Японская лингвистическая традиция

Традиция языкознания в Японии отчётливо выделилась на протяжении последних трёх—четырёх веков (в частности, до XVII века не создавалось специальных грамматических сочинений[1]) и является, таким образом, позднейшей по времени формирования из значительных лингвистических традиций. В связи с этим её окончательного формирования так и не произошло вследствие «открытия» Японии в 1854 году[2]:14.

Предпосылками формирования традиции были тот факт, что литературный язык (бунго) к XVII веку значительно отличался от разговорного языка, и поэтому для его использования требовалось специальное обучение, а также встававшая перед комментаторами задача понимания старинных текстов[2]:16—17. Бунго понимался как престижный по сравнению с разговорным языком вариант, чистоту и нормы которого следовало сохранять[2]:21. Эталоном нормы считались «Манъёсю» и другие некитаизированные памятники VIII—X веков[2]:22.

В рамках японской лингвистической традиции высказывалась убеждённость в исключительности и наивысшем совершенстве японского языка[1], сформулированная Мотоори Норинага и аргументируемая у него небольшим числом возможных слогов (мор) в японском языке в отличие от китайского и санскрита[2]:19—20.

Важнейшие особенности

Фонетика и фонология

В качестве мельчайших звуковых единиц — «звуков» (яп. 音 он) — в японской традиции рассматривались не фонемы, а моры, обозначаемые отдельными знаками каны, чему способствовало крайне ограниченное количество возможных различных мор: так, слог こう ко: считался состоящим из «звуков» ко и о[2]:31—32. Понятия фонемы и слога вошли в японское языкознание уже в период европеизации.

Лексикология

Как и в Китае, описание лексики в Японии производилось с помощью словарей иероглифов, толкующих иероглифы[2]:28.

Этимология

Этимологические изыскания считались направленными на поиск первичного, данного богами смысла слов[1]. Осуществлялись попытки определить первоначальный смысл каждой моры[2]:29.

Грамматика

В японской традиции была разработана концепция морфологии, отличная от весьма слабо разработанной китайской[2]:28. Статус минимальной значимой единицы языка признавался за единицей, занимающей промежуточное положение между морфемой и словом в европейском понимании и получившей в период европеизации наименование го (яп. 語)[2]:35—36. Так, некоторые члены парадигмы глагольного словоизменения трактовались как различные формы одного «го», а другие — как сочетание самостоятельного слова и служебного «го», в то время как словообразовательные суффиксы не считались за отдельные «го». Уже в период европеизации в рассмотрение была введена новая единица — бунсэцу (яп. 文節), представляющая собой «го» вместе с примыкающими к нему служебными элементами и могущая выделяться пробелами на письме[2]:36.

Учение о частях речи в японской лингвистической традиции было основано Н. Фудзитани[1], выделившим в японском языке четыре части речи: имена, ёсои (спрягаемые слова: глаголы и прилагательные), ка — служебные единицы, стоящие перед словами первых двух классов, аюи — служебные единицы, стоящие после самостоятельных. Н. Фудзитани также дал классификацию вспомогательных слов.

Синтаксические исследования в Японии возникли уже после европеизации[2]:40.

Примечания
  1. Сусов И. П. Языкознание в Японии // История языкознания: Учебное пособие для студентов старших курсов и аспирантов. — Тверь: Тверской гос. ун-т, 1999.
  2. Алпатов В. М. Лингвистические традиции // История лингвистических учений. — 4-е изд., испр. и доп. — М.: Языки славянской культуры, 2005. — С. 9—43. — 368 с. — 1500 экз. — ISBN 5-9551-0077-6.

Литература
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.