Днепровско-окский язык

Днепро́вско-о́кский язы́к (восто́чно-перифери́йный, днепро́вско-балти́йский; Dnieper-Oka, eastern peripheral baltic, dnieper baltic) — один или несколько балтийских языков, реконструируемых по данным топонимики. Занимал район бассейнов верхних Днепра, Десны, верховьев Западной Двины, верхней и средней Оки, Сейма (современные Белоруссия, западная Россия, частично северная Украина).

Территория распространения древнебалтских гидронимов

Согласно данным археологии, до IV—V веков н. э. представлена культурами: днепро-двинской, мощинской и москворецких городищ (иногда сюда же причисляют киевскую, которую чаще считают раннеславянской); с V века на основе первой формируется тушемлинская культура, постепенно становящаяся славянской (~ к VIII—IX векам). Реликты мощинской культуры сохраняются на севере её ареала до XI—XII веков (голядь). В основном вытеснены славянскими языками в течение VII—VIII вв. Единственным известным этнонимом является голядь (окский ареал).

Есть несколько мест на территории Восточной Европы, в которых балтийское присутствие не вызывает сомнения. Крупнейших из них два:

• днепровский — самый обширный, более того, членимый на отдельные относительно самостоятельные гидронимические ареалы (Березинский, Сожский, Припятский, Десненский бассейны), охватывающий северную половину бассейна Днепра от его истоков до Киева (и даже южнее, ср. Вилия, Шандра и др.) и насчитывающий (считая варианты названий и то, что часто одно и то же название может относиться к нескольким, иногда многим водным объектам) до пяти-шести сотен надежных гидронимических балтизмов. Хотя их распространение по всему днепровскому бассейну неравномерно и сильные сгущения чередуются с существенно разреженными в отношении балтизмов пространствами, в целом есть основания говорить о непрерывности балтийского гидронимического элемента в бассейне Днепра.
• окский — бассейн Оки, несколько сотен балтийских гидронимов + обильные заимствования в поволжско-финских языках. Однако по течению Оки прореженность балтизмов в верховьях, тем более практическое отсутствие их в пределах Рязанской и Нижегородской областей, сочетается с густотой балтийского гидронимического слоя в пределах Калужской и Московской областей и, что удивительно, со сгущением балтизмов в самом нижнем течении Оки, тем более что они из числа весьма надежных.

Появление в Среднем Поволжье очевидных гидронимических балтизмов тем более существенно, что в свете последних данных ранние контакты волжских финнов с балтами, с одной стороны, и предками индо-иранских племен, с другой, как предполагается, пространственно относятся к Среднему Поволжью, а по времени — к общефинской эпохе между началом I-го тысячелетия до н. э. и VI—VIII веках н. э. (согласно П. Хайду). Об этих контактах свидетельствуют обильные балтизмы в прибалтийско-финских, а отчасти и в поволжско-финских языках и, более того, отдельные заимствования в балтийских языках, которые могли быть усвоены ещё из поволжско-финских языков, как, например, лит. sóra ‛просо’, ‛пшено’, латыш. sāre, источником которых было исходное *psārā, объясняющее, видимо, и русское просо, ср. морд. śora (эрзя), suro (мокша) ‛хлеб’, ‛зерно’.

В последнее время, на основании работ Ю. В. Откупщикова и В. Н. Топорова, стало известно о более широкой, нежели предполагалось ранее, области распространения балтийских гидронимов в Поочье. Они массово зафиксированы на территории Московской, Тверской и Смоленской областей, реже — в Калужской, Тульской и Орловской.