Прекрасная еврейка

Хотя истоки этого образа берут начало в еврейских героинях Танаха и Библии, таких как Эстер и Юдифь, сам персонаж «прекрасная еврейка» в европейской литературе восходит к средневековым легендам о любви короля к красавице-еврейке. Существуют два варианта этой легенды, испанский и польский. Легенда о короле Альфонсо VIII (1155—1214) и Рахили из Толедо (прозванной Фермоза — «прекрасная» — за свою редкую красоту[1]) появляется в конце XIII в., а в XV в. в Польше возникает легенда о Казимире III Пясте Великом (1310—1370) и прекрасной Эстерке. В еврейском варианте, зафиксированном с XVI в., Эстерка выступает законной женой, а не любовницей короля, и благодетельницей своего народа, подобно той самой библейской Эстер.

Типичная внешность «прекрасной еврейки» это длинные густые тёмные волосы и большие тёмные глаза. Нередко изображается в экзотической восточной одежде и украшениях. Если еврей в художественной литературе и публицистике часто изображался негативно, то еврейка, наоборот, идеализировалась. Образ «la belle juive», прекрасной еврейки, одинаково характерен для французской, английской и русской культуры первой половины XIX века — страстная красавица с откровенно восточной внешностью, зачастую жертвующая собой ради любовника-христианина, — или соблазнительная, чужая, несущая разрушение и умирающая сама.

«Портрет французской актрисы еврейского происхождения Элизы Рашель.» Уильям Этти

Архетип «Прекрасной еврейки» раскрывает антисемитизм и мизогинию со стороны автора, ибо, хотя характеры и специфические подходы к ним варьируются, общая нить, разделяемая всеми, — это основная функция еврейки, как эротического символа, странного и запретного, единственного в своей уязвимости и убийственной соблазнительности. В своём эссе «Размышления о еврейском вопросе» (1944) Жан-Поль Сартр пишет:

Словосочетание „красивая еврейка“ имеет совершенно особое сексуальное значение, сильно отличающееся от того, какое имеет, например, „красивая румынка“, „красивая гречанка“ или „красивая американка“, — и именно тем отличающееся, что в них словно бы появляется некий аромат насилия и убийства. „Прекрасная еврейка“ — это та, которую казаки при царе таскали за волосы по улицам горящей деревни. <…> Со времён Ребекки в „Айвенго“ до евреев у Понсон дю Террайля — и вплоть до наших дней еврейкам в самых серьёзных романах отводилась строго определённая роль: часто подвергаться изнасилованиям и избиениям, иногда избегать бесчестья, приняв заслуженную смерть, а тем, которые сохраняли сюжетную ценность, — становиться покорными служанками или униженными любовницами индифферентных христиан, женившихся на арийках. Я думаю, что больше ничего не нужно, чтобы указать на то место, которое еврейка занимает как сексуальный символ в фольклоре

• Stereotypes of Jews

• The European Character of the «Beautiful Jewess» in Yiddish Literature
• Еврейские женщины в произведениях А. П. Чехова