Ёдок

Кан Чхольхван сообщает о следующих требованиях к охранникам лагеря:

1. Иметь «хорошее» происхождение, то есть иметь среди предков только рабочих или крестьян.
2. Не иметь родственников, осуждённых по политическим статьям.
3. Быть физически сильным — для того, чтобы иметь возможность нести вахту на сторожевых вышках, и для того, чтобы в случае попытки побега заключённых воспрепятствовать ей.
4. Быть искренним последователем идей чучхе[26].

Ниже представлен список известных заключённых Ёдока с краткой биографией каждого.

Кан Чхольхван

Кан Чхольхван (кор. 강철환^?, 姜哲煥^?) был заключённым в Ёдоке с 1977 по 1987 годы. В период японского колониального правления его бабушка и дедушка жили в Киото, где дедушка владел сетью казино, а бабушка была активисткой Коммунистической партии Японии. После поражения Японской империи во Второй мировой войне Корея получила от неё независимость, и под влиянием бабушки семья переехала в КНДР.

Через несколько лет дедушку внезапно арестовали, а всю его семью, за исключением матери Кан Чхольхвана, послали в Ёдок, соблюдая принцип коллективной ответственности. Кану на момент ареста было 9 лет. Мать Кан Чхольхвана осталась на свободе в соответствии с тем же принципом — её отец был Героем КНДР. После освобождения из лагеря Кан Чхольхван некоторое время жил в городах Пхёнсоне и Хамхыне. Тогда же он начал слушать южнокорейское радио. От своего знакомого сотрудника службы безопасности Кан узнал, что один из его друзей донёс на него, и решил бежать из страны. В 1992 году он вместе со своим другом Ан Хёком перешёл реку Ялуцзян (границу КНДР и Китая) и некоторое время жил в Китае на положении нелегала. Посольство Южной Кореи в Пекине не выразило желания помочь Кану, поэтому он добрался до Южной Кореи без их помощи на судне контрабандистов, с которыми познакомился в Китае, и с тех пор живёт в Южной Корее.

Кан Чхольхван на встрече с Джорджем Бушем-младшим

Кан Чхольхван — автор автобиографической книги «Песня о концлагере» (кор. 수용소의 노래). Вместе с французским правозащитником Пьером Ригуло Кан написал книгу «Пхеньянские аквариумы» (фр. Les Aquariums de Pyongyang) — версию «Песни», рассчитанную на иностранцев. «Пхеньянские аквариумы» переведены на несколько языков мира.

В 2005 году Кан Чхольхван был приглашён на встречу с президентом США Джорджем Бушем-младшим; последний высоко отозвался о его мемуарах[28]. По состоянию на 2010 год Кан работает журналистом в газете «Чосон ильбо».

Пак Сынджин (кор. 박승진^?, 朴勝振^?) — бывший футболист. Он играл в составе сборной КНДР на чемпионате мира в Англии в 1966 году. Тогда северокорейцы смогли победить со счётом 1:0 итальянцев, на тот момент — одну из сильнейших команд мира. После победы северокорейские футболисты устроили дружескую попойку. Однако следующий матч с Португалией сборная КНДР проиграла — 3:5, несмотря на то что по ходу матча вела в счёте — 3:0. За это поражение всех футболистов, кроме одного, не участвовавшего в попойке, сослали в лагерь, среди них был и Пак Сынджин[29]. К тому моменту, когда Кан Чхольхван прибыл в лагерь, Пак был там уже 12 лет. Через 10 лет, когда Кана освободили, Пак всё ещё оставался в лагере. Однажды его застали за кражей гвоздей и цемента. Пак стал отрицать свою причастность к преступлению и сильно ударил охранника. Его приговорили к трём месяцам карцера. То, что Пак Сынджин сумел выжить, Кан Чхольхван считает исключительным случаем[30].

Ан Хёк (кор. 안혁^?, 安革^?) нелегально пересёк северокорейско-китайскую границу в 1986 году. При возвращении был арестован. Провёл в Ёдоке три года[14]. В 1992 году бежал из КНДР вместе с Кан Чхольхваном.

Ким Тхэджин (кор. 김태진^?, 金泰鎭^?) был послан в Ёдок за то, что у него нашли Библию, что, как сказали ему, в Северной Корее приравнивается к измене Родине. Ким провёл в лагере четыре года[15]. Бежал из КНДР в 1992 году[31].

Ким Ёнсун (кор. 김영순^?, 金英淳^?), урождённая Ким Ёнджа (кор. 김영자^?, 金英子^?) была заключённой Ёдока с 1970 по 1979 годы. Её арестовали 1 августа 1970 года на пхеньянском вокзале — Ким собиралась ехать в командировку в Синыйджу, — после чего сослали в Ёдок вместе с семьёй. Предположительно причиной её ареста был побег её мужа Ли Тонмёна в Китай. В лагере её дети и родители умерли. Ким Ёнсун бежала из КНДР в 2002 году[32].

Ли Ёнгук (кор. 이영국^?, 李榮國^?) родился в уезде Мусан провинции Хамгён-Пукто. После окончания средней школы он служил в Корейской народной армии и был охранником Ким Чен Ира. Постепенно Ли разочаровался в общественно-политической системе Северной Кореи и в 1989 году решил бежать из КНДР в Китай. После побега 28 ноября того же года Ли Ёнгук встретил человека по имени Ким Ёнхо, который назвался сотрудником южнокорейского посольства в КНР. Ли поверил ему и рассказал несколько эпизодов из личной жизни Ким Чен Ира. 3 декабря Ким заехал за ним, но отвёз его в посольство КНДР — на самом деле он был сотрудником северокорейских спецслужб. Ли Ёнгука вывезли в Пхеньян, арестовали, подвергли жестоким пыткам и приговорили к смерти. Однако приговор не был приведён в исполнение: Ли сослали в Ёдок в зону абсолютного контроля, где он находился с 25 апреля 1995 года по 5 января 1999 года. После освобождения Ли бежал из Северной Кореи. Ли Ёнгук — автор книги «Я был телохранителем Ким Чен Ира» (кор. 나는 김정일 경호원이었다)[16].

Ким Ынчхоль (кор. 김은철^?, 金殷哲^?) бежал из КНДР в Китай в апреле 1999 года, спасаясь от голода. В ноябре того же года Ким с группой других беженцев нелегально пересекли российско-китайскую границу, после чего были арестованы и выданы КНР, которая, в свою очередь, депортировала беженцев в Северную Корею. На момент ареста Ким Ынчхолю было 20 лет. В лагере Ким провёл три года, после чего снова бежал из страны. Ким Ынчхоль прибыл в Южную Корею в марте 2003 года[17][33].

В Ёдоке проводится двойственная политика в отношении семей. В «зоне революционизации» заключённые живут с семьями (что, впрочем, не распространяется на лагеря «для неисправимых»)[7]. Так, семья Кан Чхольхвана — бабушка, сестра, дядя, отец и он сам — имели возможность жить вместе. У них было две комнаты в бараке; кроме того, они пользовались теми вещами, которые им разрешили взять из Пхеньяна.

Однако эту политику нельзя назвать направленной на сохранение семьи, так как государство жёстко пресекает все отношения между осуждёнными и членами их семей, оставшимися на воле[34]. Так, мать Кан Чхольхвана принудили развестись с отцом, угрожая ей ссылкой в лагерь (которой в случае её отказа должны были подвергнуться и её родственники). Любая переписка между осуждёнными и их родственниками на воле запрещена.

Кроме того, в Ёдоке запрещены сексуальные отношения вне семьи[35]. Если такое всё же случается, мужчине полагается заключение в карцере, а женщину принуждают в подробностях описывать сексуальный опыт в присутствии всех заключённых, после чего, в случае если она забеременела, её заставляют сделать аборт[36]. Однако Кан Чхольхван отмечает, что иногда женщинам удавалось избежать аборта. Так, одной из них удалось скрыть беременность, а после рождения ребёнка она отказалась отдать его охранникам. В присутствии других заключённых она сказала, что охранники не имеют права убить ребёнка, который не совершил никакого преступления, что это противоречит Конституции КНДР и что, если бы об этом узнал Ким Ир Сен, он был бы очень огорчён. В результате ей разрешили оставить ребёнка.

На практике лагерная администрация пресекает не только секс, но и проявления любви. Кан Чхольхван сообщает историю любви между охранником и заключённой — племянницей той женщины, которая смогла спасти своего ребёнка: после того, как лагерные власти выяснили, что заключённая беременна от охранника, последнего посадили в карцер. Охранник смог выжить только благодаря тому, что его девушка тайно проносила в камеру крыс и лягушек. На момент освобождения бывший охранник весил меньше 40 килограммов. Как сообщает Кан, в 1989 году пару выпустили из лагеря и они поженились[37].

Благодаря другому беженцу из КНДР — Чон Сонсану — эта история стала известной в западном мире. Чон Сонсан бежал из КНДР в 1995 году. В 2002 году он узнал, что его отец был публично забит камнями до смерти. Ища способ выразить свои чувства, Чон создал мюзикл «Ёдокская история» (англ. Yoduk Story). Ему угрожали смертью; кроме того, на него оказывало давление правительство^{[какое?]}. Когда Чон оказался без средств для постановки, он заложил свою почку за 20 тысяч долларов и поставил мюзикл, который шёл в музыкальном центре Стратмор в Вашингтоне в 2006 году. В мюзикле играют корейцы, в том числе и беженцы с Севера[38].

Кан Чхольхван сообщает, что еду в Ёдоке готовили дома, но, поскольку продукты, которые семье разрешали взять с собой в лагерь, быстро заканчивались, а лагерные пайки были очень скудны (для взрослых, занятых на тяжёлых работах, — 600 граммов кукурузы в день, для остальных — 500[39]), еды постоянно не хватало. Заключённые прибегали к различным способам получения еды: кто-то воровал кукурузу, кто-то выращивал дома крыс, кто-то выращивал еду на своих маленьких огородах, кто-то ел траву и листья[7][40]. Кан Чхольхван вспоминает, как он ловил крыс, которые служили основным источником мяса для семьи. Иногда заключённые ели змей[41].

Питания хронически не хватало, часты были случаи болезней, связанных с нехваткой витаминов, и смертей от голода[42][43].

В случае смерти заключённого охранники приказывают другим заключённым похоронить мертвеца в горах на территории лагеря[44]. Казнённых заключённых хоронили непосредственно на месте казни.

По сообщению Кан Чхольхвана, в лагере существуют известняковый карьер, каменоломня и золотой рудник, где работают заключённые[4][45]. На последнем работали около 800 мужчин, там часто случались несчастные случаи, поэтому заключённые любой ценой стремились избежать посылки на рудник. Незамужние женщины и старики освобождены от работ[7].

В лагере также есть ликёроводочные заводы. Здесь условия легче, чем в остальном лагере: труд на заводе был не таким тяжёлым, а кроме того, можно было украсть некоторое количество алкоголя. Завод изготовлял три вида крепких спиртных напитков. Два из них — из зёрен и желудей — предназначались для экспорта, а третий — из змей — для надзирателей лагеря. Такой напиток заключённые назвали «ёдокской водкой» (кор. 요덕 술, ёдок суль). Другой бывший заключённый Ёдока — Ан Хёк (кор. 안혁) — сообщает о том, что в лагере также существуют работы на лесоповале для последующего экспорта дерева в Японию[46].

Все работы происходили внутри лагеря[4][16].

В Ёдоке практикуется «бригадная система» — заключённые подразделяются на бригады, а результат работы каждого заключённого засчитывался по результатам работы бригады. В результате заключённые сами подталкивают друг друга к работе. По свидетельству Ли Ёнгука, в лагере есть три праздничных дня — 1 января (Новый год), 16 февраля (день рождения Ким Чен Ира) и 15 апреля (день рождения Ким Ир Сена)[16].

Дети в Ёдоке посещают школу, однако это нельзя назвать образованием в полном смысле этого слова, так как обучение, за редким исключением, сводится к идеологической обработке (изучение жизни и выступлений Ким Ир Сена и Ким Чен Ира) и издевательстве учителей над детьми. Кан Чхольхван отмечает следующие случаи:

1. Учителя заставляли детей убирать контейнеры с фекалиями.
2. Учителя заставляли детей изображать собак («встань на четвереньки и скажи — я собака»!)[47].
3. Учителя заставляли детей раскапывать ямы и затем закапывать их.
4. Учителя избивали детей, иногда до смерти.
5. Однажды несколько детей погибли из-за несчастного случая на руднике. Учитель заставил остальных выкапывать тела, а затем — продолжать работу[48].
6. Однажды учитель после избиений сбросил друга Кан Чхольхвана в контейнер с фекалиями. Мальчик умер через несколько дней. Когда его мать пришла к учителю-убийце, тот «спокойно ответил ей, что мальчик говорил антиправительственные вещи и что он заслужил своё наказание. А затем он вытолкал маму на улицу!»[49]

В то же время Кан Чхольхван сообщает, что один из учителей — Ким Киун (кор. 김기운) обращался с детьми по-другому: называл их по именам, не бил, говорил спокойным голосом. При первой встрече он угостил Кан Чхольхвана конфетой. Когда Ким Киун начал свой первый урок в школе, он представился, пообещал помогать тем, кому будет сложно, и спросил, нет ли вопросов. Школьники, непривычные к такому обращению, промолчали от удивления. Кан Чхольхван говорит, что из всех тех представителей лагерной администрации, с которыми он встречался, Ким Киун был единственным, кто вёл себя по-человечески[50].

В лагере регулярно проводились «собрания критики и самокритики». Охранники собирали заключённых, после чего некоторые из них должны были выступить с самокритикой. Кан Чхольхван приводит такое выступление в качестве примера:

На знаменитой конференции 28 марта 1948 года наш Великий Вождь установил, что наша молодёжь всегда должна быть самой энергичной на свете: и в работе и в учёбе. Но вместо того, чтобы обратить внимание на эти мудрые мысли старшего товарища Ким Ир Сена, я дважды опоздал на перекличку. Я, и только я, отвечаю за это опоздание, которое показывает моё пренебрежение к лучезарным мыслям Великого Вождя. С сегодняшнего дня я буду вставать на полчаса раньше и приведу себя в соответствие с его указаниями. Обновившись, я стану верным сыном революции Ким Ир Сена и Ким Чен Ира[51].

Если начальнику казалось, что заключённый выступил удовлетворительно, то он мог переходить к следующей фазе — подвергнуть критике другого заключённого. В случае, если критикуемый не признавал своей вины, к критике присоединялся другой заключённый, затем — третий, и так далее. Кан Чхольхван отмечает, что защищаться не имело смысла, так как такое собрание продолжалось до признания своей вины заключёнными. По наблюдениям Андрея Ланькова, подобные собрания проходили и на воле[52].

Кан Чхольхван сообщает, что раз в несколько месяцев начальство Ёдока организовывало кампании под лозунгом «Заработаем долларов для Ким Ир Сена!», в ходе которых заключённые должны были заготавливать экзотическую древесину твёрдых пород, собирать дикий женьшень и так далее. Произведённые в ходе кампании товары предназначались для продажи на внешнем рынке[53]. Подобные кампании проводились и на воле и были вызваны финансовыми проблемами, которые испытывала и испытывает КНДР.

В Ёдоке официально существуют следующие виды наказаний[4]:

1. Дополнительные работы.
2. Помещение в карцер с увеличением срока заключения на 5 лет.
3. Перевод на штрафной лагпункт Ёнпхён с увеличением срока заключения до пожизненного.
4. Смертная казнь (расстрел или повешение).

В карцере заключённые стоят на коленях, им не разрешается говорить. Если они хотят в туалет, они должны поднять левую руку, если им плохо, они должны поднять правую руку. Никаких других жестов не позволяется. Кан Чхольхван считает исключительным случай, когда человек выдержал три месяца пребывания в карцере и остался живым[30].

Смертная казнь — расстрел или повешение — обычно применяется за попытку побега или покушение на охранника[54] [55]. Однако по меньшей мере один раз, по свидетельству Кан Чхольхвана, человек был расстрелян за кражу еды — 650 грамм кукурузы.

Перед казнью начальник лагеря оглашал смертный приговор. Затем он говорил: «Партия хотела простить этого преступника. Она дала ему шанс исправиться здесь, в Ёдоке. Он обманул доверие Партии и заслужил смерть». Заключённого привязывали к столбу, перед которым находилась заранее вырытая яма. Затем начальник расстрельной команды отдавал приказ «Готовьсь! В предателя Родины — огонь!» (кор. 사격 준비! 조국의 반역자 … 향하여 쏴!) Выстрелы разрывали верёвку, которой приговорённый был привязан к столбу, после чего его тело падало в яму. Яма и становилась его могилой. После этого начальник объявлял: «Именем народа предатель нации такой-то казнён» (кор. 민족 반역자 …를 인민 이름으로 처형했습니다.)[56][57].

Кан Чхольхван и Ли Ёнгук отмечают, что некоторые заключённые пытались выразить свой протест против порядков в лагере. Помимо вышеописанных, можно выделить следующие случаи.

Согласно свидетельству Кан Чхольхвана, в лагере имел место по меньшей мере один случай покушения на охранника: увидев, что охранник плюнул в лицо его сыну, заключённый ударил его камнем по голове, от чего последний скончался на месте. Заключённый был казнён, а его семья перемещена в Ёнпхён[37].

Кан Чхольхван сообщает о нескольких случаях побега из лагеря, однако в подавляющем большинстве случаев они заканчивались неудачей. Побеги были затруднены географическим положением лагеря: он находится в хорошо охраняемой долине. Кроме того, чтобы добраться до границы, заключённому необходимо было преодолеть множество административных барьеров: так, требовалось получить несколько разрешений для выезда из провинции, что было весьма сложно даже для вольного гражданина КНДР. После того, как беглеца находили, его публично расстреливали[54]. Кан Чхольхван вынужден был присутствовать при четырнадцати расстрелах.

Иногда заключённые, которых вели на казнь, пытались выкрикнуть что-либо оскорбительное в адрес северокорейского режима или громко заявить о своей невиновности. Однако в этом случае их жестоко избивали перед тем, как казнить[58].

Освобождение заключённых обычно производилось по праздникам. Заключённых собирали вместе, после чего они слушали речь начальника охраны о величии Ким Чен Ира. Затем они должны были исполнить «Песню о полководце Ким Ир Сене». После этого начальник охраны сообщал, что некоторые семьи будут отпущены из лагеря, и зачитывал список. Официальной причиной освобождения было «милостивое решение» Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, увидевших «достаточную степень перевоспитания», которая была достигнута теми заключёнными, которых собирались выпустить на свободу. Заключённым никогда не сообщают, сколько лет они проведут в лагере. А. Н. Ланьков считает, что, «по-видимому, срок пребывания в заключении никак не лимитирован и освобождение зависит исключительно от произвола властей»[19]. Кан Чхольхван предполагает, что его семью выпустили после смерти деда.

Затем с «благодарственными речами» выступал представитель группы заключённых, которых собирались освободить:

После этого выступал с речью представитель тех, кто оставался в лагере:

На следующий день освобождающихся вызывали в отделение службы безопасности лагеря (кор. 보위부, Повибу), где они подписывали документ о неразглашении любой информации о Ёдоке[60]. Через одну-две недели их вывозили из лагеря в ближайшую деревню, где бывшим заключённым оформляли необходимые документы[61].

В настоящее время «зона абсолютного контроля» крайне мало изучена: единственным беженцем — бывшим заключённым этой зоны Ёдока является Ли Ёнгук.

По его свидетельству, а также по слухам, ходившим в «зоне революционизации», в «зоне абсолютного контроля» условия намного тяжелее. По словам Кан Чхольхвана, один из охранников Ёдока называл «зону революционизации» раем для заключённых «зоны абсолютного контроля».

Как и в других лагерях, в зоне абсолютного контроля заключённые осуждены на пожизненный срок. Рабочий день составляет от 16 до 18 часов[7]. Ли Ёнгук сообщал о работах на лесоповале и кукурузных полях[16].

Все заключённые зоны абсолютного контроля делятся на три класса, от которых зависит размер пайка. Новички приписывались к третьему классу, в дальнейшем у них был шанс повысить свой класс путём отработки норм: так, если заключённый в течение года выполнял норму, его приписывали к первому классу.

В отличие от «зоны революционизации», в зоне абсолютного контроля полностью отсутствуют идеологические занятия, а также портреты северокорейских лидеров: заключённые считаются «неисправимыми» и, следовательно, недостойными приобщения к идеологии КНДР.

По свидетельству Ли Ёнгука, в зоне абсолютного контроля к заключённым часто применялись пытки. Так, Ли сообщает о следующем эпизоде: у одного из заключённых — Хан Сынчхоля — в кармане нашли соль. Его привязали к машине и волокли по земле 4 километра, пока с его тела не была содрана кожа и Хан не умер. После казни заключённых заставили подойти к телу и потрогать его. Один из них — Ан Сунын — стал кричать, что человека нельзя убивать так жестоко всего лишь из-за того, что у него нашли соль. Ана расстреляли на месте. Ли Ёнгук сообщает, что Ан и раньше выступал с критикой северокорейского режима: так, в лагерь его послали за то, что он назвал Ким Ир Сена и Ким Чен Ира «жестокими фашистами, хуже японских колонизаторов»[16].

Ли Ёнгук был освобождён в 1999 году. Это произошло следующим образом: на собрании заключённым объявили, что, согласно приказу Ким Чен Ира, раз в год одного заключённого будут выпускать на волю и что в 1999 году этим человеком будет Ли Ёнгук[62]. Поскольку Ли был освобождён первым, неизвестно, шла ли речь о реформе или же это был исключительный случай.

Мюзикл был создан северокорейским беженцем Чон Сонсаном и основан на рассказах узников лагеря, таких как Кан Чхольхван. Действие происходит в концлагере. Главная героиня мюзикла — северокорейская певица Кан Ёнхва, сосланная в концлагерь по принципу коллективной ответственности: её отца обвинили в шпионаже в пользу Южной Кореи[64][65][66]. По свидетельству беженцев, в мюзикле достаточно адекватно передана атмосфера жизни в лагере[67]. Премьера мюзикла состоялась в 2006 году в Сеуле[2]. В 2010 году организаторы мюзикла сообщили о начале мирового турне[68].

Норвежский фильм «Yodok Stories» рассказывает о Чон Сонсане и истории постановки мюзикла «Yoduk Story»[69]. Режиссёр фильма — Анджей Фидык (польск. Andrzej Fidyk). Премьера состоялась в октябре 2008 года. «Yodok Stories» получил награду Бергенского международного кинофестиваля[69][70]. Официальный сайт фильма — https://web.archive.org/web/20090316030104/http://www.yodokfilm.com/.