Французский язык во Фландрии

В ходе германских нашествий V—IX веков языковая граница между германским и романским ареалами в северо-западной части Европы сдвинулась в юго-западном направлении. Города Кале и Дюнкерк в этот период были полностью германоязычными. Лилль оставался преимущественно романским, а в районе Суаньского леса сложилась широкая зона двуязычных контактов, к северу и востоку от которой, впрочем, имелись небольшие, постепенно исчезающие романские языковые острова (Трир, Гент, Лёвен, Тинен и др.)[1]. Романская речь всей северной Галлии в этот период испытала на себе мощное влияние германской (франкской) речи.

Но ситуация в корне изменилась к XV веку. Единая, централизованная Франция стала вести себя более агрессивно по отношению к экономически более прогрессивным, но политически более разрозненным германскими княжествами северо-запада Европы. Резко вырос престиж французского языка и французской культуры за рубежом. Ордонанс Вилле-Котре от 1539 года сделал французский язык Парижа первым официальным, и, что немаловажно, живым языком Европы, имеющим мощную государственную поддержку, пусть и в ущерб провинциальным языкам и диалектам.

В германоязычной (с VI века) Фландрии интенсивное распространение французского языка началось в XIII—XIV веках. Во Фландрии, фламандское население которой говорило на множестве разговорных германских диалектов, французский стал не только лингва франка, но и языком местной элиты. При этом область, известная ныне как Французская Фландрия с центром в г. Дюнкерк, подверглась почти полной галлизации в XVI—XX веках, будучи аннексированной собственно Францией.

В рамках унитарной Бельгии, то есть в 1830—1878 годах, французский язык был единственным официальным языком на всей территории страны, несмотря на то что романоязычные валлоны составляли лишь 42,6 % населения (и эта доля постепенно сокращалась вследствие их более низкой рождаемости на протяжении всего периода существования Бельгии). На юге страны — в романоязычной Валлонии и в столице — городе Брюссель, французский язык со временем стал преобладающим родным языком населения именно в период между 1830—1880 гг.

Преобладающие на севере страны фламандцы также долгое время были вынуждены изучать французский язык[2], хотя многие делали это вполне добровольно — в целях продвижения по карьерной лестнице, так как именно французский был языком международного бизнеса и дипломатии, а галломания оставалась модной среди фламандской элиты до середины XX века.

Однако после 1880 г. широкие массы фламандского населения начинают активно продвигать нидерландский язык во всех сферах жизни Фландрии, в первую очередь за счёт законодательного ограничения употребления французского. Рост антифранцузских настроений был вызван довольно высокомерным отношением франкоязычной элиты к повседневным нуждам преимущественно фламандского населения, имеющего иной менталитет в отношении труда, сельского хозяйства и образа жизни. Отдельные случаи, например расстрел невиновных фламандцев, плохо говоривших по-французски в суде, только накаляли обстановку.

Особенно активно антиваллонское и, шире, антифранцузское, движение развернулось в период немецкой оккупации Бельгии во Второй мировой войне. Немцы были благожелательно настроены по отношению к национально-языковым чаяниям близкородственного им фламандского народа и стремились таким образом разрушить традиционное господство франкофонов в бельгийском обществе.

Бельгийская языковая граница между Фландрией и Валлонией, установленная в 1963 году положила конец периоду официального двуязычия во Фландрии. Французский стал иностранным языком для большинства фламандцев. Исключение составляет небольшое количество коммун Фландрии, имеющих языковые льготы для франкоязычного меньшинства (Вурен, Ронсе, Линкебек и др.).

В условиях отсутствия переписей, пресса и франкоязычные, а также фламандские общественные организации прибегают к другим методам измерения присутствия французского языка во Фландрии. К ним относятся: данные о родном языке рожениц[4], собираемые в родильных домах Фландрии ежегодно с 2000 года; данные о количестве налоговых деклараций, поданных на французском языке в коммунах имеющих языковые льготы; количество голосов, полученных франкоязычными партиями в двуязычном избирательном регионе, а также различного рода опросы, экспертные оценки и просто экстраполяционные прогнозы.

Так, по данным родильных домов Фландрии, у 78,8 % новорожденных (69 692 чел) во Фландрии в 2009 году матери были нидерландоязычными. Франкофонки составляли вторую по численности группу рожениц 4,2 % (2997 чел), за ними следовали арабоязычные 3,7 %, турчанки 3,0 % и прочие[5] В разрезе провинций эти цифры выглядели иначе:

• Фламандский Брабант: франкофонки составляли 16,8 % рожениц; в том числе 25,6 % в округе Брюссель-Халле-Вилворде и 4,3 % в Лёвенском округе.
• Западная Фландрия: 2,5 %
• Восточная Фландрия: 2,4 %

Отношение фламандцев к французскому языку становится всё более нетерпимым[6]. Особенно это касается фламандских старожилов постепенно галлизирующейся[4] Брюссельской периферии. Во франкоязычной прессе часто можно увидеть истории, в которых франкофоны подвергаются физическому насилию за то, что говорят по-французски за пределами Брюсселя[7] [8].

В 2006—2007 годах некоторые члены Европейской комиссии по делам национальных меньшинств сделали правительству Фландрии предложение признать наличие в стране франкоязычного меньшинства, находящегося в ней как минимум с XIII века. Но современные фламандские власти в целом не считают франкофонов автохтонным населением Фландрии и приравнивают их к другим недавно прибывшим иммигрантским/экспатриантским группам (арабам, туркам, англичанам и проч.)