Хайек, Фридрих Август фон

Хайек был одним из ведущих критиков коллективизма в XX столетии. Он полагал, что все формы коллективизма (даже теоретически основанные на добровольном сотрудничестве) могут существовать только с поддержкой государства. Методической базой его работ являлась теория неполноты информации, неизбежной при описании сложной системы. Позже Хайек расширил эту теорию с помощью антропологических, культурных и информационно-теоретических аспектов.

В результате неполноты информации централизованно управляемая экономика принципиально неработоспособна или по крайней мере значительно уступает рыночной экономике. Так, ещё в 1920-е годы Хайек заметил, что в обществе, основанном на разделении труда, происходит и разделение информации («рассеянное знание»)[12]. Получение этой информации затруднено как случайным характером самой экономической деятельности, так и несогласованностью интересов её участников. Поэтому отдельный плановик будет не в состоянии достаточно точно описать в целом плановую экономику. В целях предоставления плановику полномочий, которые обеспечили бы необходимый для центрального планирования объём познаний, централизованная власть оказывала бы существенное влияние на общественную жизнь, развиваясь в сторону тоталитаризма. При этом Хайек не оспаривал морально высоких целей некоторых социалистов, однако считал предложенный ими путь и, в частности, любой вид вмешательства государства, опасным.

В его популярной книге «Дорога к рабству» (1944), опубликованной в Лондоне и Чикаго, Хайек в отличие от социалистически настроенной интеллигенции утверждает, что национал-социализм Германии и фашизм в Италии является не реакционной формой капитализма, а более развитым социализмом. Целью книги, по утверждению Хайека, было изменение стремления большинства, направленное против либерализма, через указание на существенные недостатки социализма. Главным аргументом Хайека является то, что все виды социализма, коллективизма и системы плановой экономики противоречат принципам правового государства и личному праву. Причины варварства и насилия тоталитарных режимов того времени в Германии, Италии и Советском Союзе находятся, по мнению Хайека, не в особой агрессивности населения этих стран, а в осуществлении социалистического учения плановой экономики, которая неизбежно ведёт к угнетению и подавлению, даже если это и не было изначальной целью приверженцев социализма.

Позже Хайек развил эту теорию и добавил, что даже и вмешательство государства, не ставящее рыночную экономику под вопрос, в перспективе ведёт к устранению свободы. Таким образом он требовал политическую свободу в виде демократии, «внутреннюю» свободу как отсутствие препятствий для достижения собственных целей и утверждал, что свобода от страха и нужд имеет мало общего с личной свободой и даже находится с ней в конфликте. Свобода, о которой здесь идёт речь, является общим политическим принципом, который был целью всех освободительных движений и существует в виде отсутствия произвола и насилия. Хайек, однако, полагал, что насилие необходимо, если эта свобода ставится под вопрос: активная защита свободы должна быть непреклонной и догматичной, без согласия на уступки по каким-либо соображениям.

По высказыванию Хайека:

Спор о рыночном порядке и социализме есть спор о выживании — ни больше, ни меньше. Следование социалистической морали привело бы к уничтожению большей части современного человечества и обнищанию основной массы оставшегося.

— Ф. А. Хайек[13]

Хайек доказывал, что эффективный обмен и использование ресурсов могут действовать только через ценовой механизм на свободных рынках. В книге «Использование знаний в обществе» (англ. «The Use of Knowledge in Society»), написанной в 1945 году, Хайек утверждал, что ценовой механизм служит для того, чтобы разделить и синхронизировать общее и личное знание, разрешая членам общества достигнуть разнообразных и сложных результатов через принцип непосредственной самоорганизации. Он использовал термин каталлаксия, чтобы описать «систему самоорганизации добровольного сотрудничества».

Хайек рассматривал свободную ценовую систему не как сознательное изобретение (преднамеренно разработанную людьми), а как самопроизвольный порядок или «результат человеческого действия, но не изобретения». Таким образом, Хайек помещал ценовой механизм на том же самом уровне как, например, язык. Такое заключение принудило его задуматься о том, как человеческий мозг мог приспособиться к такому развитому поведению. В книге «The Sensory Order» (1952) он предложил, независимо от Дональда Хебба, гипотезу, которая формирует основание технологии нейронных сетей и большей части современной нейрофизиологии.

Хайек приписывал рождение цивилизации появлению частной собственности в своей книге «Пагубная самонадеянность» (англ. «The Fatal Conceit»), написанной в 1988 году. Согласно ей, ценовые сигналы — единственное средство предоставления возможности каждому экономическому субъекту, принимающему решения, сообщить скрытую или распределённую информацию друг другу, чтобы решить проблему экономического расчёта.

Капитал, деньги, деловой цикл — заметные темы в ранних работах Хайека. Мизес ранее объяснил денежно-кредитную и банковскую теорию в своей книге 1912 года «Теория денег и кредита» (англ. «The Theory of Money and Credit»), применяя принцип предельной полезности к ценности денег, а затем предложил новую теорию делового цикла.

Хайек использовал это собрание произведений как отправную точку для своей собственной интерпретации делового цикла, которая позже стала известной как «австрийская теория делового цикла». В работах «Цены и производство» (англ. The Prices and Production) и «Чистая теория капитала» (англ. The Pure Theory of Capital) он объяснил происхождение делового цикла в терминах расширения кредита центрального банка и его передачи в течение долгого времени и нерационального использования ресурсов, вызванного искусственно низкими процентными ставками.

Эта теория делового цикла была раскритикована Кейнсом и его последователями. С тех пор «австрийская теория делового цикла» критиковалась сторонниками теории рациональных ожиданий и другими представителями неоклассической экономики, которые указывали на нейтральность денег в теории делового цикла. Хайек в своей книге 1939 года «Прибыль, процент и инвестиции» (англ. Profits, Interest and Investment) дистанцировался от позиции других теоретиков австрийской школы (Мизес, Ротбард).

Во второй половине своей жизни Хайек внёс большой вклад в социальную и политическую философию, который был основан на его взглядах относительно границ человеческого знания и идее естественного порядка. Он агитирует за общество, организованное вокруг рынка, в котором механизм государства используется для того, чтобы внедрить в жизнь юридический порядок (состоящий из абстрактных правил, а не специфических команд) необходимый для функционального свободного рынка. Этими идеями насыщена моральная философия, происходящая из эпистемологических выводов относительно абсолютных пределов человеческих знаний.

В своей философии, которая имеет много общего с выводами Карла Поппера, Хайек был очень ответственен по отношению к тому, что он назвал наукообразием: ложное понимание методов науки, которое было по ошибке создано общественными науками, противоречащее методам подлинной науки. Хайек указывает, что большая часть науки даёт объяснение сложным многовариантным и нелинейным явлениям и что социология экономики и естественного порядка сходна с такими сложными науками как биология. Эти идеи были развиты в книге «Контрреволюция науки. Этюды о злоупотреблениях разумом» (1952) и в некоторых более поздних эссе Хайека в («Degrees of Explanation» и «The Theory of Complex Phenomena»).

В «Исследовании основ теоретической психологии» (1952) Хайек независимо развивал модели обучения и памяти — идеи, которые он изначально обдумывал в 1920 году, до его исследований в экономике. «Встраивание» синапса в общую теорию мозговой деятельности получило развитие в неврологии, когнитивистике, информатике, бихевиоризме и эволюционной психологии.

Хайек расширил свою критику социализма с помощью теории культурной эволюции и человеческого сосуществования в обществе с разделением труда и тем самым существенно повлиял на развитие эволютивной экономики.

Ценности, по мнению Хайека, если и являются плодом человеческих усилий и разума, то лишь в небольшой мере. Их существование обосновано тремя причинами: они биологически «унаследованы», культурно «опробованы» и лишь в последнюю очередь и с наименьшим влиянием рационально «спланированы». Поэтому развитые традиции являются в репродуктивном и адаптивном смысле чрезвычайно эффективными и теоретиками социализма недооцениваются, в то время как возможность воплощения идеального общества переоценивается.

Религии играют постольку решающую роль в эволюции человека, поскольку их селекция и «естественный отбор» происходит не с помощью рациональных аргументов, а в зависимости от их репродуктивных качеств как результат религиозной веры и успешной адаптации к соответствующей среде. Не каждая религия, по мнению Хайека, может быть одинаково успешной (коммунизм по его мнению тоже является отмирающей религией), но в их соперничестве всегда побеждает то религиозное движение, которое успешнее способствует размножению и развитию экономики. Свободу вероисповедания Хайек считал главной основой и задачей либерализма. В её рамках могут возникать и соперничать различные микросообщества, что в свою очередь приносит успех и для всего макросообщества в целом.

Хайек был агностиком[13]. Об отношении к религии в своей последней работе «Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма» он написал так:

Я долго колебался, но в конце концов решил сделать это признание личного характера, поскольку поддержка откровенного агностика может помочь верующим с большей твёрдостью придерживаться тех выводов, которые оказываются для нас общими. Возможно, то, что люди подразумевают, говоря о Боге, является всего лишь персонификацией тех традиционных моральных норм и ценностей, что поддерживают жизнь их сообщества. Теперь мы начали понимать, что тот источник порядка, который религия приписывает человекоподобному божеству, — предлагая своего рода карту или путеводитель, помогающий отдельной части успешно ориентироваться внутри целого, — не находится вне физического мира, но является одной из его характеристик, правда, слишком сложной, чтобы какая-либо из составных частей этого мира сумела составить его «картину» или «образ». Поэтому религиозные запреты на идолопоклонство, то есть на создание подобного рода образов, вполне справедливы. Не исключено, тем не менее, что большинство людей способно воспринимать абстрактные традиции только как чью-то личную Волю. В таком случае не будут ли они склонны усматривать эту волю в «обществе» в век, когда более откровенная вера в сверхъестественные силы отвергается как суеверие?

От ответа на этот вопрос может зависеть выживание нашей цивилизации.

— Ф. А. Хайек[13]