Великое зловоние

«Майкл Фарадей отдаёт свою визитку „Отцу Темзе“»: карикатура при письме Фарадея о состоянии реки, опубликованном в «Таймс» в июле 1855 года

До конца XVI века жители Лондона брали воду из колодцев, из реки Темзы и её притоков, а также из больших цистерн; например из родника в Тайберне по свинцовой трубе вода отводилась в резервуар Грейт-Кондуит Чипсайда. За пользование водой надо было платить, надсмотрщики контролировали, что торговцы и пекари не будут бесплатно пользоваться водой в коммерческих целях.

Богатые лондонцы, жившие вблизи трубопроводов, наполнявших цистерны, могли получить разрешение на платное подключение своих домов к водоснабжению, однако нередки были и самовольные подключения. Те, кто не мог заплатить за подключение, получали воду от водовозов[1]. В 1496 году последние создали собственную гильдию под названием «Братство водовозов им. святого Христофора».

В 1582 году голландец Питер Морис арендовал северный пролёт Лондонского моста и установил там водяное колесо для насоса, качавшего воду в несколько районов Лондона[1]. В 1584 и 1701 годах были добавлены ещё 2 колеса, действовавшие до 1822 года.

Кирпичные канализационные коллекторы строились в Лондоне с XVII века, когда были закрыты участки рек Флит и Уолбрук[lower-alpha 1]. За столетие до Великого зловония было построено более сотни коллекторов, всего в Лондоне насчитывалось около двухсот тысяч выгребных ям и 360 сточных труб. Метан и другие горючие газы из выгребных ям служили причиной пожаров и взрывов, сточные трубы протекали и нуждались в ремонте[2]. В начале XIX века водопроводная система была модернизирована, часть деревянных водопроводов заменена железными. Распространение смываемых ватерклозетов и рост населения с 1 млн до 3 млн человек[lower-alpha 2] сильно увеличило объём стоков. Система не выдерживала и бытовых сбросов, но к ним добавились промышленные сточные воды, помои со скотобоен и прочие источники отходов. Часть из них шла верхом, часть по трубам, но одинаково в Темзу[3][4].

В июле 1855 года Майкл Фарадей написал письмо в газету «Таймс». Для того, чтобы определить мутность воды, он погружал в Темзу листки белой бумаги, отчего письмо сопровождалось карикатурой с подписью: «Майкл Фарадей отдаёт свою визитку „Отцу Темзе“». Выводы его были неутешительными: «У мостов в и так мутной воде видны облака ещё более плотной мути… Чрезвычайно скверный запах присущ воде повсеместно, полностью тождественный запаху уличных сточных канав; по сути река теперь — большой канализационный коллектор»[5]. В 1857 году в реку сбрасывали обычную и хлорную известь и карболку, чтобы ослабить запах[6][7].

Тогда причиной заразных болезней считалось вдыхание миазмов — дурного воздуха, исходящего от разлагающихся трупов, фекалий, гниющей растительной ткани и от уже заражённого человека[8]. Во всей Европе остро стояла проблема распрострарения холеры, которая, как считалось, тоже вызывается миазмами. Холеры сильно боялись из-за высокой заразности и смертности[9]. Первая крупная эпидемия холеры произошла в Лондоне в 1831 году, было 6536 жертв. В 1848—49 годах вторая вспышка собрала уже 14 137 человек, третья в 1853—54 годах — 10 738 смертей. В ходе второй эпидемии лондонский практикующий врач Джон Сноу заметил, что смертность выше в районах, снабжаемых водой компаниями Ламбета и Саутварка и Воксхолла. В 1849 году он опубликовал статью «Об одном из способов распространения холеры» (англ. On the Mode of Communication of Cholera), в которой заявил водный путь заражения, но статья прошла незамеченной[10][11]. В ходе третьей эпидемии в 1854 году Сноу опубликовал дополнение, основанное на изучении случаев болезни на Брод-стрит в районе Сохо[11]. Сноу просто снял рукоятку с одного из общественных насосов, и смертность резко упала. Позднее выяснилось, что в колодец, из которого качали эту воду, попадают стоки из неисправной канализации[11].

В XIX веке управление лондонской канализацией реформировалось несколько раз. В 1848 году с подачи Эдвина Чедвика и Королевской комиссии образована Столичная канализационная комиссия[12][13][lower-alpha 3]. Комиссия вобрала полномочия семи из восьми отдельных органов власти, которые занимались лондонской канализацией со времён Генриха VIII[lower-alpha 4], что положило начало единому управлению вопросами городской санитарии. Акт о строительстве 1844 года обязывал подсоединять к сточной системе (а не выгребной яме) все вновь строящиеся здания. Комиссия начала процесс соединения старых выгребных ям с канализацией[14]. Страх перед миазмами Чедвика и его преемника врача Джона Саймона вызвал рекомендацию часто промывать коллекторы и ямы, что лишь увеличило объём сточных вод[15].

Джозеф Базэлджет (1870-е)

В августе 1849 года Канализационная комиссия назначила вспомогательным инспектором Джозефа Базэлджета. Прежде он работал инженером-консультантом в индустрии железных дорог и от чрезмерного труда подорвал здоровье. Теперь он возвращался к активной деятельности[16]. Под руководством главного инженера Фрэнка Фостера Базэлджет начал составлять рациональный план городской канализации. От напряжения сил Фостер умер в 1852 году, и Базэлджет занял его место, продолжая и на нём совершенствовать свои планы. Акт об управлении столицей (1855 года) заменил Канализационную комиссию Министерством общественных работ[16][17][lower-alpha 5].

К июню 1856 года Базэлджет завершил разработку подробностей. В его системе местные коллекторы диаметром 3 фута (0,9 м) соединялись с более крупными, те с ещё более крупными, и так далее, пока дело не доходило до основных труб 11 футов (3,4 м) высотой. С каждой стороны реки спроектировано по одному главному коллектору — Северный и Южный[18]. Весь Лондон был разделён на районы высокого, среднего и низкого уровня, из каждого выходил свой коллектор. Для перекачки сточных вод на восток предусмотрено несколько насосных станций. Базэлджет взял за основу планы Фостера, но рассчитал систему на рост населения с 3 до 4,5 млн человек[19][20]. Планы были представлены сэру Бенджамину Холлу, государственному министру общественных работ[lower-alpha 6]. Холл указал на то, что канализационные коллекторы по-прежнему открываются в реку в черте города, и счёл это неприемлемым. Базэлджет доработал проект по указаниям Холла и в декабре 1856 года Холл передал его троим инженерам-консультантам: капитану инженерных войск Дугласу Стрэтту Гальтону, Джеймсу Симпсону, специализировавшемуся на гидравлике и работавшему с двумя водопроводными компаниями, и Томасу Блэквуду, главному инженеру канала Кеннет-Эйвон. В июле 1857 года они предложили передвинуть главный излив ещё на 15 миль (24 км) открытыми каналами. Стоимость проекта возросла до £5.4 млн, в то время как проект Базэлджета оценивался в £2.4 млн.[21][lower-alpha 7]. В феврале 1858 года общие выборы привели к падению правительства вигов под руководством Пальмерстона и привело к власти консерваторов во главе с лордом Дерби; Холла заменил лорд Джон Меннерс, спикером Палаты Общин и Канцлером казначейства стал Дизраэли[22].

• Карикатуры
• 
  Чудовищный бульон, в обиходе называемый водой из Темзы (1828, Уильям Хит
• 
  Что в капле воды из Темзы увидел «Панч» (1850)
• 
  Побелим старого грязнулю Темзу: хлорной известью пытаются скрыть чудовищный запах. «Панч», июль 1858
• 
  Папаша Темза представляет городу Лондону своих отпрысков: дифтерию, золотуху и холеру. «Панч», июль 1858

К лету 1858 года на Темзе уже много лет копились нечистоты. Диккенс в «Крошке Доррит», публиковавшейся главами в течение 1855—1857 годов, прямо пишет о «канализационном коллекторе вместо прекрасной чистой реки»[23]. В письме другу он также упоминает о сильнейших нездоровых тошнотворных запахах[24]. Социолог и журналист Джордж Годвин пишет о двухметровой толщины залежах по берегам и о том, что фекалиями пропитана вся почва[25]. В июне 1858 года температуры в тени достигли 34—36°С (до 48°С на солнце)[6][26]. В сочетании с засухой это привело к падению уровня воды в Темзе, заваленные нечистотами берега обнажились[6]. Королева Виктория и принц Альберт, собравшиеся на прогулку по Темзе, не выдержали и нескольких минут[27]. В газетах сложившуюся ситуацию скоро окрестили «Великим зловонием»[28]; газета Сити «City Press» пишет на первой полосе: «Время деликатных слов миновало, здесь воняет, и воняет так, что единожды ощутивший эту вонь не забудет её никогда, если ему посчастливится выжить, чтобы об этом помнить»[29]. Читатель в письме в «Стандарт» полностью с этим соглашается. Корреспондент «Стандарта» называет реку «вместилищем мерзостей, рассадником чумы и тифа»[30], другой пишет, что «количество извергаемых ядовитых газов возрастает прямо пропорционально доле канализационных стоков в водах реки»[31]. «The Illustrated London News» пишет в передовице:

В июне запах стал так силён, что Парламент не мог работать в Вестминстерском дворце. В помещениях, выходящих на реку, шторы вымачивали в растворе хлорной извести, но эти меры не возымели действия. Речь шла ни много ни мало о переезде органов государственного управления в Оксфорд или Сент-Олбанс[33]. «The Examiner» писал, что спикер Дизраэли не мог провести на заседании одного из комитетов больше нескольких минут, и все члены его выскочили из комнаты во главе с предводителем парламентского большинства, который одной рукой удерживал толстую пачку документов, а другой прижимал к лицу носовой платок[34]. Вопрос о невозможности заниматься законотворчеством был поставлен на заседании Палаты Общин. «Hansard» описывает, как член парламента Джон Брэди докладывал лорду Мэннерсу, что ни в комнаты для собраний, ни в библиотеку нельзя войти из-за запаха, и просил принять какие-нибудь меры, на что Министр общественных работ отвечал, что Темза ему не подчиняется[35]. Четыре дня спустя другой член парламента говорил Мэннерсу уже более красноречиво: «По какой-то чудовищной безалаберности благороднейшая из рек обращена в выгребную яму. Я вопрошаю Правительство Её Величества, собирается ли оно предпринять шаги к исправлению этого?» Мэннерс отвечал, что «Правительство Её Величества с Темзой ничего поделать не может»[36]. «Панч» ехидно писал, что «Обе палаты Парламента поглощены всецело делом о Заговоре с целью Отравления. Улики против старого злодея Папаши Темзы многочисленны и неопровержимы»[37].

Сотни тонн извести разбрасывались у устьев канализационных коллекторов и рассыпались по берегу при отливе, что обходилось по полторы тысячи фунтов в неделю[38][lower-alpha 8]. 15 июня Дизраэли внёс законопроект о поправках в Акт об управлении столицей 1855 года и в дебатах назвал Темзу «Стиксом, источающим невыразимые и неприемлемые ужасы»[39]. Билль возлагал ответственность за очистку Темзы на Столичный совет общественных работ и требовал вынести устья сточных коллекторов как можно дальше от города; также Совет получал трёхмиллионный заём, который должен был быть возвращён при помощи трёхпенсового налога на все лондонские домохозяйства в течение грядущих сорока лет. Эти условия фактически описывали план Базэлджета до поправок и возражений лорда Холла[40][41]. Передовица «Таймс» отмечала, что «стимулом к законотворчеству послужил чрезвычайно сильный и острый запах»[42]. Билль обсуждался в конце июля и был принят 2 августа[43].

Строительство коллекторов близ Олдфорда (Восточный Лондон), 1859 год

Планы Базэлджетта на 1100 миль (1800 км) уличных сточных труб, совмещающих санитарную и ливневую канализацию, которые впадали бы в 82 мили (132 км) главных коллекторов выставлялись на тендеры в течение 1859—1865 годов. Над рабочими чертежами первого этапа строительства в плане, профиле и разрезе работало 400 человек[44][45]. Основной трудностью стал рельеф Лондона: Ламбет, Пимлико и некоторые другие районы лежат ниже уровня воды в прилив[46]. Для этих районов Базэлджетт планировал построить насосные станции, которые будут перекачивать сточные воды в коллекторы среднего и верхнего уровня, по которым они пойдут самотёком под уклон 2 фута на милю (0,38 тысячных)[45][47].

Базэлджетт был сторонником внедрения портландцемента, более прочного, чем обычный тогда кладочный раствор, но требующего точного соблюдения температуры обжига — иначе он сильно теряет в прочности. Для проверки качества поставляемого цемента он организовал «искусную и драконовски суровую» систему контроля. Результаты испытаний отправлялись поставщикам, которые усовершенствовали технологию производства для повышения качества продукции. Столичный совет по общественным работам был первым органом власти, который установил подобный контроль[48]. Пресса внимательно следила за ходом работ и освещала их доброжелательно, многих рабочих представляли в героическом свете[49]. В 1861 году «The Observer» назвал лондонскую канализацию «самым дорогостоящим и вместе с тем чудесным проектом нынешних дней»[50]. Смета росла, в июле 1863 года был предоставлен дополнительный кредит в £1,2 млн.[51]

Южная система

Восьмиугольная комната Кросснесской насосной станции (Бельведер, Кент)		Эдуард VII открывает Кросснесскую насосную станцию в 1865 году

Южная система должна была обслуживать меньшее население, и строительство её далось легче. Три главных коллектора пролегли от Путни, Уондсворта и Норвуда, соединяясь в Детфорде. В Детфорде первая насосная станция поднимала сточные воды на 21 фут (6,4 м) в отводной закрытый канал к Кросснесской насосной станции на Эритских болотах, которая перекачивала их непосредственно в Темзу в часы прилива[52]. Кросснесская станция спроектирована Базэлджетом и инженером-консультантом Чарльзом Драйвером. Драйвер был сторонником применения чугуна в строительстве[53]. Здание выстроено в нероманском стиле, и использованное в интерьере чугунное литьё является памятником культурного наследия Англии 1 класса[54]. Насосы приводились в действие четырьмя крупными коромысловыми паровыми машинами «Виктория», «Принц-Консорт», «Альберт-Эдуард» и «Александра», построенными фирмой «Джеймс Уатт и Ко»[54][55][56].

Станцию открывал в апреле 1865 года принц Уэльский Альберт-Эдуард, будущий король Эдуард VII. Он собственноручно открыл пар в машинах[57]. Церемонию, официально завершившую строительство южного куста канализационной системы посетили члены королевской семьи, члены Парламента, Лорд-мэр Лондона и архиепископы Йоркский и Кентерберийский, банкет на 500 человек прошёл непосредственно в здании насосной[58][59].

Карта канализации Лондона. Коллекторы Базэлджета показаны чёрными жирными линиями[60][61].

Успешное завершение строительства южной системы Миллер, член Парламента и Столичного комитета общественных работ, предложил отметить выплатой Базэлджету премии в 6 тыс. фунтов[lower-alpha 9] (три годичных оклада), а троим его помощникам суммарно 4 тыс. фунтов. Это предложение не прошло, потому что было раскритиковано, но само начало разговора о таких крупных суммах во времена, когда основной чертой общественных трат была их скупость, говорит о важности проекта[62].

Северная система

На северном берегу Темзы проживало около двух третей населения Лондона. Дополнительные трудности создавали узкие улицы, каналы, мосты и железные дороги[63]. Работы начались 31 января 1859 года[16], но их задерживали различные причины, в том числе забастовка 1859—60 годов, необычные морозы и сильные дожди. В июне 1862 года сильный дождь размыл перемычку толщиной 8+¹⁄₂-футов (2,6 м) между траншеей коллектора реки Флит и параллельной траншеей железной дороги Метрополитен. Речка Флит залила улицу Виктории, были повреждены крупные водопроводные и газовые линии[64][65].

Верхний коллектор северной системы проходит от Хемпстед-хит до Сток-Ньюингтона через парк Виктории, соединяясь с восточным окончанием среднего коллектора. Средний коллектор начинается с запада у Бэсуотера и проходит вдоль Оксфорд-стрит через Кларкенуэлл и Бетнал-грин. От точки их слияния самотёчный коллектор продолжается до насосной станции Эбби-милс в Стратфорде, где соединяется с нижним самотёчным коллектором. В Эбби-милс сточные воды поднимаются на 36 футов (11 м) в главный северный самотёчный закрытый канал длиной 5 миль (8 км), который проходит вдоль современного Гринуэя до Бектона[15][66].

Строительство набережной Темзы (1865)		Набережные в разрезе: метро и коллекторы

Как и в Кросснессе, насосную станцию Эбби-милс проектировали совместно Базэлджет и Драйвер. Над серединой машинного помещения они воздвигли купол, отчего станцию сравнивали с византийским храмом.[67] Историк архитектуры Николаус Певзнер пишет, что здание есть памятник «восхитительной архитектуры, применённой к самой омерзительной задаче»; «нетривиально смешение мотивов итальянской готики с византийскими окнами, а центральный восьмигранный фонарь придаёт ему отчётливо русский привкус»[68].

Базэлджет — «канализационный дракон». «Панч», 1883[81]

В 1866 году случилась вспышка холеры, унесшая 5596 человек. 93% смертельных случаев произошло в единственном районе Восточного Лондона между Олдгейтом и Боу[82], который не был ещё присоединён к Базэлджетовой системе. Причиной стал сброс канализации всего полумилей ниже по течению от водохранилища «Водопроводной компании Восточного Лондона»: приливные течения забрасывали сточные воды в питьевой водозабор. Эта эпидемия окончательно подтвердила водный путь распространения холеры и опровергла миазменную теорию, неопровержимые доказательства опубликовал в журнале «Ланцет» доктор Уильям Фарр. После этого в столице Великобритании эпидемий холеры не было[83].

В 1878 году на Темзе затонул прогулочный пароход «Принцесса Алиса». Крушение произошло неподалёку от главных канализационных водосбросов, и пресса подняла вопрос о том, сколько смертей из общего числа (более 650) на счету сточных вод[84]. В 1880-е годы обеспокоенность возможным вредом здоровью от сброса необработанных канализационных стоков вызвала к жизни проект по первичной очистке в Кросснессе и Бектоне[85] и заказу серии из шести специальных наливных барж для вывоза концентрированных стоков дальше в Северное море. Первое судно было заказано в 1887 году и названо в честь Базэлджета. Такой метод применялся до декабря 1998 года, когда были введены в строй установки для сжигания осадков[86][87]. В конце XIX и начале XX веков канализационная система расширялась[79]. На 2015 год ею пользуются 8,5 млн. человек, и, как утверждает компания-оператор «Thames Water», она справляется с потребностями XXI века[88].

Кросснесская насосная станция действовала до середины 1950-х годов, и после вывода из эксплуатации сохранилась. Ломать и утилизировать четыре гигантские паровые машины было экономически нецелесообразно, и они, хотя разграбленные, в общем уцелели. Станция в июне 1970 года была признана памятником архитектурного наследия Англии 1 класса, то есть «объектом, представляющим исключительный интерес»[54]. По состоянию на 2015 год здание насосной и сами машины находятся на реставрации в ведении «Фонда Кросснесских паровых машин», президентом которого является телевизионный продюсер Питер Базэлджет, пра-правнук прославленного инженера[89][90].

В 2015 году Эбби-милс частично сохраняет функции канализационной насосной станции[91][92]. Высокие сдвоенные дымовые трубы её снесены во Вторую мировую войну, поскольку могли служить ориентиром для немецких бомбардировщиков[93]. Само здание с ноября 1974 года — памятник 2* класса, то есть «важное здание, представляющее особый интерес»[94].

Историк Джон Доксат полагает, что Базэлджет, создавший полноценную канализационную систему для столицы и таким образом фактически ликвидировавший холеру, спас больше жизней, чем любое должностное лицо викторианской эпохи[95]. Он трудился в Столичной комиссии по общественным работам до 1889 года, участвовал в замене трёх мостов: Патни (1886), Хаммерсмите (1887) и Баттерси (1890). В 1884 году он стал президентом британского Института гражданских инженеров. В марте 1891 года Базэлджет умер, и в некрологе «The Illustrated London News» писали, что «главнейшими его заслугами является то, что он украсил Лондон и очистил его»[96]. Сэр Джон Куд, в то время директор Института гражданских инженеров, говорил, что работы Базэлджета «являются памятниками его профессионализму»[16]. Некролог в «Таймс» гласит, что «и через тысячу лет... останутся величественная прочность и безупречная красота гранитных блоков в стене набережных Темзы... Гигантские канализационные коллекторы под нашими ногами прибавили нам по 20 лет жизни»[97]. Питер Акройд в книге об истории Лондона ниже уровня мостовой ставит Базэлджета наравне с Джоном Нэшем и Кристофером Реном[98].

Через десять лет после смерти, в 1901 году, на набережной Виктории Базэлджету был поставлен памятник с надписью лат. Flumini Vincula Posuit (Усмирил реку)[99][16][3].

«Великое зловоние» стало отдалённым воспоминанием.

• London’s 'Great Stink' and Victorian Urban Planning  (англ.)