Армия Карфагена

О первых войнах карфагенян сохранилось очень мало сведений. Несомненно, в городе уже на заре его существования созывалось ополчение для защиты от угрозы со стороны соседних племён. Первой масштабной заморской военной экспедицией карфагенян было выступление на стороне Гадеса в его войнах против Тартессийской державы в VII—VI веках до н. э. Карфаген оказал помощь этой финикийской колонии, вместе с которой он стремился нарушить монополию Тартесса на торговлю металлами.

В VI веке до н. э. карфагенский полководец Малх одержал несколько побед над соседними ливийскими племенами, что позволило избавить город от уплаты дани. Затем Малх встал во главе армии, посланной на Сицилию, где обострились противоречия между финикийскими и греческими колонистами. Он сумел установить контроль почти над всем островом, но затем потерпел сокрушительное поражение на Сардинии. Карфагенский совет старейшин, опасавшийся Малха, воспользовался этим разгромом и отправил полководца и его уцелевших воинов в изгнание. Возмущённый Малх вернулся в Карфаген и произвёл государственный переворот, добившись казни 10 карфагенских старейшин, изгнавших его. В итоге его лишили власти и тоже казнили, обвинив в заговоре с целью самому стать диктатором[3].

Джузеппе Шути. Битва при Гимере (1873)

Пришедший на смену Малху Магон I стал основателем целой династии, правившей полтора века. Магон провёл целый ряд важных реформ, создав профессиональную наёмную армию — с той поры народное ополчение в Карфагене стало созываться только в исключительных случаях. Он укрепил власть Карфагена на Сардинии. В то же время тартессийцы вступили в союз с греками-фокейцами, которые активно создавали колонии на Корсике и побережье современных Франции и Испании. Это напрямую затронуло интересы Карфагена и этрусков, которые стали естественными союзниками в борьбе против общего врага. При Алалии, одной из таких греческих колоний, в 539 или 535 году до н. э. произошла битва между объединённым флотом этрусков и карфагенян с одной стороны и фокейцев с другой; последние были вынуждены покинуть Корсику. Примерно в то же время прекратила своё существование и Тартессийская держава, не выдержавшая конкуренции с финикийцами. Тогда же, в конце VI века до н. э., карфагеняне сумели успешно завершить борьбу за раздел территории и установление границы с Киреной.

В начале V века до н. э. действия греческих тиранов на Сицилии стали угрожать карфагенскому присутствию на острове. Гамилькар Магонид высадился с многочисленной армией, намереваясь разбить войска тирана Сиракуз Гелона и тирана Акраганта Ферона. Однако в 480 году до н. э. в битве при Гимере Гамилькар был разгромлен и погиб. Учитывая синхронность этих событий с нашествием Ксеркса на континентальную Грецию, ещё в Античности высказывалось предположение о «втором фронте» греко-персидских войн[4]. В результате этого поражения Карфагену пришлось заключить с Сиракузами мир и заплатить большую контрибуцию. Нуждавшийся в ресурсах Карфаген обратил своё внимание вглубь Африки. Он завладел огромными территориями с плодородной почвой, на которых стало интенсивно развиваться сельское хозяйство.

В следующий раз карфагенское войско появилось на Сицилии спустя 70 лет: Ганнибал Магон, внук погибшего Гамилькара, пришёл на помощь Сегесте, которая была осаждена войсками Селинунта. Ганнибал в 409 году до н. э. не только взял штурмом Селинунт и сжёг его, но затем захватил и разрушил Гимеру, отомстив за смерть деда. Спустя три года карфагенская армия взяла дотоле неприступный Акрагант, который с тех пор стал одной из основных пунических баз на Сицилии. Согласно договору от 405 года до н. э. с Дионисием Старшим, к Карфагену, помимо финикийских колоний, отходили и греческие города Акрагант, Гимера и Селинунт; Гела и Камарина должны были платить карфагенянам дань. Первая половина IV века до н. э. прошла в войнах между Дионисием и его наследника с карфагенянами, шедших с переменным успехом.

В 340 (по другим данным, 341 или 339) году до н. э. сиракузская армия Тимолеонта нанесла тяжёлое поражение карфагенянам в битве при Кримиссе, после чего мир продержался несколько десятилетий — до захвата власти в Сиракузах Агафоклом (матерью последнего, возможно, была карфагенянка). За короткое время Агафокл взял под свою власть все греческие города на острове, а затем стал готовиться к войне против карфагенян. Потерпев поражение в битве при Геле в 311 году до н. э., он был осаждён в своей столице. Агафокл принял неординарное решение: оставив в Сиракузах гарнизон под командованием своего брата Антандра, он с лучшей частью войска переправился в Африку, намереваясь дать бой карфагенянам на их территории и надеясь на помощь местных племён. Решение оказалось удачным: Агафокл захватил Тунет, а затем смог нанести поражение полевой армии врага. При известии о поражении карфагенян восстали покорённые ими африканцы. Мятеж был подавлен, но Агафоклу удалось захватить ещё несколько городов, а затем получить в своё распоряжение 17-тысячную греческую армию, охранявшую колонии в Киренаике, предательски убив её полководца Офелла. Тем временем на Сицилии Антандр разгромил карфагенян, осаждавших Сиракузы, и взял в плен их полководца Гамилькара, голову которого отправил в подарок Агафоклу. Однако внезапно на Сицилии возникла угроза власти Агафокла со стороны его политических противников, и он был вынужден вернуться в Сиракузы, оставив всё африканское войско на попечение своего сына Архагата.

За время его отсутствия Аргахат потерпел несколько поражений, после чего стал взывать к отцу о помощи. Агафокл в 307 году до н. э. вернулся в Африку и нашёл свою армию совершенно деморализованной. Решив дать врагу генеральное сражение, он потерпел неудачу и отступил в свой лагерь. После этого с несколькими соратниками Агафокл тайно отплыл на Сицилию, бросив всю армию и даже сыновей, которые, когда бегство Агафокла вскрылось, были убиты разгневанными воинами. Все африканские города, в которых ещё стояли греческие гарнизоны, были отбиты карфагенянами обратно. В 306 году до н. э. Агафокл заключил мир, по которому Карфаген сохранили свои владения в Сицилии к западу от реки Гелакис, а Агафокл должен был заплатить им контрибуцию.

После смерти Агафокла карфагеняне решили утвердить своё владычество на Сицилии. Они осаждали греческие города и брали их штурмом, пока не остался последний крупный противник — Сиракузы. Раздираемый внутренними противоречиями, город решился просить помощи у эпирского царя Пирра, зятя Агафокла. Тот откликнулся и высадился на Сицилии. Он смог снять осаду с Сиракуз, объединил под своей властью греческие города и одержал ряд побед в битвах с карфагенянами, за короткое время отняв у них почти все сицилийские владения. Однако затем Пирр вызвал всеобщее недовольство греков и был вынужден покинуть остров. Установлению полного контроля карфагенян над Сицилией помешало то, что на арену вышел новый игрок — Римская республика[5].

Реконструкция облика
воина Священного отряда

Этим термином Диодор Сицилийский именует пехотное подразделение, сформированное из полноправных граждан Карфагена, применительно к IV веку до н. э. Высказывается предположение, что как минимум часть Священного отряда могла составлять конница[6]. Возможно, при необходимости армия, состоявшая из призывников и наёмников, формировалась на базе Священного отряда, в котором на постоянной основе служил офицерский состав[7].

Рассказывая о битве при Кримиссе, Диодор Сицилийский указывает численность Священного отряда в «двадцать пять сотен» и поясняет, что в него входили те граждане, «которые были отобраны за доблесть и доброе имя, а также за богатство». Все они «пали после отважной борьбы» против войск Тимолеонта[8].

Плутарх в описании той же битвы исчисляет количество карфагенских граждан в 10 000 человек, которых греки узнали «по богатству вооружения, медленной поступи и строгому порядку в рядах», а их потери оценивает в 3000, причём «ни знатностью рода, ни богатством, ни славою никто не мог сравниться с погибшими». Высокое положение павших воинов доказывали и богатейшие трофеи, захваченные греками[9].

В следующий раз Диодор Сицилийский упоминает Священный отряд применительно к походу Агафокла в Африку (310—307 годы до н. э.). В битве при Белом Тунисе Агафокл со своими телохранителями сражался впереди левого крыла греков против 1000 гоплитов Священного отряда, возглавляемых одним из карфагенских военачальников, Ганноном. Карфагеняне бились отважно, однако после гибели своего командира и решения второго карфагенского военачальника, Бомилькара, отвести остальную часть войска Священный отряд тоже вынужден был отступить[10].

Воины Священного отряда предположительно были вооружены и экипированы как гоплиты греческих полисов и эллинистических государств и сражались фалангой. Плутарх (если принять версию, что речь у него идёт именно о Священном отряде) упоминает об огромных белых щитах, железных панцирях и медных шлемах[9]. И Плутарх, и Диодор Сицилийский отмечают храбрость, стойкость и хорошую выучку карфагенян.

Ливофиникийцами (др.-греч. Λιβυφοίνικες, Λιβοφοίνικες, лат. Libyphoenices) называлось смешанное население колоний, основанных финикийцами на северном побережье Африки. В битве при Тунете основную часть пеших воинов Ксантиппа составляли именно ливофиникийцы. Позже главным образом из них была сформирована 17-тысячная пехота, которая сопровождала Гамилькара в Испанию, а затем служила там под командованием Ганнибала. Ганнибал перед походом в Италию оставил 11 тысяч карфагенских пеших воинов брату Гасдрубалу и с 20 тысячами (не считая других войск) двинулся в свой знаменитый поход, но только 12 тысяч из них дошли до Италии. Римские авторы, говоря об африканской пехоте Ганнибала и Гасдрубала, имеют в виду ливофиникийцев[7].

Ливофиникийская пехота формировала фалангу македонского типа, которая, если понимать Полибия буквально, была организована в спейры. Возможно, назывались эти подразделения как-то иначе, но, вероятно, были того же размера (около 256 человек), что и в македонской армии. Фалангиты должны были пользоваться типичным оружием эллинистического пешего воина. В нескольких случаях Полибий говорит о легковооружённых копейщиках армии Ганнибала. Они использовались там, где обычно применялись легковооружённые войска. С одной стороны, речь в данном случае может идти о более легковооружённых воинах, стоявших в задних рядах, с другой же — отражать тот факт, что только тяжёлая пика делала фалангита неуклюжим. После битвы при Тразименском озере Ганнибал снабдил своих африканцев лучшими из захваченных у римлян доспехов — кольчугами, и всё же Полибий продолжает говорить о легковооружённых копейщиках[11].

Нумидийцы были кочевыми племенами, обитавшими на территориях современных Алжира, Туниса и Марокко. До распространения верблюда в Северной Африке быт кочевых племён полностью зависел от лошадей, поэтому все воины были прирождёнными всадниками, с ранних лет проводя большую часть жизни верхом[12]. Со времени образования карфагенской державы полузависимые племена Нумидии направляли воинские контингенты в её армию. Отличные наездники, нумидийцы не применяли седла и удил, управляя лошадью при помощи ног и голоса, а вместо уздечки использовали кожаный ремень или верёвку, наброшенные на конскую шею. Говоря о лошадях нумидийцев, Страбон отмечает: «Лошади у них маленькие, но настолько послушные, что ими можно править прутиком… Некоторые лошади следуют за хозяином, даже если их не тянут за поводья, как собаки»[13].

В Пунических войнах нумидийская конница неоднократно проявляла себя в бою с самой лучшей стороны. Нумидийцы принимали участие во всех крупных сражениях Ганнибала, и именно им карфагеняне в немалой степени обязаны своими победами. Будучи бесполезными в качестве ударной силы, они превосходно выполняла роль застрельщиков и преследователей отступающего противника. Полибий, говоря о нумидийцах, отмечает, что это «народ замечательно выносливый»[14] и подчёркивает, «насколько они опасны и страшны для неприятеля, разом обратившегося в бегство»[15]. В битве при Каннах нумидийцы не смогли разгромить конницу римских союзников, но, как только кельты и испанцы сделали это, атаковав её с тыла, нумидийцы бросились в погоню[16].

Обычно перед нумидийскими всадниками ставилась задача спровоцировать неприятеля на контратаку, увлечь его притворным отступлением с целью заманить в засаду, принудить оставить выгодную позицию или, наоборот, опередив противника, занять стратегически важные пункты. Нумидийцы отряжаются для разведки, в засады, следуют в авангарде армии, тревожат вражеских фуражиров. Им поручаются грабительские набеги на вражеские территории, преследование разбитого врага и захват пленных. Нумидийская конница осуществляет охрану тылов, коммуникаций, стратегически важных пунктов[17]. Среди поручаемых нумидийцам задач упомянуты расчистка пути для войска[18] и поддержание порядка на марше во время тяжёлого перехода через болотистую местность[19][20].

Вооружение нумидийских всадников III—I веков до н. э. состояло из лёгких метательных копий и круглого щита из кожи на деревянной основе, который могла заменять и просто намотанная на руку звериная шкура. Щит Масиниссы, согласно Аппиану, был сделан из слоновьей кожи[21]. Возможно, в качестве оружия ближнего боя воины использовали большой нож или кинжал[12][22]. Характерными деталями облика нумидийцев были хитоны с широкой каймой без пояса, используемые в качестве плащей и панцирей шкуры, а также заплетённые волосы и бороды[13]. Знать и вожди нумидийских племён, по-видимому, могли использовать и иноземное снаряжение. Изображения на рельефах и археологические находки свидетельствуют о том, что у них в ходу были типичные для эллинистических армий доспехи и оружие, восточногреческого или южноиталийского производства[23].

Реплика балеарской пращи

Пращники с Балеарских островов славились высокими боевыми качествами (меткостью и большим весом используемых снарядов) по всему Средиземноморью. Обучение искусству метания из пращи начиналось с раннего детства. Матери размещали на шесте хлеб и побуждали детей сбивать его: обучающийся не получал еды, пока не попадал в хлеб. Воины имели при себе три пращи: в руках, обмотанную вокруг головы и обмотанную как пояс. Согласно Страбону, в качестве материала для их изготовления могли использоваться верёвка из тростника, волосы и жилы животных[24]. Вергилий упоминает о праще из пеньки[25]. Метали из пращи камни (согласно Диодору Сицилийскому, большего размера, чем любые другие пращники) либо специально изготовленные из обожжённой глины или свинца снаряды продолговатой формы.

Пращники сражались в первой линии карфагенских войск. Их задачей было расстроить ряды противника: кинетической энергии снаряда хватало, чтобы расколоть щит или нанести тяжёлую травму вражескому воину, даже защищённому доспехами. Сила броска была сопоставима с выстрелом из катапульты. При приближении врага или исчерпании снарядов пращники отступали за строй тяжёлой пехоты. Во время осад они были способны уничтожать воинов, находящихся на стенах[26].

Изображение испанского пехотинца на рельефе из Осуны

Римляне объединяли в понятие «испанцы» (лат. Hispani) народы и племена разного происхождения, обитавшие на Пиренейском полуострове, самыми многочисленными из которых были иберы, лузитаны, кельтиберы и кельты. После подчинения Баркидами большей части Испании между Первой и Второй Пуническими войнами эти карфагенские аристократы были признаны местным населением верховными вождями, то есть выступали по отношению к нему не только как чужеземные чиновники, но и как собственные правители. Поэтому, несмотря на использование античными авторами термина «наёмники», распространять его на всех испанских воинов в карфагенской армии III века до н. э. неверно[27].

Карфагеняне ставили испанцев вторыми по боевым качествам после «африканцев» (ливофиникийцев)[28]. Испанская пехота включала воинов, вооружённых мечами и длинными щитами кельтского типа, а также метателей дротиков. Испанский меч с прямым широким обоюдоострым клинком послужил прототипом римского легионерского меча. Специфически испанским оружием являлись длинные (более 2 м) монолитные железные метательные копья с зазубренным наконечником — солиферрумы, или саунионы. Воины носили белые туники, окаймлённые пурпурной полосой, и — наряду со шлемами — своеобразный головной убор: сделанный из жил животных колпак, украшенный гребнем. Излюбленным оружием конницы была фальката — изогнутый однолезвийный колюще-рубящий меч, заимствованный, вероятно, у финикийцев. Вероятно, уже в IV веке до н. э. кельтиберами была введена в употребление подкова, что должно было значительно увеличить боевой потенциал этого рода войск. Насколько позволяют судить иконографические источники, испанцам, возможно, были известны жёсткие сёдла, хотя более обычна была попона из шерсти (иногда — из шкуры животного, например, рыси).

Всадники превосходно действовали как в правильном сражении, так и используя тактику партизанской войны (для чего, например, их кони были обучены опускаться на колени и сохранять спокойствие и тишину до сигнала). При необходимости испанская конница могла спешиваться, превращаясь в первоклассную пехоту, а также сражаться в смешанном строю вместе с лёгкими пехотинцами. По свидетельствам античных источников, испанская конница доминировала на полях сражений в эпоху Пунических войн. Перед ней не могли устоять ни римские и италийские всадники, ни даже перешедшие на сторону римлян нумидийцы[29].

Галльские наёмники на карфагенской службе упоминаются в Первую Пуническую войну, в частности, в составе гарнизонов Лилибея при осаде его римлянами в 250 году до н. э. и ранее Акраганта. Полибий отзывается о них негативно, отмечая вероломство, доходящее до попыток перейти на сторону врага, и склонность к грабежу карфагенских владений[30]. Командир галльских наёмников, Автарит, стал одним из вождей мятежников в ходе Ливийской войны и пользовался у них большим авторитетом[31].

Во Вторую Пуническую войны галлы составляли самый значительный контингент в армии Ганнибала (более 40% общей численности к моменту прибытия в Италию)[32]. Вероятно, стратегический замысел великого полководца состоял в том, чтобы поднять восстание покорённых галльских племён в Северной Италии и — в перспективе — италиков, являвшихся римскими «союзниками»[33]. Перед походом агенты Ганнибала наводнили Южную Галлию. Они разведывали дороги, прощупывали настроения вождей, вели с ними переговоры и от имени своего хозяина и щедро раздавали обещания за поддержку и мирный проход карфагенской армии через их владения. Благодаря антиримским настроениям галлов, успешной дипломатии и богатым подаркам вождям Ганнибалу удалось обеспечить их дружественный нейтралитет и пополнить ряды своих войск галльскими воинами[34].

Карфагенские боевые колесницы неоднократно упоминаются Диодором Сицилийским при описании войн с греками V—IV веков до н. э. Скорее всего, традиция применения колесниц пришла с Ближнего Востока, где во II–I тысячелетиях до н. э. они были главной ударной силой. Также их использовали подчинённые карфагенянами ливийцы[7]. Если верить подсчётам Диодора Сицилийского, концентрация колесничных войск у карфагенян была одной из самых высоких в Древнем мире, достигая значения 1 колесница на 20 воинов, а общее количество колесниц в действующей армии колебалось от 300 до 2000 (битва при Тунете в 310 году до н. э.). В этой битве колесницы применялись вместе с конницей для завязки боя, играя вспомогательную роль; их атака не поддерживалась пехотой[35]. В описании битвы при Кримиссе особо отмечается, что греки захватили две сотни карфагенских колесниц[36]. Согласно Плутарху, они были запряжены четвёркой лошадей[9]. К эпохе Пунических войн боевые колесницы в армии Карфагена уже не упоминаются[37].

Карфагенская лёгкая и тяжёлая пехота и боевой слон. Историческая реконструкция (Франция, 2012)

Карфагеняне включили боевых слонов — новый род войск — в состав своей армии после войны с Пирром, заменив ими боевые колесницы. Слонов не разводили в неволе, а отлавливали в дикой природе, стараясь поймать молодых, не старше пяти лет, но дрессировать их начинали с десятилетнего возраста. Слоны полностью вырастали к двадцати годам, и их рабочий возраст находился в промежутке от двадцати до сорока лет. В дикой природе слон жил шестьдесят лет, но в неволе редко больше сорока. Слоны играли важную тактическую роль в карфагенской армии. Они наводили ужас на воинов, никогда не видевших слонов, и на лошадей, лишая конные отряды боеспособности, прикрывали свою пехоту, а при удачной атаке могли прорвать фронт вражеской. Кроме того, слонов использовали, чтобы ворваться во вражеский лагерь, как это сделал Ганнон Великий во время восстания наёмников. У командующего, сидящего на спине слона, был превосходный обзор поля битвы[38].

Карфагеняне использовали в военных целях вымерший ныне подвид саванного слона — североафриканского, или карфагенского слона, который уступал в размерах другим африканским и азиатским слонам, достигая высоты 2,5 м. На нём сидели, как на лошади, не используя «башню» — сооружение для размещения бойцов, которое широко применялось другими армиями Востока[39]. В источниках сохранилась кличка одного из слонов, перешедших с Ганнибалом через Альпы, — Сур (лат. Surus).

Как и многие другие государства Средиземноморья и Ближнего Востока той эпохи, карфагеняне нанимали греческих воинов. Спартанскому стратегу Ксантиппу в критический для Карфагена момент Первой Пунической войны были даны особые полномочия, и он фактически возглавил карфагенскую армию, приведя её к победе в битве при Тунете. Полибий упоминает наёмника из Ахеи по имени Алексон, который служил в гарнизоне Лилибея[40].