Сельвинский, Илья Львович

Илья Сельвинский (при рождении Селевинский) родился 12 (24) октября 1899 года[lower-alpha 1] в Симферополе в еврейской семье, был младшим из семерых детей (все старшие — девочки); свободно владел идишем[6][8]. Его дед, елисаветградский мещанин Эль-Шая (Элиогу-Йешая) Селевинский (1792—1883)[9][6][10], был кантонистом Фанагорийского полка и поселился с детьми в Симферополе не позднее 1880 года[11]. Отец, симферопольский (ранее елисаветградский[12]) мещанин Лейб Эльшаинович (Эль Шаевич, Эль Шайлович, Эльшаелович) Селевинский (Шелевинский[13][14][15], в быту также Лев Ильич и Лев Соломонович[16]; ?—1923, Москва)[17][18][6], участвовал в Русско-турецкой войне 1877 года, затем торговал мехами и пушниной. Мать — Неха Мордхо-Лейбовна (Неха Мордховна, Надежда Львовна) Селевинская (урождённая Штейнберг, 1856—1938), была домохозяйкой[19][20][9].

Как писал сам Илья Сельвинский в автобиографии (1967), его отец «был меховщиком, а затем, разорившись, превратился в скорняка»[21]. В декабре 1889 года он был удостоен звания «мастера мужеско-портняжеского ремесла» и впоследствии стал одним из главных поставщиков обмундирования для городских гимназий (в том числе духовной академии), имел магазин мужского платья на улицах Дворянской (1901) и Екатерининской (1903). Семья жила в Греческом (Бондарном) переулке, дом № 2 (дом Пеккера).

Спасаясь от прокатившейся в 1905 году волны еврейских погромов, мать с младшим сыном и дочерьми уехала в Константинополь, где в 1905—1906 годах Илья посещал школу при французской католической миссии, затем арабскую школу в Едикуле, а через несколько месяцев они возвратились в Симферополь[22]. Отец в это время полностью разорился и в середине 1909 года семья переехала в Одессу, где Илья поступил в казённое училище. В августе 1911 года они переехали в Евпаторию, где Илья был принят в городское начальное четырёхклассное училище, а в 1915—1919 годах продолжил обучение в Евпаторийской мужской гимназии.

В 1918 году, будучи с сестрой в период вынужденных каникул на гастролях в Мелитополе с бродячим мюзик-холлом «Гротеск» под руководством двоюродного брата — антрепренёра Семёна Бельского (С. Г. Шелевинский[23]), вступил в отряд анархистов Маруси Никифоровой[24], затем в марте 1918 года в Новой Алексеевке — в партизанский красногвардейский отряд имени Кривошапки под командованием матроса Виктора Груббе, с которым в апреле того же года участвовал в боях против немцев под Александровском и под Перекопом, был ранен. В августе 1918 года в Армянском Базаре его разыскал отец и к сентябрю Сельвинский вернулся в восьмой класс гимназии. Во время одной из смен власти весной 1919 года был дважды кратковременно арестован в Севастополе.

Илья Сельвинский — ученик евпаторийской гимназии 1910-е годы

В Евпатории семья жила в доме Якубовича на Лазаревской улице. С 1915 года начал публиковать свои произведения (в частности, в газете «Евпаторийские новости»). Дружил с соучеником по гимназии Шуней Зонне, в будущем актёром и режиссёром[25].

После окончания гимназии в июле 1919 года провёл лето на сенокосе и юнгой на шхуне, а осенью поступил на медицинский факультет Таврического университета, потом бросил учёбу и поступил рабочим на консервную фабрику «Таврида». Сменил множество профессий (был грузчиком, натурщиком, репортёром, цирковым борцом)[26]. В 1920 году помимо работы на заводе занимался подённым трудом и возвратился в Таврический университет, но уже на юридический факультет.

Летом 1921 года переезжает к сестре Генриэтте Львовне Ковнер (1885—1958)[27][28] в Москву и переводится в Московский университет на факультет общественных наук. Жил с женой у сестры в Большом Козихинском переулке, дом № 2, кв. 3[29]. В 1923 году Сельвинский окончил факультет общественных наук 1-го Московского государственного университета.

Одним из первых заметных публичных выступлений Сельвинского становится участие поэта в апреле 1923 года в 1-й Московской олимпиаде поэтов. Среди претендентов на первый приз и титул «короля поэтов» был и Владимир Маяковский, и ряд других известных поэтов того времени. Однако по итогам олимпиады первый приз был присуждён молодому поэту из Крыма, читавшему произведшие фурор среди зрителей стихотворения «Вор», «Цыганский романс на гитаре» и др. Впоследствии Сельвинский так вспоминал о той давней своей победе:

«...Никому не известным студентом вышел я среди тогдашних Вас. Каменских и Вад. Шершеневичей и взял первый. Правда, его присудила мне прежде всего публика. Её признание было настолько восторженным, что никакое жюри не посмело бы возражать. Впрочем, оно и не возражало. Но дело не в этом. Дело в том, что я был УБЕЖДЁН в своих силах и ЗНАЛ, а не просто верил, — ЗНАЛ, что мне полагается первый приз. В этом выразилась моя мудрость. Наивность же заключалась в том, что я был уверен в присуждении мне этого приза, в признании за мной людьми того, что я собой представлял».

— Из дневника (23.10.1933)[30]

Заседание Литературного центра конструктивистов 1929 г. Слева направо А.Квятковский, В.Асмус, Э.Багрицкий, К.Зелинский, Н.Адуев, И.Сельвинский, Б.Агапов, В.Луговской, В.Инбер, Г.Гаузнер, Е.Габрилович

В 1924 году И. Сельвинским основан ЛЦК (Литературный центр конструктивистов). Поэт становится фактическим лидером группы конструктивистов, в которую входят такие поэты, как В. Луговской, Э. Багрицкий, Н. Ушаков, В. Инбер, Н. Адуев и др., а также критик К. Зелинский, литературовед и поэт А. Квятковский, философ В. Асмус. В 1926 году выходит первая книга стихов Сельвинского «Рекорды».

В 1927 году в Артели писателей «Круг» отдельной книгой была издана поэма-эпопея Сельвинского «Улялаевщина» (1924). Ещё до этого, первого, издания поэмы «Улялаевщина» ходила в списках и была широко известна среди любителей поэзии [31]. Некоторые главы и отрывки из эпопеи были напечатаны в периодике в 1925–1927 гг. В 1926 году один отрывок из поэмы был напечатан в журнале «Новый мир». «Улялаевщина» стала заметной вехой не только в творчестве самого Сельвинского, но и — в развитии всей советской поэзии. На поэму были написаны десятки рецензий критиками и литераторами самых различных направлений [32]. Маяковский отзывался об эпопее Сельвинского, как о «великолепной "Улялаевщине"»[33], восхищённо декламировал куски из поэмы[34]. Критика писала об «Улялаевщине», характеризуя её как первое «убедительное и непосредственно волнующее создание конструктивистского стиля»[35]; ряд рецензентов сходился в оценке «Улялаевщины» как «большого литературного события, многоценной литературной удачи»[36]. Уже в 1929 году критик Абрам Лежнев прямо назвал «Улялаевщину» «одним из самых сильных произведений советской поэзии»[37].

Вышедшая в частном издательстве, эпопея Сельвинского в 1930 году была переиздана Госиздатом (издание 2-е, исправленное и дополненное): текст поэмы в этом издании был расширен, в некоторых главах были добавлены новые куски, также был исправлен ряд опечаток, обнаруженных в первом издании. В течение последующих пяти лет поэма была переиздана ещё дважды.

О популярности Сельвинского в те годы говорит и тот факт, что в середине и в конце 1920-х годов с его экспериментальными «левыми» стихами и поэмами в своих концертах выступал популярный артист-эксцентрик и шансонье Михаил Савояров. В частности, он читал (а временами даже пел) под музыкальное сопровождение поэму «Улялаевщина» в костюме и эстетике театра Синей блузы[38].

В 1927 году Сельвинский пишет, а в 1929 после ряда периодических публикаций выпускает отдельным изданием роман в стихах «Пушторг». Ещё до первой книжной публикации «Пушторга» автор так охарактеризовал замысел и художественные особенности своего нового произведения:

«Проблема романа — молодая советская интеллигенция <...>, выросшая в эпоху революции и болезненно ищущая сращения с рабоче-крестьянским блоком. Считая себя одним из представителей этой интеллигенции, я тем не менее старался не идеализировать её, а по возможности объективно изобразить как светлые, так и больные стороны её психологии. Технически роман написан модернизированными октавами тактового стиха. Атмосфера романа сделана в той традиции, которую внесло в русскую поэзию влияние Байрона»[39].

В романе остро ставилась проблема столкновения интеллигенции и компартии. Герои романа — директор «Пушторга» талантливый мастер по пушнине, беспартийный интеллигент Онисим Полуяров и его «зам» Лев Кроль — чинуша и карьерист, не имеющий ни специальности, ни образования, а только стаж работы в ЧК и партбилет в кармане. Конфликт между ними, приводящий к трагической развязке (самоубийство Полуярова), — основа сюжета романа. Сельвинский в «Пушторге» выступал против «кролевщины», утверждая право квалифицированных специалистов, интеллигенции занимать руководящие посты в стране. Также в романе то и дело возникает тема ущемлённости лирики на фоне «деловых стенгаз» и «театральных од».

Критика на роман была разноречивой. В одной из рецензий «Пушторг» был назван «одним из глубочайших и значительных явлений советской поэзии»[40]. Поэт-акмеист Михаил Зенкевич писал, что «своим романом в стихах «Пушторг» Сельвинский побил новый рекорд в современной поэзии»[41]. Однако критики из РАПП усмотрели в романе «противопоставление интеллигенции рабочему классу», что дало возможность характеризовать «Пушторг» как попытку «сеять рознь между компартией и интеллигенцией» [42]. «Что представляет собой эта вещь как не явную попытку организовать контрнаступление против наших позиций, наших отношений с интеллигенцией», — писал заместитель заведующего отделом агитации, пропаганды и печати ЦК ВКП(б) П. Керженцев[43]. Падчерица поэта Цецилия Воскресенская впоследствии вспоминала:

«С 1928 года, когда вышел его роман в стихах «Пушторг», началась травля поэта, длившаяся почти до конца его жизни»[44].

В 1927—1930 годах Илья Сельвинский вёл острую стихотворно-публицистическую полемику с Владимиром Маяковским. В 1930 году Сельвинский написал стихотворение «На смерть Маяковского», где назвал «горлана-главаря» своим «любимейшим врагом» и «революции первой любовью». Стихотворение начиналось такими строками:

Я был во главе отряда,
Который с ним враждовал, —
И значит, глядеть на взорванный вал,
Должно быть моей отрадой;

Я вёл от края до края
Атаки на каждый холм:
Недаром последним его стихом
Была на меня эпиграмма.

— «На смерть Маяковского», 1930

Маяковский в 1930 году написал эпиграмму на Сельвинского; полемические выпады, направленные против Сельвинского и конструктивистов, содержались также во вступлении к поэме «Во весь голос». Тогда же, в 1930 году, Сельвинский пишет и публикует поэму «Декларация прав поэта»[45] — жёсткий ответ Маяковскому, ставший последним высказыванием в ожесточённой полемике двух поэтов. В «Декларации» были строки, прямо указывающие на характер этой полемики, где проявились, в частности, различные взгляды Маяковского и Сельвинского на роль агитки и плаката в поэзии:

А вы зовёте: на горло песне.
Будь ассенизатор, будь водолив-де!
Да в этой схиме столько же поэзии,
Сколько авиации в лифте.

Когда ж и от поэзии спешите отказаться
В рифмах, пышных, как бал драгун,
То это смешней, чем вступление зайца
В «Общество любителей заячьих рагу».

Так не слушайте ж, товарищи потомки,
Примитивов, ползущих, как индеец,
Если нужны календарные подёнки,
То нужны глубокие и тонкие
Профили сегодняшних дней.

— «Декларация прав поэта», 1930

Поэма Сельвинского была встречена общественностью в штыки, названа «кулацким выступлением», попыткой «шельмовать методы революционной поэтической работы Маяковского»[46]. Критический обстрел обернулся масштабной травлей поэта. В том же 1930 году критик Корнелий Зелинский, ранее выступавший как теоретик и идеолог конструктивизма, опубликовал статью «Конец конструктивизма: К предстоящему пленуму РАПП» («На литературном посту» — 1930, № 20). ЛЦК прекратил своё существование. Для Сельвинского это стало ещё одним тяжёлым ударом.

Несмотря на все разногласия, Сельвинский, любя и ценя Маяковского, в своём стихотворении «На смерть Маяковского» напишет также о принятии им «наследства» поэта («Я принимаю твоё наследство, / Как принял бы Францию германский король»). Своеобразным результатом такого «принятия наследства» стало относящееся к тем же годам начало работы Сельвинского сварщиком на Электрозаводе и создание экспериментальной поэмы «Электрозаводская газета», выпущенной в форме газеты. Все «газетные» материалы в ней были зарифмованы Сельвинским — от объявлений и писем в редакцию до «стихограммы» отрывка речи И. Сталина на XVI съезде ВКП(б) 1930.

В 1934 году выходит книга лирики «Тихоокеанские стихи», в которой содержались такие впоследствии широко известные стихотворения Сельвинского, как «Охота на тигра», «Читатель стиха», «Белый песец», «Охота на нерпу».

В 1933—1934 годах Сельвинский был корреспондентом «Правды» в экспедиции, возглавляемой О. Ю. Шмидтом на пароходе «Челюскин», однако в дрейфе и зимовке не участвовал: в составе группы из восьми человек высадился на берег во время стоянки у о. Колючина и прошёл с чукчами на собаках по льдам Ледовитого океана и тундре до мыса Дежнёва[47].

С 1937 года против Сельвинского были выпущены сокрушительные партийные резолюции: 21 апреля 1937 — резолюция Политбюро против его пьесы «Умка — Белый Медведь», а 4 августа 1939 года — резолюция Оргбюро о журнале «Октябрь» и стихах Сельвинского, которые были названы как «антихудожественные и вредные».[48] С 1937 года он пишет исторические драмы в стихах.

Член ВКП(б) с 1941 года. С 1941 года был на фронте в рядах РККА, сначала в звании батальонного комиссара, затем подполковника. Перенёс две контузии и одно тяжёлое ранение под Батайском. Заместителем наркома обороны награждён золотыми часами за текст песни «Боевая крымская», ставшей песней Крымского фронта.

В конце ноября 1943 года Сельвинского вызвали из Крыма в Москву. Его критиковали за сочинительство «вредных» и «антихудожественных» произведений, обвиняли в том, что он «неправильно» рассказал о еврейских жертвах нацистов[48]. По другой версии, во вполне безобидном стихотворении Сельвинского «Кого баюкала Россия…» (1943) усмотрели карикатурное изображение И. В. Сталина (скрытого под словом «урод»).[49]

Был демобилизован из армии. Бенедикт Сарнов так описывает это событие:

Дело происходит 10 февраля 1944 года. <…> Идёт заседание секретариата ЦК ВКП(б). <…> Обсуждается «идейно-порочное» стихотворение Ильи Сельвинского «Кого баюкала Россия». Неожиданно в зале заседания появляется Сталин и, указывая на проштрафившегося поэта, кидает такую реплику:

— С этим человеком нужно обращаться бережно, его очень любили Троцкий и Бухарин.[50]

По-видимому, его простили. Сельвинский рвался обратно на фронт. Наконец, его просьба была удовлетворёна в апреле 1945 года, и он был восстановлен в звании.

Могила Сельвинского на Новодевичьем кладбище Москвы.

В 1948 году приказом Главлита официально под запретом оказались многие произведения Сельвинского, в том числе — знаковые поэмы 1920-х гг.: «Улялаевщина», «Пушторг», «Записки поэта»[51].

В 1950-х годах Сельвинским были сделаны новые редакции ряда ранних своих произведений.

Так, в 1956 году, в двухтомнике «Избранных произведений», была опубликована новая версия «Улялаевщины». Поэма была полностью переписана автором: увеличился объём (13 глав вместо былых 11), претерпели кардинальные изменения язык и сюжет эпопеи, а также образы героев. При этом датировка под текстом осталась прежней — 1924 год[52]. Пересмотрены были также тексты других запрещённых произведений 1920-1930-х гг.: романа «Пушторг», повести в стихах «Записки поэта», трагедий «Командарм 2» и «Пао-Пао». Все они вошли в собрание сочинений поэта в новых редакциях. Однако впоследствии произведения эти были перепечатаны и в первоначальном виде: в двухтомнике 1989 года в ранних редакциях были переизданы «Улялаевщина» и «Командарм 2», а ещё раньше, в томе Сельвинского в «Библиотеке поэта», был напечатан наиболее полный текст романа в стихах «Пушторг» (с небольшими позднейшими авторскими правками, которые в этом издании оказались сопряжены с основными массивом раннего текста). «Улялаевщина» (в редакции издания 1930 года), а также скандальная повесть «Записки поэта», главы из «Пушторга» и пьеса «Пао-Пао» в первых редакциях вошли в однотомник Сельвинского, вышедший в издательстве «Время» в 2004 году.

В 1959 году, в разгар травли Б. Пастернака Илья Сельвинский неожиданно для многих опубликовал стихотворение:

А вы, поэт, заласканный врагом,
Чтоб только всласть насвоеволить,
Вы допустили, и любая сволочь,
Пошла плясать и прыгать кувырком.
К чему ж была и щедрая растрата
Душевного огня, который был так чист,
Когда теперь для славы Герострата
Вы родину поставили под свист?[53]

По словам Наума Коржавина, стихи эти «рождены вовсе не корыстью, как думают многие, а яростью отчаяния. Поступок Пастернака опрокинул все те представления, за которые он (Сельвинский) всю жизнь с таким мастерством цеплялся, а сил сознаться у него, старого и больного, перед смертью уже не хватило. И он уступил этой ярости»[54].

Впоследствии, по воспоминаниям поэта К. Ковальджи, Сельвинский покаялся перед Пастернаком:

«...Когда Пастернак тяжело заболел, к нему пришла Берта, жена Ильи Львовича (по его просьбе), справиться о здоровье. А Пастернак спросил первый: «Как себя чувствует Илья Львович?» (Тот перенёс инфаркт.) Узнав это, И. Л. сам пришёл к Б. Л. и у кровати опустился на колени, прося прощения. А умирающий Пастернак: «Встаньте, прошу. Я давно вас простил».

— К. Ковальджи. Ещё о Сельвинском.[55]

В 1962 году Сельвинский выпускает теоретическую книгу «Студия стиха», ставшую заметным литературным событием тех лет. Помимо увлекательного экскурса в историю поэзии вообще и русского стиха в частности (разделы «О просодиях», «Виды поэзии»), а также авторских размышлений о технике стиха, мастерства в поэзии (очерки «Рифма», «Конструкция», «Звукопись»), книга содержала отдельный раздел писем поэта к студентам — семинаристам-заочникам Литературного института. Один из прославленных учеников Сельвинского, поэт Давид Самойлов, так отозвался впоследствии о «Студии стиха»:

«То, чему учил нас Илья Львович, можно прочитать в его книге «Студия стиха». Книга эта может много дать начинающим литераторам, да и всем, кто интересуется механикой стиха.

Удивляют своей щедростью, внимательностью, затратой времени, ума и знаний письма Сельвинского молодым поэтам, его тщательные разборы произведений, часто довольно несовершенных.

С той же самоотдачей разговаривал он с нами»

— Д. Самойлов. «В мастерской стиха».[56]

Илья Сельвинский умер 22 марта 1968 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 7).[57]

• Резник О. Жизнь в поэзии. Творчество Ильи Сельвинского. — М.: Советский писатель, 1967. — 588 с. (2 издание: М.: Советский писатель, 1972. — 527 с.; 3-е издание: М.: Советский писатель, 1981. — 528 с.).
• Shrayer, Maxim D. (Шраер, Максим Д.) I SAW IT: Ilya Selvinsky and the Legacy of Bearing Witness to the Shoah. Boston, 2013. ISBN 978-1618113078.
• «За горизонт зовущий» : Художественный мир И. Сельвинского (К 120-летию со дня рождения поэта) : коллект. монография / отв. ред. д. филол. н. А. П. Люсый; ред.-сост. д. филол. н. А. В. Петров и Л. И. Дайнеко. — Симферополь: ИТ «АРИАЛ», 2020. — 356 с. — ISBN 978-5-907310-27-8.
• Красникова А.С. Поэма Ильи Сельвинского «Улялаевщина»: История текста. — СПб.: Изд-во Пушкинского Дома, Нестор-История, 2021. — 392 с. — ISBN 978-5-4469-2016-7

• Лежнев А. Илья Сельвинский и конструктивизм. // Современники. — М.: Круг, 1927. (то же: Лежнев А. З. О литературе — М.: Советский писатель, 1987, СС. 203-221).
• Зелинский К. Философия «Улялаевщины». // Поэзия как смысл. Книга о конструктивизме. — М.: Федерация, 1929. (2-е издание: М.: ОГИ, 2016).
• Гельфанд М. Переделка мечтателя (Лейтмотивы поэзии Ильи Сельвинского). — «Печать и революция», 1929, № 10.
• Селивановский А. Илья Сельвинский. — Литературный критик, 1935, № 2. — СС. 93–129.
• Асеев Н. Литое слово (Заметки о «Ливонской войне» И. Сельвинского). — «Знамя», 1945, № 10. — СС. 168-175.
• Антокольский П. Вечный поиск. — «Литературная газета», 1959, 24 октября.
• Михайлов Ал. «Верьте моим стихам!» — «Знамя», 1969, № 10. — СС. 236-246.
• Кедрина З. Поэзия Ильи Сельвинского. // Сельвинский И.Л. Избранные произведения. — Л.: Советский писатель, 1972. — СС. 5-47.
• Озеров Л. «Влюблённые не умирают...» // Озеров Л. Мастерство и волшебство — М.: Советский писатель, 1972.
• Аннинский Л. «Этот стих... как стакан океана» (Илья Сельвинский) // Аннинский Л. Красный век. — М.: Молодая гвардия, 2004. — СС. 246-263.
• Ревич А. М. Седое с детства поколенье (Об Илье Сельвинском) // Ревич А.М. Позднее прощание — М.: Русский импульс, 2010. — СС. 398-409.
• Бабенко В. С. Война глазами поэта. Крымские станицы из дневников и писем И. Л. Сельвинского. Симферополь, 1994. Редактор и ответственный за выпуск Л. Л. Сергиенко.
• Филатьев Э. Н. Тайна подполковника Сельвинского. // Война глазами поэта. — Симферополь, 1994. Стр. 69.
• Левченко М. Интертекстуальность романа в стихах Ильи Сельвинского «Пушторг» (Байрон — Пушкин — Маяковский) // Русская филология. 10. Сборник трудов молодых филологов. Тарту, 1998.
• Мельников А. «Жить в горячих сердцах, а не в бронзе» (К 120-летию со дня рождения Ильи Сельвинского) — «Литературная газета», 2019, № 43 (23 октября).

• Г. К. Сельвинский // Литературная энциклопедия: В 11 т. — Т. 10. — [М.: ГИХЛ, 1937]. — Стб. 613—617.
• Сельвинский Илья (Карл) Львович (недоступная ссылка) (недоступная ссылка с 14-06-2016 [2085 дней]) // Российский гуманитарный энциклопедический словарь: В 3 т. — М.: ВЛАДОС; Филол. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, 2002. Т. 3.
• Сельвинский Илья (Карл) Львович — статья из Большой советской энциклопедии. Фарбер Л. М.. 
• Сельвинский Илья — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• Русские советские писатели. Поэты: Биобиблиогр. указ. / Гос. публ. б-ка им. М. Е. Салтыкова-Щедрина; [Редкол.: О. Д. Голубева (пред.) и др.]. — Вып. 23: И. Сельвинский — Я. Смеляков / [Сост.: Д. Б. Азиатцев и др.]. — М.: Книга, 2000. — 575 с. ISBN 5-8192-0048-9
• Шошин В. А. Сельвинский Илья (Карл) Львович // Русская литература XX века: Прозаики, поэты, драматурги: Биобиблиографический словарь: В 3-х т. — М.: Олма-пресс инвест, 2005. — Т. 3. — С. 293—295.

• О Сельвинском: Воспоминания / [Сост. Ц. А. Воскресенская, И. П. Сиротинская]. — М.: Советский писатель, 1982. — 399 с.
  • Из содерж.: П. Антокольский. Илья Сельвинский; К. Л. Зелинский. За горизонт зовущий; Н. Ушаков. Преодоление формулы; Е. Габрилович. Вторая четверть; Эраст Гарин. «Командарм-2» Ильи Сельвинского в Театре имени Всеволода Мейерхольда; Ц. А. Воскресенская. В кругу родных; Яков Хелемский. Курляндская весна; Назым Хикмет. Мастер; Владимир Огнев. Заметки об Илье Сельвинском; Сергей Наровчатов. Годы ученья; Лев Озеров. «Стакан океана»; Т. Сельвинская. Моему отцу.

• Т. Глушкова. О Сельвинском // «День поэзии». — М.: Советский писатель, 1979. СС. 169–170.
• А. Пузиков. Розги и тернии (И. Л. Сельвинский) // Пузиков А.И. Будни и праздники. Из записок главного редактора. — М.: Худ. литература, 1994. СС. 289-297 (то же: М.: Худ. литература, 2012. — СС. 277-287).
• Д. Самойлов. В мастерской стиха // Самойлов Д.С. «Перебирая наши даты...» — М.: Вагриус, 2000. — СС. 176-181.
• Б. Слуцкий. Семинар Сельвинского // Слуцкий Б.А. О других и о себе. — М.: Вагриус, 2005.
• Д. Шраер-Петров. «Караимские пирожки (Сельвинский)» // Шраер-Петров Д.П. Водка с пирожными. Роман с писателями. — СПб., 2007. — СС. 272—282.
• В. Огнев. «Почему — Есенин?»; «Новаторство всегда безвкусно...» (Илья Сельвинский) // Огнев В.Ф. Фигуры уходящей эпохи. — М.: Гелеос, 2008. — СС. 124–125; 354–365.
• М. Бойко. К сорока годам его сломали: Пастернаку простили разговор со Сталиным, а Сельвинскому не простили стихи о Пастернаке: [Интервью с Татьяной Ильиничной Сельвинской] // Exlibris-НГ. 2009 . № 015 (507).