Музыкальный минимализм в России

Арво Пярт вместе со своей женой Норой

Композиторы-минималисты, отдающие предпочтение строгой простоте выразительных музыкальных средств, в 1970-1980 годы во многом полагались на музыку Ренессанса, барокко[1], традиции церковной, религиозной музыки, наотрез отказывались от атональности и додекафонии. Владимир Мартынов под минимализмом подразумевает естественное состояние музыки, он включает в это понятие Григорианский хорал, Знаменный распев, тибетские сутры, вообще весь архаический фольклор[2], истоки минимализма, на его взгляд, общечеловеческие[3]. В середине 1970-х годов Мартынов, как участник Московского ансамбля солистов, был одним из первых, кто знакомил советскую публику с произведениями Джона Кейджа и Терри Райли. Позднее он во многом переиначил идеи минималистов, в своей композиторской деятельности он основывается не только на традициях минимализма, но и на традициях древнерусского богослужебного пения, реставрацией памятников которого он занимался многие годы. В СССР особое религиозное направление минимализма разработал эстонский композитор Арво Пярт[4], который сам называет свою технику tintinnabuli (от лат. «колокольчики»)[5]. В 1976 году он написал произведения Fur Alina и Trivium, а в 1977-1978 годах серию сочинений: Fratres, Cantus in memoriam Benjamin Britten, Tabula rasa, Arbos, Summa и Peegel peeglis. По мнению митрополита Илариона Алфеева, творчество Пярта примерно так же «религиозно мотивировано», как и творчество Баха, а его музыкальный язык «укоренен в церковной традиции» и «неразрывно связан с богослужебной традицей»[6]. Tintinnabuli во многом основывается на принципах минимализма, автор работает с трезвучиями в одной тональности. Музыку Пярта относят к духовному или сакральному минимализму и иногда сравнивают с работами молодого поколения немецких композиторов второй половины 1970-х годов, творчество которых в музыкальной среде получило название новой простоты. «Я обнаружил, что достаточно сыграть красиво один-единственный звук», — одно из самых часто цитируемых высказываний Пярта[7]. К духовному минимализму часто относят и произведения грузинского композитора Гии Канчели[8]. К предтечам советского минимализма иногда относят и Шандора Каллоша.

В меньшей степени минимализм повлиял на украинского композитора Валентина Сильвестрова. Художественный руководитель и дирижёр Московского камерного оркестра Misica Viva Александр Рудин считает, что музыку Сильвестрова минимализмом не назовёшь и что это понятие слишком примитивно для него[9]. В духе минимализма и новой простоты начал писать и соратник Владимира Мартынова латвийский композитор Георгс Пелецис, на которого также оказала влияние религиозная, православная музыкальная культура[10].

Александр Кнайфель в августе 1982 года в Сортавале

Композитор Николай Корндорф вначале увлекался атональной музыкой, но после 1981 года пришёл к тональной диатонической музыке, с элементами репетитивной техники и некоторыми чертами минимализма, которые можно найти, например, в сочинении «Ярило» для фортепиано и магнитофонной плёнки[11]. В 1990 годы он был участником Ассоциации современной музыки, более тяготевшей к музыкальному авангарду, атональной музыке. Взгляды Корндорфа отличались от взглядов других участников группы в том числе и особым отношением к минимализму. Эдисон Денисов, возглавлявший ассоциацию, относился к минимализму негативно.

Репетитивная техника отразилась и в творчестве Александра Рабиновича-Бараковского, ещё в середине 1970 годов эмигрировавшего в Швейцарию. Впрочем, не всегда репетитивная техника и минимализм идут рука об руку. По мнению музыкального критика Петра Поспелова, ни музыка Корндорфа, ни музыка Рабиновича-Бараковского минимализмом называться не может[11]. В одной из своих публикаций он привёл такую таблицу[11]:

Иначе минимализм отразился в творчестве Михаила Чекалина, много экспериментировавшего с электронной музыкой, роком и эмбиентом[12]. Проявился он и в работах Александра Кнайфеля. «Бездны пролегают внутри вещей, в которых не звуковые гроздья, а много тишины, много пауз и т.д. Один слышит мир насыщенным и ассоциативно перегруженным, а для меня это очень тяжко. Это проблема языка — вопрос очень интересный, но не нашего ума дело. Очень интересно, почему во всем мире нарастает необходимость вернуться к этой нулевой отметке», — так композитор прокомментировал вопрос журналиста о том, является ли его музыка минимализмом[13].

Эрик Сати, автопортрет (из книги «Воспоминания задним числом»). Юрий Ханон напоминает российскому читателю, что основоположниками минимализма были не Джон Кейдж или Терри Райли, а Эрик Сати и Альфонс Алле

В 1990 годы, по мнению музыкального критика Петра Поспелова, музыкальная жизнь в России приобрела камерный формат[14], для многих композиторов, в том числе тяготевших к минимализму, стал открыт телевизионный рынок рекламы, оставалась доступной и работа в киноиндустрии. Именно в этих сферах смогли проявить себя молодые композиторы минималистской направленности. Появились и целые фестивали, посвящённые этому направлению, например фестиваль «Альтернатива», организованный Алексеем Любимовым, Татьяной Диденко, Дмитрием Уховым, Антоном Батаговым.

Композитор Юрий Ханон в начале 1990 годов провёл серию концертов «Засушенные эмбрионы», на которых впервые в России[15] прозвучали вокальные сочинения и фортепианные произведения предтечи минимализма Эрика Сати, а также его последователей (ещё в 1986 году он впервые в СССР и России исполнил некоторые произведения Дариуса Мийо[16]). Позднее, в 2010 году, он опубликовал книгу «Эрик Сати, Юрий Ханон: Воспоминания задним числом», куда вошли статьи, заметки, письма французского композитора. Хотя некоторые авторы отмечают отдельные элементы минимализма в так называемой «Средней музыке» Юрия Ханона (в частности, в его «Средней симфонии»),[17]^:512 всё же манера этого автора больше связана непосредственно с творчеством Эрика Сати и Александра Скрябина, чем с минимализмом. Впрочем, своей концертной и литературной деятельностью Юрий Ханон сделал немало, чтобы открыть российской публике особенности и историю этого музыкального направления[18].

В 1994 году возник ансамбль «4’33»[19] Алексея Айги, названный в честь знаменитого произведения Джона Кейджа «4′33″». Тогда же началось формирование и самого Алексея Айги как композитора-минималиста. В этот же период первые композиции в этом стиле написали Павел Карманов и Сергей Загний, в 1993—1995 годы работавший в Термен-Центре. Если вначале Сергей Загний писал музыку под сильным влиянием работ Терри Райли и Арво Пярта[20], то позже отошёл от этого направления. Пётр Поспелов считает, что в его музыке слышны такие качества, как «минималистская динамика», «минималистский эффект»[20].

Серьезное отличие российского, а ранее и советского минимализма в том, что его представители (Мартынов, Пярт) часто обращались к православной, христианской музыкальной традиции, песнопениям, в то время как американский минимализм зиждется более на восточной философии, буддизме[21]. Однако и на ряд российских композиторов-минималистов оказала влияние именно буддийская философия, например на Антона Батагова[22]. Композитор тесно сотрудничает с некоторыми кинорежиссёрами и телестудиями, для которых он писал музыку. Российский минимализм вообще нашёл себе широкое применение в киноискусстве. Так, музыку Павла Карманова, которого к минимализму привело знакомство с работами Стива Райха[23], можно услышать в фильмах Тимура Бекмамбетова, Александра Котта, Нурбека Эгена, Алексея Ханютина, Валерия Тодоровского[24], музыку Алексея Айги — в фильмах Владимира Хотиненко, Кирилла Серебренникова, Павла Лунгина, музыку Леонида Десятникова, который сам называет своё творчество «минимализмом с человеческим лицом» [25], — в фильмах Валерия Тодоровского, Алексея Учителя, Павла Лунгина. По мнению некоторых музыковедов, минималистское искусство абсолютно по-своему передаёт атмосферу кадра или сцены. Так, работы Филиппа Гласса и Майкла Наймана во многом стали известны благодаря фильмам, где звучала их музыка. Сочинения Гласса звучат и в российском кино, например у Андрея Звягинцева (как и работы Арво Пярта). Российский режиссёр сам признается, что минимализм ему близок по духу[26]. Элементы минимализма, не только музыкального, проявляются в фильмах Валерия Тодоровского, Андрея Прошкина и других[22].

Людовико Эйнауди на концерте в Москве, 12 сентября 2014 года. Выступление было организовано концертным агентством Flowers Blossom in the Space

После 2000 года музыкальный минимализм в России вышел за рамки исключительно академического направления. Появился ряд композиторов без серьёзного музыкального образования, работающих в этом стиле. Пианист-самоучка[27] Дмитрий Евграфов издавался на таких лейблах, как Sonic Reverie Records и Fat Cat Records, где также выпускались работы Макса Рихтера, Хаушки и Дастина О’Хэллорана. Большую поддержку его творчество получило у одного из видных авторов минималистской музыки Нильса Фрама[28]. Участвовал в серии концертов Sound Up вместе с Грегом Хейнсом[29]. В юном возрасте начал писать музыку и Денис Стельмах, которого вдохновляли работы Людовико Эйнауди и Яна Тирсена[30]. Нет музыкального образования и у Евгения Гринько, который больше известен в Турции, чем в России[31].

Одна из характерных особенностей этого периода заключается в том, что записать альбом или композицию можно и в домашних условиях. Так делали и Денис Стельмах, и Миша Мищенко[32], работы которого были изданы российским лейблом и концертным агентством Flowers Blossom in the Space. Эта компания одна из немногих в России занимается продвижением современных западных и российских композиторов-минималистов, при этом её руководитель Данила Селивёрстов говорит о приверженности не столько к минимализму, сколько к неоклассике[33], понятие которой очень растяжимо. Ближе к академическому направлению оказался другой представитель лейбла Flowers Blossom in the Space Илья Бешевли, который учился в Российской академии музыки имени Гнесиных[34]. В творчестве Фёдора Бирючева, выпускника Московского государственного института культуры, прослеживается соединение академической традиции и современного сочинительского подхода.

Российскую публику знакомили с минимализмом такие исполнители, как Алексей Любимов, Татьяна Гринденко, Марк Пекарский, Сергей Полтавский. Пианистка Ксения Башмет активно сотрудничает с композитором Павлом Кармановым, который считает, что если человек во время прослушивания концерта минималистской музыки не вошёл в медитативное состояние, он не поймет смысла происходящего и заскучает[35]. Сами авторы часто знакомят публику со своей музыкой. Так, Фёдор Бирючев представляет свои работы на концертах и фестивалях во многих странах Европы и Азии.

• Сергей Ахунов[36]
• Пётр Айду
• Алексей Курбатов
• Фёдор Бирючев
• Кирилл Рихтер[37]
• Никола Мельников
• Игорь Хабаров[38]
• Евгений Гринько
• Никита Зельцер[39]
• Владислав Артемьев
• Кири́лл Ри́хтер

• История русского эмбиента
• Минимализм — НЕминимализм
• Интервью с Александром Ивашкиным