Тля (роман)

«Тля» — наиболее резонансный текст Шевцова — был, по словам автора, написан в 1949 году, но тогда опубликовать его не удалось. В 1964 году этот «роман-памфлет» вышел в свет в издательстве «Советская Россия»[1]. В издании «Soviet and East European Abstracts Series» сказано, что роман «Тля» «вызвал литературный скандал в Москве ввиду грубых нападок автора на мир искусства»[2].[3]

В начале 50-х годов я предложил роман издательству «Молодая гвардия» и нашел там поддержку. Со мной заключили договор, и рукопись романа была отправлена в набор. … Одновременно роман был принят в ленинградском журнале «Нева». Но неожиданно, как это нередко случалось, идеологический ветер подул в другую сторону. Рукопись романа возвратили автору «до лучших времен», в наступление которых я не очень верил и положил роман в свой архив, где он и пролежал 12 лет. …Неожиданно сверкнули «лучшие времена»: Хрущев в центральном выставочном зале «Манеж» произвел разнос художников-модернистов. Вечером мне позвонил Вучетич и приподнятым голосом сообщил «грандиозную новость»: о выступлении Хрущева в «Манеже».

— Подробности лично! — возбужденно сказал он. — У меня сейчас Герасимов, Лактионов и другие товарищи, мы только что из «Манежа». Немедленно приезжай. У тебя же есть роман о художниках. Сейчас он ко времени.

У меня в это время была высокая гриппозная температура, и поехать я не мог, но напоминание о «Тле» принял к сведению. Извлек из архива рукопись, быстро написал эпилог и дня через три с рукописью зашел к директору издательства «Советская Россия» Е. Петрову, который слушал речь Хрущева в «Манеже», и попросил его лично прочитать роман. На другой день мне позвонил Петров, сказал, что роман прочитал и пригласил приехать заключить договор.

— Иван Шевцов. Предисловие к второму изданию романа «Тля»

В то же время отмечается, что роман содержит отсылки к событиям, произошедшим после 1949 г. (статья В. Померанцева «Об искренности в литературе» (1953), повесть И. Эренбурга «Оттепель» (1954), выборы на съезд Союза художников (1956) и т. д.) и, скорее всего, был завершён не ранее 1957 г.[4]

В первом издании роман был опубликован с хвалебным предисловием за подписью А. Лактионова, однако вскоре после этого Лактионов заявил, что предисловие было написано самим Шевцовым, а он подписал его, не читая романа и доверившись автору, о чём теперь сожалеет[4].

Роман написан достаточно своеобразным языком, однако в целом дает достаточно полное представление о кулуарной жизни столичной художественной тусовки того времени, то есть ценен скорее как публицистика, как документ эпохи, а не как полноценное художественное произведение. По стилистике изложения можно было бы смело отнести его к производственным романам, если бы только там было производство. Но основная его тема — сплетни, интриги, страсти по поводу рецензий, отзывов в книге посещения выставок, субъективные оценки выведенных под псевдонимами личностей, «компромат» (изданная тиражом 500 экземпляров неудачная ранняя автобиография художника Барселонского, которые стремились выкупить его поклонники), бракоразводные истории, обличение некомпетентных журнальных критиков и прочее подобное. Неудивительно, что всем этим роман взволновал и привлек к себе повышенное внимание прогрессивной художественной интеллигенции, получившей от его автора собирательный эпитет «тля» в добавление к тому, что о ней сказал Хрущев.

Роман «Тля» стал своего рода поворотной вехой в биографии Шевцова. Вскоре он был уволен из журнала «Москва», и его карьера журналиста (но не литератора) на этом завершилась.[5]

В советское время «Тля» не переиздавалась. После распада СССР вышли два издания: в 2000 (издательство «Голос», ISBN 5-7117-0211-4) и 2014 г. (с подзаголовком «Антисионистский роман»; издательство «Институт русской цивилизации», ISBN 978-5-4261-0118-0). В переизданиях был также опубликован пролог, исключённый из первого издания редактором.

Основа сюжета — идейное противостояние художников-патриотов и соцреалистов, наследников традиций передвижников — Владимира Машкова, Петра Еременко, Павла Окунева, Карена Вартаняна, Михаила Камышева (прототип — А. М. Герасимов[4]), скульптора Якова Канцеля — «вненациональному», космополитичному «искусству ради искусства», всевозможным новациям и заимствованиям у Запада, пропагандируемым небольшой, но влиятельной группировкой эстетов и формалистов, возглавляемой художником Львом Барселонским (прототип — Илья Эренбург[4]) и искусствоведом Осипом Ивановым-Петренко (прототип — О. М. Бескин[4]), которой покровительствует чиновник из Министерства культуры Варягов. Используя свои возможности, эта группировка замалчивает или поливает в печати грязью творчество соцреалистов, распространяет о них клеветнические слухи, не допускает их работы на выставки и т. п. Одновременно они продвигают работы бездарных художников, пишущих в «новой», «прогрессивной» манере, однако народ, простые зрители, не понимает и не принимает творчество эстетов. Иванову-Петренко и Барселонскому удаётся привлечь на свою сторону талантливого художника Николая Пчёлкина. Пчёлкин понимает сущность «салона» Иванова-Петренко, но предпочитает не конфликтовать с ним, находясь под влиянием своей жены и соблазнившись перспективами славы и карьерного роста. Под влияние эстетов попадает и возлюбленная Машкова искусствовед Людмила Лебедева, увлёкшаяся художником-«новатором» Борисом Юлиным, но в конце концов ей удаётся преодолеть свои заблуждения; она расстаётся с Юлиным и выходит замуж за Машкова. Роман завершается торжеством положительных персонажей по поводу «полного разгрома формалистов и абстракционистов» руководителями партии и правительства: концовка приурочена к скандальным событиям вокруг посещения Никитой Хрущевым художественной выставки.

Реакция критики на публикацию «Тли» была отрицательной. Отмечается, что из примерно двадцати рецензий не было ни одной положительной или хотя бы нейтральной[4].

Андрей Синявский в рецензии «Памфлет или пасквиль?», опубликованной в «Новом мире» вскоре после выхода в свет романа, отмечал, что борясь с людьми, по мнению автора, очерняющими действительность, Шевцов сам выступил в роли очернителя: в его романе дельцы и проходимцы предствляют собой всесильную организацию, управляющую художественной жизнью страны, бороться с которой очень трудно. Они ведут роскошный образ жизни, тогда как художники-реалисты почти нищенствуют. Синявский также отмечал атмосферу всеобщей подозрительности, «шпиономании», сведение эстетических, художественных дискуссий к боевым операциям. Уровень же представлений Шевцова об искусстве и эстетике с точки зрения Синявского был очень невысоким[6].

В Краткой литературной энциклопедии роман Шевцова «Тля» упоминается в статье «Пасквиль». Согласно КЛЭ, «Тля», где «представители советской художественной интеллигенции подверглись обвинению в аморализме, подлогах, плагиате и т. п.», встретила — как и другие попытки создания литературных пасквилей — «возражения советской общественности и печати».[7] Александр Яковлев в повлекшей большие последствия статье «Против антиисторизма» (1972), говоря о неприемлемости «нигилистического отношения к интеллигенции» (которое, по Яковлеву, основано на неправильном понимании социалистического прогресса), упомянул «истерические писания» Ивана Шевцова.[8]

Ицхак Брудный, израильский историк и политолог, упоминает «Тлю» и характеризует её как «оголтело антиинтеллектуальный сталинистский роман» (англ. rabidly anti-intellectual, Stalinist novel).[9] Согласно воспоминаниям самого Шевцова, положительно отозвался о «Тле» помощник Л. И. Брежнева Виктор Голиков в 1970 году: «проблемы в „Тле“ подняты наболевшие, и о них надо говорить во весь голос».[10]