Ни дня без строчки

«Ни дня без строчки» — книга Юрия Олеши, представляющая собой цикл миниатюрных зарисовок, созданных на биографическом материале. Выход книги, собранной из архивов, дневников и записных книжек Олеши уже после смерти автора, стал ответом для тех, кто пытался понять причины многолетнего «литературного молчания» писателя.

Ни дня без строчки

Обложка издания 1965 года
Жанр дневник
Автор Юрий Олеша
Язык оригинала русский
Дата первой публикации 1965

Отрывки из книги впервые опубликованы в 1956 году (альманах «Литературная Москва»). Отдельное издание вышло в 1965 году (издательство «Советский писатель»).

Содержание
Одесса на рубеже XIX—XX веков

Книга открывается воспоминаниями об одесском детстве Олеши. Первый спектакль, увиденный в театре, — «Дети капитана Гранта»; первая самостоятельно прочитанная книга — очерки об истории Польши «Басне людове» («Народные сказания») на польском языке. Самое большое недоумение и скуку вызвали басни Крылова из библиотеки Вольфа: сборник был хорошо иллюстрирован, однако изображённые на его страницах лисицы и медведи совсем не походили на героев сказок Гауфа или братьев Гримм.

Русскому языку и арифметике мальчика учила бабушка. К моменту поступления в Ришельевскую гимназию юный Олеша уже был знаком с географической картой и умел писать готические немецкие буквы. Фамилия Маяковский звучала в гимназии на каждом шагу и вызывала трепет: так звали очень строгого учителя истории.

В памяти рассказчика сохранилось появление первых лампочек — они загорались медленно, постепенно, и посмотреть на техническую новинку приходили все соседи. Такой же ажиотаж вызвал первый одесский трамвай, выкрашенный в жёлто-красный цвет: за его движением наблюдала толпа горожан.

Однажды во время прогулки с Катаевым им встретился человек, показавшийся Олеше злым и старым. Катаев уже знал надменного господина с тростью; он же представил их друг другу. Этот «старик» прожил ещё несколько десятилетий и написал много прекрасных книг. Его звали Иван Бунин.

С Багрицким Олеша как-то пошёл в университет. В аудитории профессор-филолог рассказывал о сонетах. Внезапно Багрицкий перебил лектора, заявив, что может сочинить сонет на глазах у всех. Оживившиеся студенты предложили тему — «камень». Поэт справился с заданием менее чем за пять минут: в его сонете, написанном на доске без помарок, фигурировали праща, битва и надгробный камень.

Ильф, Катаев, Булгаков, Олеша в день похорон Маяковского. 1930

Следующий этап жизни — Москва, редакция газеты «Гудок», стихотворные фельетоны, публикуемые под псевдонимом Зубило. Первым жильём стала деревянная комнатка в типографии; там же, за фанерной стенкой, жил Ильф. В один из вечеров в их квартиру Катаев привёл Есенина; поэт был нетрезв, наряден и эмоционален: он так читал своего «Чёрного человека», что уронил этажерку.

Сильнейшее жизненное впечатление тех лет — знакомство с Маяковским; по признанию Олеши, пиетет и восторг перед поэтом были столь велики, что ради встреч с ним он готов был отменить любое свидание с девушкой.

Большой раздел, получивший название «Золотая полка», — это рассказы о любимых книгах. Открывает список Данте с «Божественной комедией». Далее идут Монтень, Гоголь, Лев Толстой; «Война и мир», прочитанная в юности, запомнилась ещё и тем, что Олеша вырвал из книги страницы о Наташе Ростовой и Андрее Болконском и послал их девушке, в которую был влюблён. Лучшими поэтическими строчками, написанными на русском языке, автор назвал фетовские «В моей руке — какое чудо! — твоя рука».

История создания

Литературное молчание

Молчание порою требует от писателя не меньшего мужества и таланта. Просто писатель чувствует, что не имеет права говорить ниже того уровня, на котором говорил и писал раньше. А сказать лучше, больше — он чувствует, что пока не может. <...> Я говорю о внутреннем контроле, отказе публиковать написанное. Как у Олеши, например.

— Фазиль Искандер[1]

Растянувшийся на десятилетия творческий простой Олеши, который после «Зависти» (1927) не создал ни одного крупного произведения, стал поводом для появления в истории литературы понятия «писательское молчание». О его причинах критики и коллеги по цеху высказывались по-разному. Исай Рахтанов вспоминал, что после Первого съезда советских писателей (на котором речь Олеши не раз прерывалась аплодисментами[2]) Александр Фадеев говорил молодому прозаику: «Мы всё для тебя сделаем, Юра, только пиши»[3]. Но писать в тех условиях Олеша так и не смог[4]:

Он не смог приспособить свой Божий дар к требованиям времени и превратиться, допустим, в Панфёрова, Корнейчука или Всеволода Вишневского.

Журналист Евгений Голубовский предлагал вчитаться в речь Олеши на съезде, чтобы понять, что означало для этого «блестящего стилиста» столкновение с миром колбасников, им же описанным в «Зависти»[5].

Поэт Константин Ваншенкин сравнивал Олешу с Михаилом Светловым, который точно так же «не смог надолго вписаться в литературную жизнь», и противопоставлял им обоим Валентина Катаева, сумевшего «талантливо приспособиться к запросам времени»[6]. Другое сравнение — с Фаиной Раневской — сделал Владимир Кантор; по мнению литературоведа, история писателя и актрисы — это трагедия людей «почти сломленных», но всё же сохранивших себя[7]:

Когда он перестал писать романы, он всё же пытался отстаивать себя, своё мастерство, как гурман, фиксируя свои мысли, наблюдения, образы, замечая при этом, что в нём ворочаются осколки разрушенного титана. Фиксируя ни для кого. Для себя.

Судьба рукописи

По свидетельству драматурга Александра Гладкова, в мае 1958 года Олеша в разговоре с ним упомянул, что хочет выпустить новую книгу, которая будет озаглавлена «Слова, слова, слова…»[8] О том же самом названии говорил журналист Исаак Глан, уточнявший, что в заголовке будет зафиксирован ответ Гамлета на вопрос Полония[9].

Другой вариант присутствует в книге Валентина Катаева «Алмазный мой венец»: писатель утверждал, что Олеша (Ключик) намеревался назвать своё последнее произведение «Книгой прощания», но «не назвал, потому что просто не успел»[10].

Книга создавалась в течение многих лет, страницы накапливались, но автор никак не мог поставить точку и сдать рукопись машинистке[11]. Когда врачи сообщили о болезни писателя, введя строгие ограничения на курение и алкоголь, поэт Лев Озеров встретил на улице «респектабельного Олешу»: трезвого, угрюмого, в новой шляпе. В ходе недолгого разговора писатель рассказал о своих ближайших планах: за отпущенный земной срок ему хотелось бы встретиться с Чарли Чаплином, побывать в музее восковых фигур и дописать свою последнюю книгу[12].

Точку в незавершённой рукописи поставила смерть. После ухода Олеши остался огромный архив, который разбирали и систематизировали вдова писателя Ольга Суок, литературоведы Михаил Громов и Виктор Шкловский[13]:

Мы разбирали по сортам бумаги, по машинкам, по пожелтелости листов. Нашли планы. И вот книга лежала готовой на столе, сложилась в папке, а потом в книге.

Публикации

Первые фрагменты будущей книги были опубликованы в 1956 году в альманахе «Литературная Москва» под заглавием «Из литературных дневников». Сначала идут заметки о литературе и литераторах, затем — раздел «Ни дня без строчки», включающий 24 пронумерованных отрывка. Этот раздел построен автором иначе, чем первая часть, — в нём рассуждения о литературе чередуются с личными воспоминаниями и бытовыми зарисовками. Публикация снабжена указанием на то, что записи сделаны в 1954—1956 годах[14].

В том же году вышла последняя прижизненная книга Олеши «Избранные сочинения». В неё включен раздел «Воспоминания, статьи, из записных книжек». Последняя часть повторяет структуру публикации в альманахе «Литературная Москва», однако количество текстов увеличено. Внутри общего раздела выделен подраздел «Из записных книжек 1954—1956», а внутри него — «Заметки, замыслы, планы» и «Из записей „Ни дня без строчки“»[15].

Новые фрагменты будущей книги публиковались под общим названием «Ни дня без строчки» в периодике следующие 5 лет после смерти Олеши: «Литература и жизнь» (1960, 13 мая)[16], «Литературная газета» (1960, 4 октября)[17], «Учительская газета» (1961, 3 июня)[18], «Советский цирк» (1961, № 6)[19], «Октябрь» (1961, № 7—8)[20],[21], «Литературная Россия» (1963, 1 января)[22], «Вопросы литературы» (1964, № 2)[23], «Наука и религия» (1965, № 1)[24].

В 1965 году выходит отдельная книга «Ни дня без строчки» под редакцией М. П. Громова и с предисловием В. Б. Шкловского. В предисловии впервые появляется слово «роман» применительно к записям Олеши. В книгу входят все фрагменты, опубликованные ранее, они дополнены новыми отрывками. Отрывки организованы хронологически: сначала идут записи о детстве, затем о юношеских годах и так далее[25].

В 1974 году был выпущен сборник «Избранное», включавший в себя новую редакцию под сходным названием «Ни дня без строчки: Воспоминания и размышления». В дальнейшем переиздавался именно этот вариант текста, однако уже без указания на редактуру Громова[26].

В 1999 году В. В. Гудкова выпустила под заголовком «Книга прощания» новую редакцию, включающую большое количество ранее не публиковавшихся материалов. Записи Олеши представлены здесь как дневники: они упорядочены хронологически, то есть датированные отрывки выстроены по порядку, а не датированые отнесены к тому периоду, который в них описан. Это наиболее полное издание поздних рукописей Олеши[27].

В 2013 году вышла новая версия книги под названием «Прощание с миром: из груды папок» в редакции Б. Я. Ямпольского, подготовленной ещё в 1970-е годы. Составитель, опираясь на издания 1965 и 1974 годов, указывает на нестыковки в компоновке отрывков, произвольность редакторских решений и предлагает свой вариант композиции[28].

Художественные особенности

Жанр и форма

Новаторство Олеши, по мнению исследователей, заключается в том, что он создал новый жанр — метафорическую мозаику. В «Ни дня без строчки» миниатюрные зарисовки, объединённые сюжетом, легко сцепляют время и пространство[10]; эта новая форма позволила автору чувствовать себя совершенно свободным[29].

Несмотря на незавершённость книги, в ней присутствует цельность, считал писатель Лев Славин. По его мнению, некоторые из миниатюр — «Маска», «Девочка-акробат», «Костёл» — можно назвать литературными шедеврами. Писатель, подробнейшим образом рассматривая движение времени, сумел «превратить макромир в микромир»[30]. Художник Александр Тышлер сравнил миниатюры Олеши с лоскутками, из которых впоследствии сложился «удивительный ковёр»[31]; Лев Озеров увидел в книге расколовшееся на кусочки большое зеркало, а в каждом из его фрагментов — «чудесную частицу эпоса Олеши»[12].

Своё объяснение того, почему длинный, «протяжённый» роман был чужд Олеше, а фрагментарность стала его творческим почерком, дал поэт Иосиф Бродский[1][32]:

Фрагментарность — это совершенно естественный принцип, присутствующий в сознании любого поэта. Это принцип коллажа или монтажа, если угодно. Протяженная форма — это то, чего поэт просто по своему темпераменту не выносит.

Фрагментарное письмо, ставшее основой книги, привело к тому, что писатель открыл в себе «тайное желание привести каждую из фраз к метафоре»[33].

Стиль

Пожалуй, нет в нашей литературе другого случая, когда посмертная книга писателя, найденная близкими в отрывочных страницах, вдруг становится вровень с главной, основной его книгой.

— Илья Рахтанов[11]

Критик Владимир Огнёв, отметив точность речи, пластику языка, наблюдательность автора, а также созданные им «в духе самоновейшей поэзии» образы, поставил Олешу «в первые ряды русской прозы XX века»[34].

Подтверждением того, что каждая фраза писателя долго шлифовалась и оттачивалась, является диалог между Олешей и неким литератором, выпустившим много книг. Когда тот попытался попенять Олеше, что всё написанное им можно прочитать за одну ночь, Юрий Карлович ответил: «А я за одну ночь могу написать всё, что вы за свою жизнь написали»[35].

По свидетельству Александра Гладкова, «лёгкая и артистически изящная» книга «Ни дня без строчки» создавалась мучительно: порой одна фраза преследовала писателя несколько дней; сам он признавался, что иные предложения рождались не в творческих, а «в физических муках»[36]:

Это книга собирания потерявшейся души поэта, книга выздоровления. В этом её светоносность, внутренняя окрылённость и, несмотря на частые драматические ноты, её постепенно, как музыкальное крещендо, нарастающий оптимизм.

Олеша и Катаев

В середине 1970-х годов Валентин Катаев выпустил книгу «Алмазный мой венец», в которой некоторые исследователи увидели влияние Олеши: так, Константин Ваншенкин отмечал, что «поздний Катаев весь отсюда»[6].

Ранее сам Катаев откликнулся на «Ни дня без строчки» фразой о том, что Олеша, предчувствовавший новую романную форму, находился «накануне огромных открытий» в литературе. По уверенному предположению Якова Хелемского, Катаев в своих поздних произведениях действительно «реализовал „предчувствия“ друга». При этом ни о каком прямом подражании творческой манере Олеши речь не идёт: «масштаб дарования Катаева» не позволил бы ему слепо воспроизводить найденную товарищем форму, зато дал стимул продолжить поиски, начатые автором книги «Ни дня без строчки»[10].

Ирина Панченко убеждена, что, создав в «Алмазном моём венце» образ художника-метафориста Ключика, в котором без труда можно узнать Олешу, Катаев воздал должное памяти этого «мастера слова»[37].

См. также

Примечания

  1. Гудкова Виолетта. Как официоз «работал» с писателем: эволюция самоописаний Юрия Олеши // Независимый филологический журнал. — 2004. — № 68.
  2. Гладков Александр. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 267. — 305 с.
  3. Рахтанов И. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 225. — 305 с.
  4. Ильф Александра. Олеша в контексте записных книжек Ильфа, или Права забвения // Вопросы литературы. — 2006. — № 2. Архивировано 2 января 2015 года.
  5. Олеша Юрий. «Облако». Предисловие Е. Голубовского // Октябрь. — 2005. — № 7.
  6. Ваншенкин Константин. В моё время // Знамя. — 2000. — № 5.
  7. Кантор Владимир. О книге Фаины Раневской «Дневник на клочках» // Октябрь. — 2000. — № 6. Архивировано 2 января 2015 года.
  8. Гладков Александр. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 267. — 305 с.
  9. Глан И. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 286—287. — 305 с.
  10. Хелемский Яков. Пан малярж // Вопросы литературы. — 2001. — № 3. Архивировано 2 января 2015 года.
  11. Рахтанов И. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 222. — 305 с.
  12. Озеров Л. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 240—241. — 305 с.
  13. Шкловский В. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 299. — 305 с.
  14. Олеша Юрий. Из литературных дневников // Литературная Москва : альманах. — Москва: Гослитиздат, 1956. — Вып. 2. — С. 721-751.
  15. Олеша Юрий. Избранные сочинения. — Избранные сочинения. — М.: Гослитиздат, 1956. — 495 с.
  16. Олеша Юрий. Читая Хемингуэя // Литература и жизнь. — М., 1960. — № 58.
  17. Олеша Юрий. Я шел к нему как на свиданье... (воспоминания о В. Маяковском) // Литературная газета. — М., 1960.
  18. Олеша Юрий. Багрицкий: Воспоминания о поэте // Учительская газета. — М., 1961.
  19. Олеша Юрий. Ни дня без строчки // Советский цирк. — М., 1961. — № 6. — С. 25.
  20. Олеша Юрий. Ни дня без строчки // Октябрь. — М., 1961. — № 7. — С. 147-169.
  21. Олеша Юрий. Ни дня без строчки // Октябрь. — М., 1961. — № 8. — С. 135—156.
  22. Олеша Юрий. Ни дня без строчки // Литературная Россия. — М., 1961. — № 1.
  23. Олеша Юрий. Ни дня без строчки // Вопросы литературы. — М., 1964. — № 2. — С. 149—164.
  24. Олеша Юрий. Из книги «Ни дня без строчки» // Наука и религия. — М., 1965. — № 1. — С. 54—57.
  25. Олеша Ю. К. Ни дня без строчки: Из записных книжек. — Москва: Советская Россия, 1965. — 304 с.
  26. Олеша Ю. К. Избранное. — Москва: Художественная литература, 1974. — 576 с.
  27. Олеша Ю. К. Избранное. — Москва: Вагриус, 1999. — 477 с. — ISBN 5-7027-0540-8.
  28. Олеша Ю.К. Прощание с миром: из груды папок. — СПб.: Гуманитарная Академия, 2013. — 256 с. — ISBN 978-5-93762-103-0.
  29. Скандура Клавдия. Моя Одесса // Октябрь. — 2012. — № 5. Архивировано 2 января 2015 года.
  30. Славин Л. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 16—17. — 305 с.
  31. Тышлер А. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 143. — 305 с.
  32. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. — Эксмо, 2006. — С. 269. — 640 с. — (Диалоги о культуре). — ISBN 978-5-699-08032-8.
  33. Сухих Игорь. Остаётся только метафора... // Звезда. — 2002. — № 10.
  34. Огнёв В. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 264—265. — 302 с.
  35. Гладков А. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 269. — 305 с.
  36. Гладков А. Воспоминания о Юрии Олеше / О. Суок-Олеша. — М.: Советский писатель, 1975. — С. 278—279. — 305 с.
  37. Панченко Ирина. Он жил возвышенно и горестно // Слово\Word. — 2009. — № 64.

Литература

  • Воспоминания о Юрии Олеше / сост. О. Суок-Олеша, Е. Пельсон. — М.: Советский писатель, 1975. — 305 с. — 15 000 экз.

Ссылки
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.