Яхья (самозванец)

Ещё в XVII веке была написана биография Яхьи «Султан Яхья из османского императорского дома…» (Vita de principe Sultan Jachia cattolico di Casa Ottomana nato nel 1585 dal Sultan), составленная с его собственных слов хорватским писателем, францисканцем Рафаилом Леваковичем. Р. Левакович был спутником, секретарём и другом Яхьи на протяжении многих лет и транслировал в биографии точку зрения самозванца[4]. Кроме того, Яхья написал свою автобиографию по-гречески для митрополита Иова Борецкого[5], когда прибыл в Киев, так что у современных исследователей есть как минимум два источника о самопрезентации авантюриста[k 3][k 4]. Помимо этих двух биографий, есть упоминания о нём и его истории, рассказанной им самим, в дипломатической переписке. Ламберти, посланник Лукки во Флоренции, в письмах от 1609 года упоминал о Яхье, называя его «турецкий персонаж». В письмах Ламберти есть упоминание о «двух пашах-перебежчиках, которые неизвестно сколько скрывались во многих частях мира. Они также были здесь [во Флоренции]; и подтвердили, что это брат Великого Господина»[9]. Большинство историков сомневаются в достоверности свидетельства этих «пашей», имена которых неизвестны. В своих письмах Ламберти пересказывал в кратком варианте легенду Яхьи, хотя и с существенными отличиями от версии Р. Леваковича. Например, бегство Яхьи из Османской империи он (передавая слова самого Яхьи) объяснял бегством от жестокости брата, султана Ахмеда I («scampato dalla crudeltà barbara del secondo suo fratello»)[9].

С самого начала достоверность рассказа Яхьи признавалась не всеми. Не все современники авантюриста были так доверчивы, как Левакович. Король Испании Филипп III утверждал, что Яхья — «embustero» (бесстыдный лгун, хвастун); по мнению Филиппа другие только делали вид, что верили в легенду претендента[10]. Следователи царя Михаила Фёдоровича высказывали сомнения в версии автобиографии Яхьи. Свои сомнения они аргументировали тем, что Яхья не знал простейших православных ритуалов, которые он должен был бы знать, если был крещен в детстве в православие и, тем более, жил в монастыре[11]. Э. Гримстон, встречавший авантюриста во Франции у герцога Неверского в 1614—1615 годах, в «Турецкой истории» Р. Ноллса зафиксировал версию Яхьи-Леваковича[12][k 5]. По мнению Э. Гримстона, невозможно определить — самозванец Яхья или нет[14]. Историки XIX века тоже воспринимали информацию критично. Катуалди (Оскар де Хассек), считавший себя потомком Яхьи, в своей книге «Султан Яхья из османского императорского дома…», описывая происхождение своего предка и его жизнь до вступления в контакт с европейскими правителями, воспроизвёл рассказ Р. Леваковича, о чём сам сообщил во введении[15]. Но и он отметил невозможность точного определения — является Яхья сыном султана или самозванцем[16]. Левински называл свою статью о Яхье «Турок-авантюрист XVII века…»[17], Й. Хаммер считал Яхью авантюристом[10], он, как и Н. Йорга[18], уделил ему внимание лишь в короткой сноске[19]. П. Кулиш и М. Грушевский считали Яхью мошенником и самозванцем[20]. А. Бертье-Делагард высказывался так: «темный проходимец, будто бы турецкий царёк Александр Ахия (Ягья, будто бы брат падишаха Ахмета)»[21].

По мнению ряда современных учёных (О. Усенко, В. Королёв, О. Булатецкий, П. Сас, Джамманко, Фаруки, К. Лука), Яхья — самозванец и авантюрист[22], «мнимый принц»[23], «мнимый сын Мехмеда»[24], В. Остапчук утверждает, что родство претендента с Мехмедом III «маловероятно» [25]. М. Розен[k 6] считает, что нет доказательств, способных подтвердить или опровергнуть происхождение Яхьи от султана[27]. Л. Пирс, изучавшая документы гарема, в которых фиксированы расходы на каждую наложницу и каждого ребёнка султана, не упоминает Елену-Ляльпаре и Яхью. Д. Алдерсон (историк, автор книги «Структура Османской династии») не упоминал о наличии наложницы Ляльпаре-Елены и такого сына у Мехмеда[28], нет такого упоминания у М. Сюрейи (автор первого шеститомного биографического османского словаря)[29] и у профессора Феридуна Эмеджена в статье о Мехмеде в Исламской энциклопедии[30]. Дж. Бенцони в статье о Яхье в Биографическом словаре итальянцев тоже указал, что такой сын у Мехмеда неизвестен[10]. Н. Малкольм допускает возможность, что Яхья действительно принадлежал к династии Османов и являлся сыном султана[31].

Мехмед III

Согласно рассказам Яхьи и автобиографии, которую он написал для Иова Борецкого, митрополита Киевского, он родился в «местечке Макгнисии», где находилась школа для обучения сыновей султана с 15 лет. Его отец, «Султан Магомед», находился там с 15 лет и был «над Макгнисею уделным князем»[32]. Мать его была дочерью грека Георгия из Трапезунда, носившая имя «султана Ляльпаре» (в крещении — Елена)[33]. По утверждению Яхьи, она происходила из рода Комниных[34]. Дата рождения Яхьи, согласно одной из его легенд, 23 октября 1585 года[35]. В другой автобиографии, написанной для Иова Борецкого, Яхья сообщал, что в 1604 году ему было 15 лет[36]. Он утверждал, что был третьим по старшинству сыном «Султана Магомеда»[35]. В рассказе о рождении Яхьи есть всё, что нужно для романа: удивительная красота гречанки, похищение девушки, безумная любовь наследника[34]. Как заметил Н. Малколм: «если бы только половина его утверждений была правдой, история его жизни была бы страннее, чем самый экстравагантный исторический роман»[31].

В 1595 году умер отец Мехмеда, Мурад III, и Мехмед отдал приказ о казни своих девятнадцати братьев. Елена (Ляльпаре), испугалась, что после смерти Мехмеда султаном станет один из его двух старших сыновей, а Яхья будет удавлен[37]. Желая спасти сына, она устроила побег с помощью евнуха Хасана Мехмета-бея, болгарина. Было объявлено, что принц умер, и вместо него похоронили мертвого мальчика, тело которого добыл и пронёс в гарем Хасан[38]. Елена сбежала после похорон, и вот тогда султан Мехмед, оплакивавший сына, узнал о побеге и понял, что его обманули. Он страшно разгневался, приказал выкопать тело мальчика, похороненного в императорской усыпальнице вместо Яхьи, и бросить его собакам[39]. Яхья с матерью, её отцом (Георгием), её сестрой Флорой и евнухом Хасаном добрались до города Салоники, где они явились к епископу Козьме и попросили предоставить убежище. Козьма поместил Елену в монастырь[32] святой Феодоры[40], а Яхью евнух Хасан и дед отвезли в Македонию, в монастырь святой Анастасии[41], где настоятель Мило крестил его в присутствии деда. Р. Левакович сообщал со слов претендента, что при крещении ему было дано имя Симон[42], однако в автобиографии самозванца, посланной Иовом Борецким в Москву, Яхья лично писал, что его «крестили Александром»[43]. В монастыре у Мило Яхья прожил 7—8 лет[44].

Яхья прибыл в Тоскану под именем венгерского вельможи Пальфи (Pálffy). К этому времени Фердинанд I, пригласивший самозванца, умер, и Яхью принял от имени двора аудитор Кавалли, который отнёсся к рассказам самозванца критично, стал расспрашивать претендента о деталях его истории и требовать доказательств. Не достигнув понимания с Кавалли, Яхья уехал в Анкону и решил готовиться к кампании в Леванте, однако дон Рафаэль Медичи, отец посла Тосканы в Праге, уговорил его вернуться. Во Флоренции новый герцог Козимо дал Яхье аудиенцию, а в Османскую империю был направлен греческий священник Джорджо Москетти, чтобы навести справки и выяснить, насколько рассказанная претендентом история соответствует истине. 3 августа 1609 года Москетти отправился в путь[54].

Роберт Ширли[k 8]

В это время европейские страны стремились найти союзников для сопротивления экспансии османов. Например, в августе 1609 года во Флоренцию прибыл с посланием от шаха Аббаса Роберт Ширли, находившийся в Персии в качестве английского посла. Целью посольства было установление связей с новым великим герцогом и создание лиги против Османской империи[55]. Так что в ракурсе создания антиосманского союза Яхья со своими планами был кстати. В сопровождении мальтийского рыцаря Борегара претендент отправился в Рим к папе Павлу V. В Риме их поселили во дворце Вирджинио Орсини, и вскоре самозванец удостоился аудиенции у кардинала Беллармина и папы, которые говорили с ним с «большой добротой» и расположением. Пробыв 8 дней в Риме, Яхья вернулся во Флоренцию, чтобы с тосканскими отрядами на галеонах отправиться в Левант из Ливорно[55].

Гаспар Грациани

Когда эскадра уже находилась у берегов Ливана, санджакбей Родоса Али-бей узнал, что Яхья находится на одном из судов. Али-бей не рискнул атаковать эскадру из 16 кораблей и вызвал подкрепление, а затем, возглавив пришедшую флотилию из 50 галер и 2 галеасов он отправился к берегам Кипра на поиски[56]. У берегов Карамана, состоялся бой, в котором победа осталась за итальянцами, турецкие суда отошли к Фамагусте, тосканские — к Александретте[57]. Весной Борегар повёл флотилию и Александретты в Тир и доставил эмиру Фахр ад-Дину письмо от Козимо, который подтверждал стремление Флоренции сохранить договор, подписанный с Фердинандом. Всё это время османские чиновники не теряли надежды схватить Яхью: бейлербей Дамаска предложил Фахр ад-Дину схватить самозванца и выдать ему. Неизвестно, согласился ли Фахр ад-Дин, но Борегар не разрешал Яхье спускаться на берег, опасаясь провокаций. Вали Диярбакыра, Насух-паша, проявлял желание встретиться с Яхьей, но Борегар, подозревая, что тот хотел выдать Яхью султану, не допустил этой встречи[58]. Во Флоренцию Яхья вернулся с флотом через 21 месяц после начала экспедиции. Во время его пребывания во Флоренции туда несколько раз приезжал Гаспар Грациани с письмами от османских заговорщиков, предлагавших ему поехать в Албанию и подготовить восстание против Ахмеда. Яхью уверяли в письмах, что 13 тысяч человек готовы выступить против османов и признать его императором греков[59]. Гаспар Грациани, считавшийся «знатоком османского рода», подтверждал историю Яхьи. Турок-чауш (офицер), служивший великому герцогу Тосканскому, сообщил, что «видит в Яхье характерные черты османского императорского дома»[60].

Фахр ад-Дин

В конце 1611 года во Флоренцию вернулся Москетти и предоставил свой отчёт. Якобы, на острове Хиос он встретил некую матрону, которая говорила, что у неё в серале была знакомая. С её слов, мать султана Ахмеда и Ахмед искали Яхью, чтобы убить, потому что у Яхьи больше прав на престол[61]. Москетти сообщил также, что в Македонии никаких следов Яхьи он не нашёл, не нашёл и его мать в монастрыре, названном Яхьей, однако, по словам Москетти, христиане в Турции подтверждали то, что Яхья был вторым, а Ахмед — третьим сыном Мехмеда III. В своём докладе он отметил, что о Яхье поют песни, и что он внешне похож на сыновей Мехмеда[62].

Ещё одно «подтверждение» происхождения Яхьи возникло с прибытием в Тоскану Фахр ад-Дина. Его политика вызвала недовольство у султана, бейлербею Дамаска было приказано напасть на него. В итоге в сентябре 1613 года он покинул Ливан с женой, дочерью и секретарём и сбежал во Флоренцию[63]. Когда Фахр ад-Дин встретил Яхью, он распростёрся перед ним ниц, как принято перед султаном, и заявил, что Яхья похож на Ахмеда, как копия[64].

Козимо Медичи написал письмо королю Испании, рекомендуя ему Яхью. После восемнадцати месяцев ожидания курьер Католического короля прибыл во Флоренцию с письмом к великому герцогу, в котором король просил отправить Яхью в Неаполь. В письме от 10 мая 1613 года графу Лемосу, вице-королю Неаполя, король рекомендовал относиться к Яхье с уважением. Итогом этих переговоров стал переезд претендента в Неаполь, где ему были предоставлены резиденция, выезд (лошади и кареты), ежемесячное пособие в размере 1 тысяч скуди[65]. Претендент просил оружие, боеприпасы и галеры, он писал королю о своих планах похода в Трансильванию. В феврале 1614 года Яхья начал требовать активных действий, его переписка с представителями других государств активизировалась. Эта переписка возбудила подозрения графа Лемоса, поскольку он заметил несовпадения в рассказах претендента, после чего обвинил Медичи в фальсификации рождения Яхьи, с целью избавиться от бесполезной, дорогостоящей и ненужной персоны самозванца[66]. В итоге, не получив желаемой помощи от Испании, Яхья покинул Неаполь и направил свои стопы на Балканы[67].

Новый патриарх в Пече, Паисий, не поддержал претензии Яхьи, однако самозванец нашёл общий язык с жаждавшим восстания против турок Виссарионом, архиепископом Белграда и племянником предыдущего патриарха Иоанна[68]. Яхья и Виссарион связались с известным разбойником Верго, промышлявшим в Стара-Планине. И у Верго, и у Виссариона были последователи, рассеянные по всему региону. Р. Левакович описал, как Яхья, Верго и Виссарион собрались на совет во Фракии в горах, собрав свои силы. На совете было решено, что сил недостаточно для выступления, и что Яхья должен в Европе искать дополнительной помощи у Морица Оранского[69]. Яхья поехал к нему в Антверпен на переговоры, где пытался получить 100 тысяч солдат, однако Мориц был не в состоянии оказать такую помощь, хотя и поддерживал Яхью[70]. В итоге в 1616 году Яхья вернулся в Сербию, чтобы сообщить друзьям о неудаче своей миссии. К этому времени Верго уже было 72 года, и он решил уйти на покой в монастырь, оставив все свои запасы вооружений Яхье[71]. Самозванец немедленно ими воспользовался: Р. Левакович сообщал о вторжении в марте 1617 года 60 тысячной армии Яхьи в Косово и поражении, понесённом им от паши Софии (бейлербея Румелии)[71]. Второй раз в этом году, но уже в Боснии с помощью архиепископа Виссариона, Яхье удалось поднять 17 тысяч повстанцев в горах и напасть на Скопье, Нови-пазар, Ново-Брдо и Приштину[72]. И опять мятеж был подавлен, а раненному Яхье удалось скрыться[72]. Вылечившись, он поехал через Болгарию, Валахию и Молдавию в Польшу, где сначала был арестован кастеляном города Каменец, Калиновским, однако вскоре отпущен по приказу великого коронного канцлера[73].

Из Кракова (октябрь 1617 года) Яхья написал во Флоренцию своей покровительнице герцогине Кристине, описав свои приключения после отъезда из Тосканы[74]. В это время (17 ноября 1617 года) умер султан Ахмед, «брат» Яхьи, и на престол был возведён безумный Мустафа I («племянник»)[72]. В планах Яхьи смена султанов ничего не меняла. Он прибыл в Париж к герцогу Карлу Неверскому[75], который замышлял поход на Константинополь[76]. Карл Гонзага доброжелательно встретил претендента и приветствовал его, он согласился принять участие в деле Яхьи и субсидировать его деньгами, что задержало самозванца рядом с ним в Париже и Невере. Однако Гонзага имел свой интерес и сам стремился к трону Константинополя. Конечно, когда Яхья это понял, в отношениях между ним и герцогом Неверским произошло охлаждение[75].

Париж Яхья покинул и перебрался в Вену[77]. 10 февраля 1618 года эрцгерцог Фердинанд выдал ему документы на имя графа Александра Черногорского[77] — такое имя Яхья использовал на Балканах, считая, что оно более приемлемо для славян[78]. В 1618—1620 годах Яхья из Граца обращался попеременно то к Козимо, то к Фердинанду, то к папе Павлу V, и пытался собрать в горах Стара-Планина повстанцев[79]. В это время султана Мустафу сместили (18 февраля 1618 года) и на несколько месяцев возвели на престол его племянника Османа II, который в мае тоже был свергнут[80]. После убийства Османа через два дня после его свержения султаном опять стал Мустафа[81]. Яхья отправился в Крым, к Мехмеду Гераю, оттуда поехал в Армению, Месопотомию, Персию и Аравию, где посетил гробницу Мухаммада в Мекке[82]. За это время Мустафа был смещен вторично 10 февраля 1623 года и удавлен[83], а на трон был возведён Мурад IV[84]. По возвращении из Мекки Яхья отправился в провинцию Сивас и свёл дружбу под фальшивым именем с мятежным Абаза-Пашой[85]. В Европу он вернулся через Константинополь, сразу направившись в горы Стара-Планина, где узнал о смерти своего союзника архиепископа Виссариона[86]. Поскольку на Балканах союзников у него не осталось, претендент отправился в Вену, откуда через священников-кармелитов вступил в переговоры с гетманом Радзивиллом и командирами лисовчиков, уговаривая их совершить набег на Валахию. От поляков он получил совет обратиться к казакам[87].

21 октября 1624 года Яхья прибыл в Киев и начал организовывать поход к турецким берегам[89]. Митрополит Иов Борецкий заинтересовался планами Яхьи организовать антиосманский союз с участием казаков, войск Московского царя и европейских государств, хотя и невозможно понять, насколько митрополит поверил в легенду о происхождении претендента. Митрополит велел Яхье написать свою биографию, которую перевёл с греческого и отправил вместе со своим письмом путивльскому воеводе[90]. Иов принял активное участие в организации похода, он сам ездил к казакам, и совместно с казаками и Яхьей направил посольство в Москву, которое выехало из Запорожья 2 января 1625 года.[91].

В итоге в 1625 году состоялся набег донцов и запорожцев на османское побережье, в котором принимал участие и Яхья. В версии Яхьи-Леваковича рассказ об этом походе выглядит так: казаки приняли предложение Яхьи атаковать Константинополь. Турки, узнавшие о планах казаков, приготовились к защите. В походе участвовало 860 стругов и 80 тысяч человек. Казаки осадили Трабзон, Синоп и Каффу и объявили Яхью турецким царём. Далее они отплыли в Босфор, чтобы напасть на Константинополь. Левакович описал ужас в Константинополе, при получении известия о прибытии казаков. Согласно его словам, турецкому флоту из 60—70 галер чудом с помощью шторма удалось отбиться[92].

Анализируя известные сообщения как обо всех казацких набегах на территории Османской империи в 1625 году, так и о конкретном предположительном походе Яхьи, В. Королёв сделал вывод, что этот поход казаков был не единственный, что не Яхья уговорил и повёл за собой казаков, а они и так постоянно совершали набеги на территории Османской империи. Также В. Королёв утверждал, что Яхья не был командующим, он только присутствовал и участвовал, его роль и значение в походе сильно преувеличивается Р. Леваковичем[93]. Кроме того, Р. Левакович ошибся, и основное сражение было не у Боспора, а у села Карахарман недалеко от дельты Дуная[94]. Исследования источников показали, что против казаков выступили галеры (21—22 судна) под командованием адмирала Реджепа-паши, курсировавшие в Чёрном море[94]. Сражение завершилось победой османского флота, но, по словам французского посла: «если бы не поднялся к счастью для паши... ветер, то казаки разбили бы наголову его армию»[95]. Состав казачьей флотилии В. Королёв оценил как «около 130 чаек»[94].

После набега османы потребовали от поляков выдачи самозванца, и коронный гетман Конецпольский вторгся на территорию Сечи[96]. Яхью прятал митрополит Иов (для которого ранее Яхья написал свою автобиографию)[97]. Затем Яхья бежал в Астрахань, в земли Михаила Фёдоровича, поскольку поляки усиленно его искали[98]. В Москве его приезд создал проблему, потому что власти опасались ухудшать отношения с Османской империей, требовавшей выдачи Яхьи, но при этом выдавать христианина мусульманам тоже не хотели. Ему велено было остановиться в Мценске, куда выехал пристав и следователи для выяснения личности и намерений авантюриста[99]. По отчётам следователей «Ахия cмышлѐн и в речи остерегателен, и языки говорит и грамоте научен многих земел»[k 9]. Однако следователи в своих сообщениях в Москву высказывали сомнения в рассказах самозванца, находя в них противоречия. Самозванец устал ждать результатов проверки и попросил разрешения на отъезд. Похоже, он покинул Россию через Архангельск в августе—сентябре 1626 года[100].

Валленштейн на коне

Из России через Архангельск претендент уехал в Германию, а затем в Нидерланды, где он присоединился к принцу Оранскому и принял участие в 1627 году в осаде Грунло[101]. После этого Яхья отправился в Гамбург, откуда отправил 4 июня 1627 года письма с отчётами Марии Магдалене Тосканской и Фердинанду II[102]. Также претендент подготовил изложение своих мыслей по поводу "Турецкой империи", которое отослал в Прагу к императорскому двору[103]. 30 апреля 1628 года Фердинанд Медичи прибыл в Нюрнберг, где встретился с самозванцем. Герцог направлялся в Прагу, к своему дяде-императору (Мария Магдалена, мать Фердинанда II Медичи, была сестрой императора Фердинанда)[104], и Яхья поехал вместе с ним. Они появились в Праге в 1628 году, но вся помощь, которая была получена самозванцем, состояла в совете обратиться к Валленштейну, приглашавшему самозванца в Мекленбург[105]. 7 июня 1629 года претендент приехал в Гюстров для обсуждения планов вторжения на территорию Османской империи. Валленштейн пообещал Яхье помощь и заверил самозванца, что он попросит у испанского короля разрешения воспользоваться портом в Бриндизи или Отранто. В одном из этих портов было желательно иметь к августу 1630 года оружие и боеприпасы для перевозки в Турцию, и добыть их нужно было Яхье самому[106]. В попытках добыть оружие и людей самозванец развил бурную деятельность. Он разослал письма своим корреспондентам в Сербии и Македонии, а затем через Хорватию и Триест поехал во Флоренцию[107]. Москетти, свёл его с новым папой Урбаном VIII и Филибертом Савойским[k 10], который, по словам священника, стремился освободить Грецию от турок[108]. Через вице-короля Неаполя, герцога Алькала, Яхья передал в Мадрид очередные предложения и просьбы[109]. Тем временем Валленштейн был снят с постов, что в корне изменило ситуацию и сорвало намеченные планы[109].

Каспар Шоппе. Рубенс

Ещё несколько лет Яхья писал письма, ездил по Европе и планировал вторжение, но все данные ему обещания оказались неисполненными, поскольку в Европе шла Тридцатилетняя война (1618—1648) и отвлекаться на Османские проекты никто не спешил. Среди контактов Яхьи в это время можно отметить Георга Людовика фон Шварценберга, Филиппа Александра фон Манcфельда, Майолино Бизаччиони[110]. Ему не отказывали, но и не торопились. Примерно в 1630 году Яхья свёл знакомство с Каспаром Шоппе, который заинтересовался планами Яхьи, в течение долгого времени после этого они состояли в переписке[111]. В 1634 году произошло событие, смешавшее все планы Яхьи — был убит поддерживавший его герцог Фридландский[112]. Яхья не потерял надежды после смерти Валленштейна, теперь он сделал ставку на Мальтийский орден. В начале 1635 года претендент написал письмо на Мальту, однако 26 января получил ответ от Магистра ордена с отказом принять его на острове[113]. В 1635 году султан Мурад IV отбыл из Стамбула в Анатолию для ведения Персидской кампании и сложились благоприятные обстоятельства для вторжения на европейские земли империи. Яхья написал в Вену, пытаясь получить помощь императора Фердинанда, но длительные консультации и переговоры при австрийском дворе окончились со смертью императора 13 февраля 1636 года — ещё одна потеря среди тех, кто обещал самозванцу помощь[114]. Яхья решил попытать счастья без помощи европейцев и попытаться в Леванте поднять мятеж среди недовольных османами местных племён. Он отплыл из Мессины как частное лицо под чужим именем в сопровождении нескольких греков. Так вышло, что перед отплытием он помог слуге одного из своих спутников. Вечером этот слуга тайно сообщил претенденту, что подслушал планы своего хозяина: греки собирались сдать Яхью туркам в первом же османском порту. Испуганный, Яхья попросил капитана высадить его в Реджио, так он вернулся в 1639 году в Италию, не достигнув Леванта[115]. 9 февраля 1640 года, не оставив сыновей, умер Мурад IV, которому наследовал его безумный брат Ибрагим I[116]. В этом же году самозванец наведался в Англию, однако и там не нашёл помощи[117]. В 1641 году с Балкан приехал Р. Левакович вместе с болгарином Николаем Матковичем. Они привезли письма от паши Силистрии, паши Тимишоары и Матея Басараба, которые предлагали Яхье приехать и обещали свою помощь. Претендент письмом поблагодарил Матея за поддержку[117].

В 1644 году Яхья приехал в Ново-Брдо к воеводе, своему двоюродному брату, сыну его тети Флоры; от него Яхья узнал о многих старых друзьях; навестил мать, которая жила в монастыре возле Неврекопа и была счастлива повидать его после многих лет разлуки[118]. В апреле 1645 года двоюродный брат сообщил самозванцу, что она скончалась 14 числа предыдущего месяца в возрасте семидесяти лет. К тому моменту Елена уже почти пол века провела в монастырях[119].

28 сентября 1644 года эскадра мальтийских рыцарей захватила корабль, на котором некоторые женщины из гарема султана направлялись в хадж. Пристанище после пиратского захвата рыцари нашли на Крите. Ибрагим был в ярости, считается, что это событие послужило поводом к началу Кандийской войны[120]. Герман Чернин фон Шудениц писал, что ходят слухи о подготовке османского флота для нападения на Мальту[121]. Согласно биографии самозванца, именно он угадал (или заметил), что настоящей целью турецкого флота, отплывшего 30 апреля 1645 года, является не Мальта, а Крит. Р. Левакович утверждал, что именно Яхья всех оповестил об этом[122], в то время, как венецианский посланник доносил, что владениям республики ничего не угрожает[123]. 2 декабря 1646 года Яхья написал Папе Римскому, в Венецию, во Флоренцию и рыцарям Мальты, сообщая о реальной цели османов. Он уехал в Вену и оттуда отправился в Штирию, в Мурау, к графа Шварценбергу, прося его тоже предупредить всех[124].

Война истощила Австрию, и планы Яхьи находили всё более и более прохладный приём в Вене: император Фердинанд приказал сокращать расходы и поддерживать с Османской империей мир любой ценой[125]. Самозванец предпринял ещё одну попытку: снова написал на Мальту, спрашивая, готовы ли его там принять вместе с сыном[125]. Ответа долго не было, а в это время Венеция, увязнув в военных действиях, согласилась принять предложение претендента. Ему высылали приглашение[126], и Яхья получил звание полковника, взяв себе имя «Александр Варна»[127]. В это время (июнь 1647 года) пришёл положительный ответ от Великого магистра, и вместе с ним пришло письмо от Морица Оранского с поддержкой[128]. В Венецию Яхья приехал с сыном, намереваясь устроить его судьбу. Командующим в этой кампании был назначен генерал Фосколо. Для отплытия в Далмацию необходимо было дождаться 4 тысяч солдат из Пьемонта, но даже к марту 1648 года удалось собрать лишь половину[127]. В это время в августе 1648 года безумный Ибрагим I был смещён и через несколько дней убит[129], на трон Османской империи взошёл Мехмед IV, которому было 6 лет[130]. Для нападения был удобный момент и 22 августа 1648 года на галере под командованием некоего Оттобони Яхья отплыл в свою последнюю экспедицию[127]. В феврале 1649 года во время осады городка Ризано в Далмации Яхья заболел и вернулся в Котор, но вылечить его уже было невозможно и в возрасте 64 лет он скончался[131]. Похоронили его за государственный счёт[132].