (капитан 1 ранга Клокачев) и «Трёх Святителей» (капитан 1 ранга Хметевский) и фрегатом «Святой Николай» (лейтенант Паликути). В «кордебаталии» — три линейных корабля: «Трёх Иерархов» (капитан — бригадир Грейг), «Ростислав» (капитан 1 ранга Лупандин), «Святой Януарий» (капитан 1 ранга Борисов) и два фрегата «Надежда Благополучия» (капитан-лейтенант Степанов) и «Африка» (капитан-лейтенант Клеопин); командир кордебаталии Грейг на корабле «Трёх иерархов», на том же корабле верховный командир всей эскадры граф Алексей Орлов. В арьергарде — три линейных корабля «Не тронь меня» (на этом корабле флаг Эльфинстона, командир —— капитан 1 ранга Бешенцев), «Саратов» (капитан 2 ранга Поливанов), «Святослав» (капитан 1 ранга В. В. Роксбург) и несколько мелких судов[30].

Приказ Орлова по операциям русским кораблям в сражении был прост[31]:

«1. В случае может, что мы должны будем атаковать неприятельский флот, стоящий на якоре, чему и мы себя должны приуготовить, чего-для приказать на всех кораблях и прочих судах с обеих сторон приготовить по одному якорю, привязав за рым кабельтовы, для спрынгу с обеих сторон; и ежели дойдет, что класть якорь, то бросать с той стороны, которая от неприятеля; по неизвестным же распоряжениям неприятельскаго флота, каким образом оной атаковать, диспозиция не предписывается, а по усмотрению впредь дана быть имеет…»

В 4 утра на корабле «Трёх Иерархов» Грейг поднял сигнал «Гнать за неприятелем», и русская эскадра двинулась в сторону турок в Хиосский пролив. Продвижение кораблей было достаточно медленным и лишь к 9 утра почти весь русский флот сильно приблизился к туркам. Корабли авангарда легли в дрейф, ожидая корабли задней линии. Орлов и командиры всех линейных кораблей прибыли на корабль Спиридова «Трёх Иерархов» и провели последний военный совет перед сражением (продолжался менее часа), после которого вернулись на свои корабли[32]. В 11.00 граф Орлов дал сигнал: всему флоту атаковать неприятеля.

«Начало боя в Хиосском проливе 24 июня 1770 года»

Командиры русской эскадры применили новую военную тактику. Для нанесения решающего удара они начали атаку в линии перпендикулярной неприятелю. Этот манёвр был очень рискованным, так как русские корабли сближались с турецкими в кильватерной колонне почти перпендикулярно линии противника и подвергались при этом продольному огню артиллерии части турецких кораблей, будучи сами лишены возможности отвечать бортовым залпом. Расчет строился на быстром сближении с противником, что позволяло несколько минимизировать потери. При этом учитывалось, что сектора стрельбы корабельной артиллерии в то время были весьма ограничены и противник не сможет сосредоточить на русском флоте огонь всех своих орудий[33].

В 11.30 передовой корабль «Европа» приблизился на 3 кабельтова (560 метров) к центру турецкой линии, и турки открыли огонь из всех орудий. Их пушки били главным образом по рангоуту и такелажу, чтобы затруднить маневрирование атакующих. Русские корабли не отвечали до тех пор, пока не сблизились на пистолетный выстрел, тогда с расстояния 80 саженей (около 170 метров) они дали один за другим три залпа, заставившие передовые турецкие корабли ослабить огонь[34].

Передовой корабль «Европа» сделал поворот и вышел из строя. Описав дугу он оказался за кораблём кордебаталии «Ростислав» и вновь вступил в бой. Существует две разные версии почему это произошло. Первая: командир «Европы», капитан 1 ранга Клокачев, должен был уступить настойчивым требованиям греческого лоцмана, указывавшего на необходимость сделать поворот, чтобы не посадить корабль на подводные камни, которые были у него по носу[30]. Вторая версия — «Европа» получила очень сильные повреждения такелажа и рангоута, потеряла управляемость и не могла сохранять ход какое-то время[34].

«Хиосский бой» (картина работы Айвазовского). На картине изображён кульминационный момент боя — столкновение «Святого Евстафия» и «Бурдж-у-Зафер»

Выход «Европы» из авангарда колонны привел к тому, что передовым кораблём русской эскадры стал «Святой Евстафий» на котором держал свой флаг адмирал Спиридов, на этот корабль был направлен огонь трёх турецких линейных кораблей (в том числе флагмана турецкой эскадры) и одной шебеки. На юте корабля гремела музыка, и адмирал приказал музыкантам «играть до последнего». «Святой Евстафий» сосредоточил огонь на флагмане турецкого флота 80-пушечном линейном корабле «Бурдж-у-Зафер», с этим кораблём сблизился и стал забрасывать его брандскугелями. На «Бурдж-у-Зафер» возник пожар, команда в панике бросилась в море, чтобы вплавь добраться до берега. «Святой Евстафий» к этому моменту уже потерял управление из-за повреждения такелажа от обстрела турецких кораблей и его относило течением прямо на «Бурдж-у-Зафер». Чтобы отбуксировать «Святой Евстафий», капитан приказал спустить гребные суда, но те не смогли преодолеть течение. Два корабля столкнулись, бушприт «Бурдж-у-Зафер» оказался между грот и бизань-мачтами «Святого Евстафия». Русские офицеры и матросы по снастям и реям перебежали на неприятельский корабль и вступили в отчаянный абордажный бой с оставшимися на турецком корабле турками. Абордажная схватка закончилась в пользу русских моряков, остававшиеся на корабле турки попрыгали за борт и стал спасаться вплавь, но пожар на «Бурдж-у-Зафер» потушить не удалось. Пламя перекинулось и на «Святой Евстафий», горящая грот-мачта «Бурдж-у-Зафер» рухнула на палубу «Святого Евстафия», искры и головни попали в открытый люк порохового погреба (крюйт-камера была открыта для пополнения артиллерии порохом и снарядами во время боя), и корабль взорвался. «Святой Евстафий» взлетел на воздух, а вслед за ним и «Бурдж-у-Зафер».

В соответствии с уставом адмирал Спиридов покинул корабль за несколько минут до взрыва. Вместе с братом главнокомандующего Фёдором Орловым они перешли на пакетбот «Почтальон», а затем Спиридов перенёс свой флаг на линейный корабль «Трёх Святителей». Общее число погибших на «Святом Евстафии» разнится. Согласно первоначальным подсчётам погибло 34 офицера и 473 солдата и матроса[8]. По другим данным погибло 22 офицера и 598 нижних чинов[30][35][36]. Спаслось 58 человек команды[37]. Среди спасённых был и командир корабля Круз.

Ближайшим к Святому Евстафию был линейный корабль «Трёх Святителей». Этот корабль тоже потерял управление в результате огня турок и врезался в середину турецкой линии. Корабль попал под перекрёстный огонь — приняв в клубах дыма корабль за неприятельский, по нему дали полный залп ещё и с корабля «Трёх Иерархов». Из всего русского флота наиболее эффективные действия проводил именно корабль «Трёх Иерархов», на котором находились Алексей Орлов и Самуил Грейг. Именно этот корабль наиболее чётко из всех русских кораблей выполнил манёвр, смог вплотную подойти к кораблю, на котором развевался флаг капудан-паши (сам капудан-паша в сражении не участвовал, он находился в день сражения на берегу и инспектировал орудия крепости) и очень сильно обстрелял его. Из за плохого маневрирования турецких моряков более четверти часа капитанский корабль турецкого флота (в русских источниках «Капудан-паша») находился кормой к «Трёх Иерархов», что позволило флагману русского флота нанести очень сильные повреждения турецкому кораблю без всякого вреда для себя. Корабли «Ростислав» и «Святой Януарий» находились вблизи «Трёх Иерархов» и также действовали успешно. Арьергард русского флота обстреливал турецкие корабли на значительной дистанции и лишь к концу сражения приблизились к турецким кораблям, что не позволило причинить им значительный вред.

Я. Ф. Гаккерт «Отступление турецкого флота в гавань Чесмы»

После взрыва своего флагмана около 14.00 турецкие корабли спешно покинули поле боя и укрылись в Чесменской бухте, защищённой несколькими батареями. Русские корабли заблокировали выход из неё и стали готовиться продолжить сражение позже. Лишь бомбардирский корабль «Гром» оставили вблизи входа в бухту, с этого бомбардирского корабля вечером и всю ночь после сражения бомбардировали турецкий флот. Для прикрытия «Грома» линейный корабль «Святослав» производил обстрел из пушек береговых батарей крепости Чесма.

Стороны потеряли по одному линейному кораблю, на нескольких турецких кораблях были значительные повреждения. Из русских кораблей незначительные повреждения были только на «Трёх Святителей» и «Европе». «Трёх Святителей» получил 5 пробоин, из них 2 ниже ватерлинии. Потери экипажей на всех русских кораблях, кроме «Святого Евстафия», были относительно невелики. На «Трёх Святителей» убит 1 офицер и 6 матросов; ранены командир, 3 офицера и 20 матросов[38]; на «Европе» убито 4 и ранено несколько человек; на «Не тронь меня» убито 3 и несколько человек ранено; на «Трёх Иерархов» ранен 1 матрос[30]. Потери турецких экипажей неизвестны, но исходя из повреждений на турецких судах они должны быть больше русских.

Рисованное изображение истребления турецкого флота в Чесменской бухте в ночь с 25 на 26 июня (с 6 на 7 июля) 1770 года

В ночь после Хиосского сражения командиры русского флота устроили военный совет. На совете по предложению Самуила Грейга было решено атаковать турецкий флот в Чесменском заливе и сжечь его. Для этого цейхмейстеру И. А. Ганнибалу приказали приготовить 4 брандера из второстепенных греческих торговых судов, плывущих с русским флотом. На рассвете 25 июня 4 линейных корабля турецкого флота расположились поперёк Чесменского залива, перекрывая путь в него и защищая путь в залив. Ещё два корабля расположились в северной части залива, остальные корабли стояли в беспорядке внутри бухты, с них турецкие моряки спешно свозили часть артиллерии для укрепления батарей на северном и южном мысах у входа в залив. В течение всего дня 25 июня (6 июля) турецкие батареи и русские линейные корабли «Святослав» и «Трёх Иерархов» участвовали в перестрелке без особого вреда друг для друга.

В 6 часов пополудни 25 июня (6 июля) русские командующие вновь устроили военный совет, на котором решили в полночь 26 июня (7 июля) атаковать неприятельский флот. Из-за размеров залива решили не использовать весь флот, для атаки выделили: 4 линейных корабля — «Европа», «Не тронь меня», «Саратов» и «Ростислав», 2 фрегата — «Надежда» и «Африка» и бомбардирский корабль «Гром». Предполагалось под прикрытием сильного огня с этих судов пустить вглубь залива в самое скопление крупных турецких судов 4 брандера и поджечь их. В инструкциях командирам брандеров Грейг настаивал на том, чтобы брандеры были направлены на крупные корабли, но не на фрегаты и не на шебеки, так как только уничтожение крупных кораблей могло принести победу. Особое внимание уделили артиллерийской подготовке, кораблям эскадры предписывалось подойти на такое расстояние к турецкому флоту, чтобы можно было использовать не только орудия нижнего дека кораблей, но и орудия верхней палубы. Особое место отводилось бомбардирскому судну «Гром»: руководители русского флота рассчитывали на возникновение пожара в турецком флоте от использования навесной стрельбы бомбами и кракасами с этого судна[39]. Общее командование операцией было поручено Самуилу Грейгу, предложившему её план на военном совете. Грейг перешёл на корабль «Ростислав», сделав его временным флагманом вверенной ему эскадры.

Карта истребления турецкого флота в Чесменской бухте

В полночь 26 июня (7 июля) корабль «Европа» первый снялся с якоря у входа в залив и открыл сильный огонь по турецкому флоту и батарее на южном мысу Чесменской бухты (устроение батареи не было закончено турками). После получасового боя огонь турецкой батареи был подавлен. Вслед за «Европой» остальные русские суда эскадры Грейга (за исключением корабля «Саратов», который из-за слабого хода вступил в бой лишь к 2 часам ночи) вступили в бой с неприятелем. Русские корабли активно использовали картечь и брандскугели, наиболее удачно действовал корабль «Ростислав» — к началу 2-го часа от действия его орудий загорелся флагман турецкого флота. Вскоре от него загорелся и находящийся рядом другой турецкий корабль. В 1.30 Грейг сделал тремя пушечными ракетами сигнал: «Не теряя времени пустить все брандеры в неприятельский флот». Стрельба с русских кораблей была немедленно прекращена и брандеры двинулись вглубь бухты[40].

Когда русские корабли прекратили стрельбу и брандеры пустились в сторону турецкого флота, турки посчитали сначала, что это русские перебежчики собираются сдаваться и тоже не открывали огонь. Эта ошибка турок позволила брандерам вплотную приблизиться к крупным турецким кораблям невредимыми[8]. Однако результаты действия брандеров оказались различны. На первом брандере (командир Дугдаль) почти вся команда сбежала на шлюпке раньше, чем брандер подошёл к турецкому флоту, командир был вынужден зажечь свой брандер вдали от неприятеля и направил его наугад в сторону турок. Горящий брандер затонул, не причинив турецким кораблям никакого вреда. Второй брандер (командир Ф. Ф. Мекензи) двигался слишком близко к берегу вблизи турецкой батареи на северном мысу и сел на мель. Мекензи поджёг свой брандер также вдали от вражеского флота, но вблизи турецкой батареи. Дымовая завеса от горящего брандера позволила фрегату «Надежда» подойти на близкую дистанцию к неприятельскому флоту и безнаказанно обстреливать его. Третий брандер (командир князь Гагарин) подошёл с наветренной стороны к турецкому флоту. Гагарин зажёг брандер достаточно далеко от турецкого флота и пустил его по ветру в направлении турецкого флота.

Лишь четвёртый брандер (командир Дмитрий Ильин) действовал полностью удачно. Ильин подошёл вплотную к большому турецкому линейному кораблю, сцепился с ним и поджёг брандер, после чего на шлюпке покинул его вместе с командой. Турецкий корабль немедленно загорелся, огонь перекинулся и на остальные турецкие суда. Через несколько минут после того, как брандер Ильина сцепился с турецким кораблём, он взорвался[39].

Разгром турецкого флота под Чесмой. Картина Якоба Филлипа Гаккерта

Как только действие брандеров было совершено, русские корабли возобновили стрельбу, которая имела больше психологическое значение. После взрыва первого турецкого корабля горящие обломки с него падали на соседние турецкие корабли, которые от этих обломков также загорались. В 4.30 утра почти все турецкие корабли в Чесменском заливе загорелись. Турецкие экипажи охватила паника, почти все суда были покинуты своими командами. Воспользовавшись паникой, русские на гребных судах смогли вывести из Чесменской бухты неповреждённый 66-пушечный турецкий линейный корабль «Родос». Кроме «Родоса» трофеями русских стали ещё 5 галер[39][40][41].

К 9 утра весь турецкий флот был уничтожен. Было сожжено 14 турецких линейных кораблей, 6 фрегатов и большое количество мелких судов. Один линейный корабль («Родос») был захвачен. Из 15 тысяч моряков турецкого флота после сражения спаслось только около 4 тысяч[8]. С уничтожением турецкого флота под Чесмой русский флот смог полностью контролировать Эгейское море.

После разгрома турецкого флота русский флот получил возможность блокировать Дарданеллы. Вторая эскадра Эльфинстона была направлена к маленькому острову Тенедос, лежащему близ Дарданелл. Эльфинстон предлагал Орлову на волне успеха прорваться через Дарданеллы и угрожать непосредственно Константинополю. Однако Орлов счёл это предложение авантюрой, он решил ограничиться блокадой Дарданелл, которая, как он полагал, вызовет в столице Османской империи голод и принудит турок начать переговоры. В итоге корабли Эльфинстона ограничились бомбардировками турецких позиций на входе в Дарданеллы. Эльфинстон, чтобы выразить своё презрение туркам, даже приказал устроить демонстративный завтрак на палубе своего корабля во время перестрелки с турецкими крепостями при входе в Дарданеллы. Орлов же полагал, что русскому флоту необходима долговременная база в непосредственной близости от Дарданелл, в которой можно ремонтировать повреждённые суда и держать запасы для крупного флота. Его выбор пал на остров Лемнос, расположенный недалеко от Дарданелл и имеющий удобные гавани. Первая эскадра Спиридова направилась к острову Лемнос, овладела без сопротивления почти всем островом, но целых два месяца осаждала Лемносскую крепость Пелари (Липадия), где заперся турецкий гарнизон. Во время осады Пелари случилось ряд необъяснимых роковых для русского флота обстоятельств, вынудивших Орлова снять осаду. Эскадра Эльфинстона в течение двух месяцев плотно держала в блокаде Дарданеллы и турки не могли оказать никакой поддержки гарнизону Пелари. Орлов по какой-то причине затребовал к себе Эльфинстона. Эльфинстон отплыл от Дарданелл к Лемносу не на обычном катере, а на самом крупном своём линейном корабле «Святослав». У самого острова Лемнос флагман Эльфинстона сел на мель, причём так неудачно, что самостоятельно сойти с неё не мог и в нём образовалась течь. Эльфинстон для спасения корабля затребовал все крупные суда своей эскадры и этим фактически снял блокаду Дарданелл. Турки воспользовались ситуацией и сумели высадить крупный десант на Лемносе. Русские войска на острове спешно эвакуировались на корабли и Лемнос пришлось оставить. Вдобавок ко всему «Святослав» не смогли снять с мели и корабль пришлось сжечь, предварительно сняв с него всё вооружение[42]. Орлов обвинил в неудаче Эльфинстона и отстранил его от командования второй эскадрой, передав командование ей Грейгу.

Острова Архипелага, принявшие подданство России в 1770—1774 годах

Неудача на Лемносе заставила русских искать новую базу для флота, причём в таком месте, где турецкий десант будет для неё не опасен. А для этого основная часть русского флота в октябре направилась в сторону островов Киклады. В это время из Балтики прибыла третья эскадра контр-адмирала И. Н. Арфа в составе: 3 линейных кораблей — «Георгий Победоносец», «Всеволод» и «Азия», фрегата «Северный Орёл» и 13 транспортов с 2000 людей. Она присоединилась к двум эскадрам. Через несколько дней русская объединённая эскадра прибыла на остров Парос, где устроила долговременную базу в порту Ауза. Одновременно на островах Сирос и Миконос были устроены долговременные провиантские магазины. Всего русское подданство приняли 27 островов Эгейского Архипелага (все Киклады и острова Икария и Патмос в архипелаге Додеканес). Эти острова стали неофициально называть «Архипелагским великим княжеством». На Наксосе императрицей Екатериной было учреждено училище для детей, впоследствии переведенное в Петербург. На островах стали прививаться русские названия, например, «Никольск» (вместо «город Святого Николая»), «Свято-Екатерининская пристань»[43].

В ноябре командование всеми войсками принял Спиридов, Алексей Орлов уехал в Ливорно, а затем далее в Петербург. Флот расположился на зимовку на острове Парос. Несколько судов было направлено непосредственно к Дарданеллам, чтобы продолжать блокаду.

Карта атаки русских войск и флота на Митилену 2-4 (13-15) ноября 1771 года

В конце октября разведка выяснила, что на восточном берегу острова Лесбос в городе Митилена под защитой крепости турками строятся два 74-пушечных корабля и шебека. 30 октября (9 ноября) флот покинул стоянку у Дарданелл и двинулся в сторону Лесбоса. Было решено всей эскадрой атаковать Митилену и уничтожить адмиралтейство и корабли. Для этого эскадру разделили на два отряда, южный и северный, под начальством графа Орлова и адмирала Спиридова. 2 (13) ноября оба отряда с севера и юга начали бомбардировать крепость. Несмотря на сопротивление неприятеля, Орлов высадил на берег около 3 тысяч человек пехоты с 7 орудиями под командованием генерала Долгорукова и полковника Толя. Войска эти овладели адмиралтейством, где найдены были один почти готовый 70-пушечный корабль, один строящийся корабль таких же размеров, шебека и множество разных корабельных материалов. Шебеку, недостроенные корабли и адмиралтейство сожгли, с собой захватили, что было можно (в том числе до 20 мелких судов), русские войска в ночь на 4 (15) ноября возвратились на свои суда. Потери в атаке на Митилену составляли 24 убитых и 63 раненых[46][47].

«Сожжение турецкого флота в Митиленской гавани 2 ноября 1771 года» картина Якоба Филиппа Гаккерта

При выходе эскадры из Митиленской бухты фрегаты «Архипелаг» и «Санторин» сели на мель. При содействии фрегата «Северный Орёл» и пакетбота «Почтальон», которые Орлов оставил для оказания помощи, фрегат «Архипелаг» был снят с мели. Фрегат «Санторин» из-за сильных повреждений спасти не удалось. Потерявший управление фрегат сдрейфовал на берег и волной был вынесен на камни, где был сожжен турками. Большая часть экипажа вместе с командиром капитан-лейтенантом Овцыным (за исключением мичмана, 7 матросов, ещё нескольких больных и раненых, которых успели перевезти на фрегат «Архипелаг») была взята в плен[48][49].

С Лесбоса основные силы флота вернулись на базу Ауза на острове Парос для зимовки.

Русская военно-морская карта Патрасского залива, место Патрасского сражения указано надписью

Капитан Коняев со своей эскадрой крейсировал у берегов острова Цериго (Китира), где, соединившись с эскадрой майора И. Войновича 16 (27) октября 1772 года, направился в сторону дульцинитской эскадры турок.

Узнав, что капудан-паша со своим флотом из девяти тридцатипушечных фрегатов и шестнадцати шебек стоит в Патрасском заливе и поджидает из Корфу ещё 12 судов с десантом, Коняев принял важное решение: немедленно атаковать капудана-пашу. 25 октября (5 ноября), в час дня, подходя к цели, Коняев увидел турецкий флот. Но погода не позволила немедленно начать атаку, наступал шторм. Отложили до следующего утра. Турецкий флот был значительно сильнее, но с первого же дня боев у Патраса, то есть с 26 октября (6 ноября), обнаружилось, что небольшая русская эскадра и управляется несравненно искуснее и сражается гораздо храбрее. Эскадра Коняева построилась в линию баталии (корабли и фрегаты), мелкие суда держались во второй линии под ветром боевой (это было сделано для того, чтобы турецкие суда не взяли на абордаж мелкие суда русских). Русская эскадра стала сближаться с неприятелем, не позволяя ему уйти в Лепантский залив под прикрытие своих крепостей. В середине дня Коняеву удалось отрезать от неприятельской эскадры один фрегат и две шебеки. На их уничтожение Коняев послал фрегаты «Святой Николай», «Слава» и шебеку «Забияка». После ожесточенной артиллерийской перестрелки вражеские суда попытались спастись бегством под прикрытие своих береговых батарей. Русские фрегаты преследовали их, постоянно обстреливая из погонных орудий. Вскоре открыли огонь турецкие береговые батареи, однако русским фрегатам удалось загнать неприятельские суда на мель, где они и были сожжены фрегатом «Слава»[53].

На второй день (27 октября (7 ноября)) пришлось ограничиться лавированием и наблюдением вследствие очень сильного северо-восточного ветра. Неприятель был усмотрен у самого берега под защитой двух крепостей города Патраса. Русские моряки сосчитали состав неприятельского флота: 8 фрегатов и 14 шебек[54]. Лишь перед самым вечером эскадра Коняева смогла приблизиться к вражескому флоту и обстреляла его, хотя и без особого успеха. Настал третий день — 28 октября (8 ноября) 1772 года.

Сражение у города Патрас. Картина Якоба Филиппа Гаккерта

В момент подхода к Патрасу в распоряжении Коняева были два линейных корабля («Граф Орлов» — 64 пушки, «Чесма» — 74 пушки), два фрегата («Святой Николай» — 26 пушек, «Слава» — 16 пушек), две «поляки» («Модон» и «Ауза» — по 12 пушек) и одна шебека («Забияка» — 18 пушек). Но у неприятеля было 8 фрегатов (по 30 пушек) и 14 шебек (на одних — по 30, на других — по 20 пушек). Русская атака при таких условиях была очень рискованной.

Наглядно демонстрируют подготовку к бою записи шканечного журнала линейного корабля «Граф Орлов» с половины восьмого утра 28 октября. Вот кое-что из того, что записывал час за часом в этот день ведший шканечный журнал штурман Савва Мокеев[55]:

10 час.

В начале 10 часа с обоих крепостей и с неприятельского флота начали производить по нас пальбу, но мы несмотря на страсть оной, надеялись на своё мужество и на помощь всевышнего бога чем себя охотно побуждали дать баталию а мы с эскадрою усиливали притти к неприятелю в ближнее расстояние дабы наши пушки удобнее их вредить могли.

11 час.

В исходе 11 часа и выстрелом от нас из пушки сигналом велено лечь на якорь и вступить в бой с неприятелем. Вся эскадра лавировалась и поворачивали каждый особо как им было способно, стараясь только о том чтоб притти на ближнее расстояние к неприятелю. Глубина по лоту 35—30—25 сажень, грунт — ил.

12 час.

В половине 12 часа приблизившись мы к неприятельскому флоту от ближнего к нам неприятельского фрегата 2 кабельтова более не было хотя «Чесме» и определено стать к крепости первой но присмотря наш командующий что на оной сделалось помешательство в управлении также и в парусах и начала спускаться под ветр и надежды не предвидел от нея сделать успеха но на место оной приказано от командующего заступить самим и на глубине 20 сажень ил грунт убрав паруса положили якорь… и начата от нас по неприятельскому флоту, лежащему к крепости и в крепость куда только было удобно действовать сильно жестокая пальба с левого борта с обоих деков ядрами книпелями и картечью брандскугелями, а с «Чесмы» и фрегата «Николая» также сильно, а фрегат «Слава» и шебека «Забияка», находясь под ветром под парусами ближе к эскадре имели баталию с неприятелем куда их было можно с таким же успехом, что лучше ото всех желать не можно, а «Мадон» и «Ауза» будучи тогда вдали от нас под ветром не имели случая биться, в исходе часа увидели мы от нашей с эскадрою сильной пальбы с неприятельских судов люди бросалися к воду и с великой торопливостью, иные съезжали на берег и по ним ещё более от нас пальба происходила и сшибли в 6-х стоящего фрегата безань мачту и зажжен от наших брандскугелей…. А в неприятельском флоте на многих уже шебеках и фрегатах на ближних к нам спущены флаги и вымпелы, в которых мы палили и оных оказалось, что те неприятельские суда от нашей эскадры побежденные сделались.

Бежавший турецкий флот пробовал укрыться под защитой береговых батарей. Развязка боя, по существу уже решённого в пользу русских 28 октября, наступила 29 октября (9 ноября). Эскадра Коняева в этот день систематически громила артиллерией и поджигала брандскугелями сбившийся у берега, разбитый и совсем уже беспомощный турецкий флот.

К 16 часам 29 октября (9 ноября) всё было кончено. За 28 и 29 октября русская эскадра сожгла семь фрегатов и восемь шебек. Один турецкий фрегат успел втянуться в Лепантский залив (сейчас Коринфский залив), но был уже так поврежден в сражении, что (по словам греческих очевидцев) на следующий день затонул. Лишь шесть турецких шебек сумели спастись бегством.

Русские корабли получили лишь незначительные повреждения. В русских экипажах потери были совсем ничтожны: на корабле «Чесма» убит лейтенант Козмин, ранены — лейтенант Лопухин и пять матросов[8]. Кроме этого на одной из шебек также был ранен матрос. Граф Орлов получил донесение о Патрасской победе от капитана Коняева 14 (25) ноября 1772 года, то есть через 16 дней после события.

«Второе сражение у бухты Чесма 24 октября 1772 года». Картина Якоба Филиппа Гаккерта

Алексей Орлов получил информацию, что в Чесменской бухте неприятель строит флот и возводит сильные укрепления. Почти одновременно с действиями Коняева-Войновича в Ионическом море в Хиосский пролив 15 (26) октября была направлена эскадра контр-адмирала Самуила Грейга — в составе эскадры 3 линейных корабля («Победа», «Трёх Святителей», «Всеволод»), 6 фрегатов («Надежда», «Африка», «Парос», «Победа», «Григорий» и «Констанция») и 1 бомбардирский корабль («Молния»). 24 октября (4 ноября) Грейг атаковал крепость Чесма. Русские корабли подошли к берегу на расстояние 300 метров и открыли сильный огонь по крепости. После подавления сопротивления орудий крепости Грейг высадил десант (солдаты Преображенского полка и албанцы) в количестве 520 человек. Десант овладел форштадтом (предместьем) и двумя магазинами, сжег их, захватил 2 пушки и 5 фальконетов; огнём с фрегатов были истреблены стоявшие в порту мелкие неприятельские суда, кроме пяти (2 фелюги, баркас и 2 лодки), взятых в плен. Потеря русских — 9 убитых, 10 раненых)[43][56].

Я. Ф. Гаккерт «Сражение русского флота с турецким у крепости Дамиетта 21 октября 1772 г.»

Лейтенант П. Алексиано с фрегатом «Святой Павел» и фелюкой совершил 21 октября (1 ноября) 1772 года нападение на гавань египетского порта Дамьетта в восточной части дельты Нила. В результате нападения потоплено 2 крупных судна (на каждом по 20 пушек) на рейде Дамьетты и пленено несколько мелких судов. На следующий день в открытом море Алексиано захватил судно, на котором находился важный турецкий военачальник Селим-бей. После пленения Селим-бея комендант крепости Александрия приказал потопить все суда в гавани, опасаясь атаки Алексиано. Это позволило русским судам благополучно уйти в Эгейское море.

В ноябре 1772 года почти весь флот собрался у острова Миконос. Алексей Орлов был очень доволен разгромом дульционитской эскадры, однако он был обеспокоен тем, что тунисская эскадра в составе 12 тридцатипушечных фрегатов находилась у берегов острова Кандии. Остатки дульционитской эскадры продолжали плавать по Адриатике, что очень беспокоило главнокомандующего, так как затрудняло связь русского флота с Италией. Кроме этого Орлов получал постоянные известия от своей разведки о том, что алжирская эскадра находится в боевой готовности в Мраморном море и это вынуждало его держать вблизи Дарданелл постоянную эскадру из нескольких линейных кораблей и фрегатов. Орлов уже собрался навалиться всей мощью своего флота на тунисскую эскадру, но получил письмо из Бухареста о заключённом с турками перемирии, которое связывало ему руки. В своих письмах графу Панину Орлов выражал беспокойство о коварстве турок, о том, что они нарушают условия перемирия. По условиям перемирия судам нейтральных государств была предоставлена свобода судоходства в контролируемых русской эскадрой водах при соблюдении некоторых условий.

Всем судам, крейсировавшим в Средиземном море была сообщена инструкция как поступать с судами нейтральных держав, плавающих в водах Архипелага. 1) Все суда под Турецкими, Алжирскими, Тунисскими, Триполийскими и Рагузинскими флагами признаются законным призом со всем грузом, хотя бы и нейтральных держав. 2) Все суда под Греческим флагом, выходящие из турецких портов, тоже признаются законным призом. 3) Флаг нейтральных государств не прикрывает военного груза, который конфискуется, даже если он принадлежит купцам нейтральных государств. За провоз и простой ничего не платится. 4) Флаги нейтральных государств не прикрывают неприятельского груза.

Всё время зимнего перемирия 4 линейных корабля и несколько фрегатов продолжали крейсировать близ Дарданелл, угрожая, в случае нарушения перемирия, блокировать любое судоходство[57].

Перемирие действовало до конца марта 1773 года, а далее было продлено до июня. Орлов продолжал блокаду Дарданелл, но по условиям перемирия суда с продовольствием могли прибывать в Константинополь и свободно пропускались русскими судами. А это делало блокаду Дарданелл фиктивной и позволило туркам запастись продовольствием, что позволило им продолжить войну. В это время положение Орловых при дворе ухудшилось, Григорий Орлов был удалён от двора, а он всегда поддерживал на военных советах Екатерины предложения своего брата. Это заставило Алексея Орлова действовать осторожнее, ограничило его самостоятельность в управлении флотом и сковывало его инициативу.

В июне переговоры закончились безрезультатно и боевые действия возобновились. На военном совете ведущих офицеров всех четырёх эскадр флота, действующих в Эгейском море, был составлен план действий на кампанию 1773 года, согласно которому:

1. 2 линейных корабля («Святой Януарий» и «Победа») и 2 фрегата («Парос» и «Делос») направлялись в Адриатическое море для действий против остатков «дульционитской» эскадры и для обеспечения бесперебойной связи с Италией.
2. Два отряда отправлялись в Восточное Средиземноморье. Два фрегата («Святой Николай», «Слава»), шебека «Забияка», несколько мелких судов и галер с десантом под командованием И. Войновича должны были идти к Родосу и Кипру с целью контроля за морским побережьем юга Малой Азии и Сирии. Отряд капитана Кожухова (фрегаты «Святой Павел» и «Надежда» с несколькими мелкими судами) отправлялся к берегам Египта, и далее также к Сирии.
3. Основная часть флота — 7 линейных кораблей, несколько фрегатов и 2 бомбардирских судна должны были крейсировать по Эгейскому морю под командой Спиридова, продолжать блокирование Дарданелл, мешать торговле в крупных портах Салоники и Смирна, подрывая этим экономику турок.
4. 1 линейный корабль, несколько фрегатов и мелких судов должны были оставаться в Аузе для защиты базы (в том числе адмиралтейства и магазинов флота)[58].

Карта и панорама Бодрума, сделана русским фрегатом «Тино»

Спиридов из основной части флота образовал 3 дивизии. Одну из них под командованием контр-адмирала Елманова в составе 4 линейных корабля («Трёх Святителей», «Трёх Иерархов», «Саратов» и «Георгий Победоносец»), 4 фрегата («Северный Орёл», «Тино», «Победа» и «Соломбал») и 3 бомбардирских судна («Гром», «Молния» и «Страшный») была направлена к юго-западному берегу Малой Азии и к архипелагу Додеканес. Вторая дивизия под командованием самого Спиридова в составе 5 линейных кораблей («Европа», «Всеволод», «Чесма», «Ростислав» и «Граф Орлов») и фрегат «Запасный» направилась к острову Самос. Третья дивизия (пакетбот «Почтальон» и 7 мелких судов) направили для разорения северных берегов Малой Азии[59].

Спиридов поручил дивизии Елманова атаковать Бодрум и остров Станчио, в которых были значительные провиантские магазины. Вот что писал Спиридов в письме Елманову о проведении атаки на Бодрум и Станчио:

Стараться сколько возможно в Будруме и в Станчио о получении провиантов для пищи всему войску. Сказывали, что в Станчио, а особливо и Будруме были провиантские магазины, и что туда из Александрии и Туниса и на нейтральных судах приваживали пшено сорочинское, кофе и пшеницу. И ежели ныне есть магазины, то из оных бы получить погрузкою на наши суда, а ежели получить не можно, то старатца те с хлебом магазины сжечь и разорить… Неприятельские суда за невозможностью вывести зжечь

[60]

Дивизия Елманова 30 июля (10 августа) совершила нападение на Бодрум. В 19.00 бомбардирские суда дивизии стали обстреливать крепость и предместье, через час высадили десант в 1000 человек, а в 4.00 утра ещё 1500 человек, который овладел предместьем, сжёг почти всё предместье, 2 полугалеры, фелюгу и адмиралтейские и провиантские магазины. Находящейся в гавани фрегат сжечь не удалось, после этого десант вернулся на суда. Потери русских — 21 человек убитыми, 25 ранеными, потери турок (по русским данным) — до 300 человек убитыми и ранеными[17].

6 (17) августа Елманов напал на крепость острова Станчио (сейчас Кос). После бомбардировки крепости и берега с бомбардирских судов и фрегатов Елманов высадил десант в 1200 человек (албанские батальоны). Но при высадке произошла недооценка противника (Елманов предполагал, что турецкий гарнизон составляет 2 тысячи человек, но турок оказалось около 5 тысяч). Командующий высадил дополнительно десант регулярных войск в составе двух рот, основным вооружением этих рот были 7 трёхфунтовых единорогов. Турки отступили и сражение прекратилось. Наступила ночь, но десантированные не расположились на отдых, а провели всю ночь под ружьём, отдыхая по очереди. Утром утомленный десант оказался не способен сопротивляться численно превосходящим туркам и отступил. При этом единороги были брошены, но турки не преследовали отступивших и потери оказались относительно невелики — в двухдневном сражении погибло 86 человек и ранено 44. Потери турок (по русским данным) около 500 человек. Елманов отступил от острова и соединился со Спиридовым. Объединённая эскадра в октябре направилась на север Эгейского моря, к острову Тассо, где запаслась строевым лесом. В ноябре основная эскадра Спиридова вернулась в Аузу на зимовку[61].

Наиболее удачным для русского флота событием в кампании 1773 года были операции отрядов Войновича и Кожухова в Сирии. Отряд Войновича весной (с апреля) 1773 года крейсировал между Кипром и побережьем Малой Азии. 12 (23) июня отряд Войновича прибыл к городу Сур, где встретил эмиссара Орлова в Сирии поручика Баумгартена, который сообщил Войновичу, что заключил союзный договор с поднявшим мятеж против турок шейхом города Акры и лидером друзов Дахиром о совместных действиях против турок. Шейх Дахир контролировал значительную часть побережья Палестины и Ливана от Хайфы до Сайды и выражал готовность перейти под покровительство России[62]. Вскоре Войнович получил письмо от подчинявшегося Дахиру губернатора Сайды, который просил русских помочь друзам атаковать Бейрут. Войнович отправил шебеку «Забияка» и галеру к Бейруту в помощь друзам[63]. Бейрут был блокирован с моря, подвоз продуктов в город прекратился. 17 (28) июля в Акку пришла эскадра капитана Михаила Кожухова в составе двух фрегатов («Святой Павел», «Надежда»), 5 поляк и двух полугалер и соединилась с отрядом Войновича. Кожухов принял командование объединённой эскадрой и заключил договор с посланником шейха Дахира. Шейх Дахир и остальные друзские шейхи и эмиры признавали покровительство России и обязались воевать с Турцией, пока Россия будет в состоянии войны с ней. Кожухов же обещал новым союзникам помощь в осаде Бейрута.

25 июля (5 августа) эскадра Кожухова начала осаду Бейрута. Под стены города был высажен десант, корабли начали бомбардировать крепость. Десант состоял из почти 800 регулярных участников похода (главным образом морских канониров), при значительном количестве нерегулярных частей из греков, южных славян и албанцев. Стены Бейрута были сильно разрушены артиллерией, но на штурм союзники не решились из-за численного превосходства осаждённых турок и угрозы с тыла со стороны верного туркам паши Халеба. Было решено ожидать подкреплений от Дахира из Акры, а десанту вернуться на корабли. В августе Дахир разбил халебского пашу, русский десант вновь высадился 18 (29) августа и блокировал город с суши. После месяца плотной блокады с суши и моря 30 сентября (10 октября) осажденные согласились капитулировать: город переходил в руки друзских шейхов, а гарнизон поступал в распоряжение Дахира. Русские вступили в город и на следующий день передали его союзным друзам. В качестве трофеев были взяты 2 полугалеры с 17 пушками, 14 пушек в крепости Бейрута, 1 мортира и 9 фальконетов, много драгоценного ручного оружия, дорогих тканей и посуды. Кроме того было взято 300 тысяч пиастров контрибуции, которую, согласно Морскому уставу, разделили между судовыми командами. В одном из пунктов договора о капитуляции значилось о признании Турцией друзов состоящими под покровительством России[17]. Всего за время боевых действий под Бейрутом в регулярных соединениях флота погибло 17 человек и ранено 32 человека. Вместе с нерегулярными десантными частями общие потери в Сирии составили 34 убитых, 96 раненых. До начала января 1774 года отряд Кожухова оставался в Сирии, а затем вернулся в Эгейское море.