Быляцкие говоры кашубского языка

Быля́цкие го́воры кашу́бского языка́ (польск. gwary bylackie) — группа говоров севернокашубского диалекта, распространённых в Пуцком повяте Поморского воеводства за исключением тех территорий, где живут носители небыляцких говоров (в гмине Крокова — жарновецкие говоры и в южной части Пуцкой гмины — пуцкий сельский говор). Часть территории, некогда занимаемой носителями быляцкого оксивского говора, теперь является частью города Гдыни[2][4].

Территория размещения быляцких говоров на карте севернокашубского диалекта в начале XX века[1][2][3]

Название быляцким говорам (как и носителям говоров — былякам[5][6] дано от слова béł (польск. był, рус. был), которое произносится в этих говорах как bél — с l на месте ł (в остальных кашубских говорах на месте ł губно-губная ṷ). Соответственно фонетическое явление кашубского языка с подобным произношением фонемы ł называется былачением[7][8].

Ян Джежджон, А. Нецел и другие кашубские писатели, родившиеся в Пуцком повяте, опирались в своём творчестве на быляцкие говоры как на основу[7]. Одним из первых, кто упоминал о быляцких говорах, был лингвист и этнограф С. Рамулт, в предисловии к словарю кашубского языка (Słownik języka pomorskiego czyli kaszubskiego), изданному в 1893 году, он выделял среди говоров северных кашубов по твёрдому произношению звука l говоры быляков (bëlôcë) на Сважевском, Пуцком и Оксивском мысах, и рыбаков (rëbôcë) на Хельской косе. Ф. Лоренц в Поморской грамматике (Gramatyka Pomorska) выделил в составе быляцких семь отдельных говоров[4].

Область распространения и говоры

Быляцкие говоры размещаются в северо-восточной части территории распространения кашубского языка на побережье Балтийского моря, Гданьского залива, в том числе и на Хельской косе. С запада к ним примыкают небыляцкие говоры севернокашубского диалекта[2]. К началу XX века многие носители быляцких говоров, живших чересполосно с немцами, были двуязычными, литературный немецкий язык распространялся посредством школьного обучения, нижненемецкие диалекты распространялись благодаря межъязыковым контактам[1]. После того как Кашубские земли вошли в состав польского государства, активно стал распространяться польский язык, до Второй мировой войны этому способствовало строительство порта в Гдыне, после войны различные перемещения немецкого и польского населения, а также распространение польского языка во всех сферах общественной жизни[2]. В классификации Ф. Лоренца (по состоянию на начало XX века), быляцкие говоры вместе с группами небыляцких и смешанных говоров были включены в состав северо-восточных кашубских говоров, которые в свою очередь являлись частью севернокашубских говоров (севернокашубские со словинскими говорами объединялись в севернопоморский диалект, противопоставляемый южнопоморскому)[1].

Быляцкие говоры объединяют (состав и размещение говоров по состоянию на начало XX века)[1][4] следующие говоры:

  • Ястарнинский говор в Ястарне на Хельской косе;
  • Кузвельдский (Кузницкий) говор в Кузнице (старое название — Кузвельд, Кузвельт) (в настоящее время часть города Ястарни) на Хельской косе;
  • Халупский говор в Халупах (в настоящее время часть города Владыславово) на Хельской косе;
  • Сважевско-стшелинский говор к северу от Пуцка до Владыславово, включая Сважево, Стшельно и другие сёла;
  • Стажинско-меховский говор к западу от Пуцка в Стажино, Мехово, Леснево, Полчино, Доматово и др. сёлах;
  • Пуцкий городской говор в предместье Пуцка и в самом городе;
  • Оксивский говор на крайнем юге Пуцкого повята и в современных северных районах Гдыни;

Основные особенности говоров

Быляцкие говоры разделяют все диалектные черты севернокашубского диалекта, а также имеют некоторые особенности:

  1. В соответствие кашубскому ã произносится не носовой звук a (или an, am), а как в польском литературном языке носовой ę или гласные, совпадающие по качеству с носовым переднего ряда в сочетании en, in[9].
  2. Произношение ô так же, как в немецком языке — ö[9].
  3. Интонационные различия, характерные в прошлом для быляцких говоров, были отмечены в ястарнинском говоре Ф. Лоренцем. В настоящее время данная диалектная черта уже не фиксируется[6].
  4. Былачение — переход звука ł в l. Предположительно, эта языковая черта является или кашубским архаизмом, или относительно поздней кашубской инновацией, но, возможно также, что оно развилось под влиянием немецкого языка[7].
  5. Среди севернокашубских архаичных явлений в морфологии выделяются: наиболее регулярное распространение нестяжённых форм глаголов спряжений на -am и -em 1-го лица единственного числа настоящего времени: spiewajã и т. п.; и, известное преимущественно в говорах Пуцкого повята, окончание -ë в родительном, иногда в дательном и предложном падежах, некоторых существительных мужского и среднего рода: gradë (grada, gradowi, gradu), celëcë (celãca, celãcu, celãcu) и т. п.[10]
  6. Особенностью быляцких говоров, известной также другим говорам северо-востока Кашубии, являются окончания существительных в форме дательного падежа — образованные также как у прилагательных — -emu (-omu): koniemu или koniomu (koniowi, koniu), sënomu (synowi) и т. п.[10]
  7. Архаичные черты словообразования, как и в люзинско-вейхеровских говорах: словоформы на -iszcze, -ëszcze: ówsniszcze или ówsyszcze (польск. ściernisko po owsie, «стерни после овса»), mrowiszcze (польск. mrowisko, «муравейник»), toporzëszcze (польск. trzonek topora, «топорище») и т. п.; большая продуктивность форм на -ica (выполняющих также деминутивную функцию): wieszczerzëca (польск. jaszczurka, «ящерица»); наличие прилагательных с приставкой są: sącelnô (польск. cielna, o krowie, «стельная» (о корове)), sąbagnô или sąbagniô (польск. kotna, o owcy, «суягная» (об овце)) и другое[10]
  8. Лексика характеризуется некоторыми отличиями от других говоров севернокашубского диалекта, нередко связанных с проявлением былачения и продуктивностью некоторых аффиксов как, например, в слове jaskulëczka, jaskurlëczka, реже jaskulniczka, jaskulinka, в говорах Хельской косы — jaskulka, у остальных кашубов — jaskółka; или в слове jarzãba, jarzãbia, jarzëbôk, jarząbk; также распространена лексика, отражающая специфический быт рыбаков Хельской косы и других прибрежных районов северо-востока Кашубии[10].

Примечания
  1. Friedrich Lorentz. Gramatyka Pomorska, Zeszyt 1. Poznań, 1927 (Pomeranian Digital Library)
  2. Historia, geografia, język i piśmiennictwo Kaszubów (fragment)
  3. Dialekty kaszubskie według F. Lorentza (Карта кашубских диалектов и говоров Фридриха Лоренца)
  4. Растко-Кашуби — Rastkò-Kaszëbë — Rastko-Kaszuby. Jerzy Treder. Z historii badań Kaszubszczyzny Архивная копия от 10 июля 2011 на Wayback Machine
  5. Растко-Кашуби — Rastkò-Kaszëbë — Rastko-Kaszuby. Билаци Архивная копия от 5 июня 2011 на Wayback Machine
  6. Ананьева Н. Е. История и диалектология польского языка: Учебник. Изд. 3-е, испр. — М.: Либроком, 2009, с. 95
  7. Растко-Кашуби — Rastkò-Kaszëbë — Rastko-Kaszuby. Билачење Архивная копия от 5 июня 2011 на Wayback Machine
  8. J. Treder. Kashubian to Polish. Language Contacts (недоступная ссылка)
  9. Andrzej Lemańczyk. Muzyka ludowa kaszub (недоступная ссылка). Дата обращения: 20 мая 2011. Архивировано 5 ноября 2015 года.
  10. Edward Breza. Podstawowe wiadomości z morfologii (języka kaszubskiego) Архивная копия от 4 мая 2015 на Wayback Machine

Литература

Ссылки

Dialekty i gwary polskie. Kompendium internetowe pod redakcją Haliny Karaś (польск.). Архивировано 16 мая 2012 года. (Дата обращения: 8 августа 2013)

This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.