Лисий (остров)

На скалах гнездятся японские бакланы[8] численностью 1000 особей (2017/2018)[9]. Японские бакланы занимают участки земли вблизи и между деревьев и кустарников[10] (на скалах есть достаточно широкие «полки», где размещаются гнёзда[11]).

Совместно с колонией японских бакланов на острове обитает колония больших бакланов, численность которых была предварительно оценена в 500 пар (Тиунов, Катин 2018)[12]. Большие бакланы на острове гнездятся исключительно на деревьях. Такой характер размещения гнёзд может быть связан с тем, что обитатели острова Лисий ранее гнездились на пресноводных водоёмах внутренней части Приморья, где птицы строят свои гнёзда только на деревьях[10]. Исконные места размножения большого баклана расположены в бассейне озера Ханка[13].

В 1935 году на острове была построена английская концессия, которая разводила мальков осетровых рыб и перерабатывала ламинарии в йод и спирт[8]. По словам очевидцев, продукция английского предприятия отправлялась в Англию[18].

По воспоминаниям находкинского старожила Лидии Ивановны Барковой (род. 1911), в Преображении, где она жила, в 1935 году появились англичане — трое мужчин и одна женщина, которым требовались плотники для работы на острове. Её отец И. М. Никогда и муж П. А. Барков устроились плотниками. Вместе с сыном Барковой они вчетвером перебрались на остров: «Там было пустынно, но мои мужики скоро построили дом и баню, два больших чана, в которых англичане стали разводить мальков красной рыбы: кеты, симы, нерки. Мальков выпускали в море. Возможно, они были ихтиологами… Кроме того, англичане установили какой-то агрегат, на котором из морской капусты вырабатывали йод, спирт и даже известь. Всю эту продукцию они куда-то отправляли на судне… Оно приходило примерно раз в месяц, всегда по ночам. Причаливало к деревянной пристани, построенной нашими плотниками. Выгружали продукты, были даже апельсины и другие фрукты… И погружали продукцию в бочках и флягах. Кроме того, у причала всегда стоял небольшой катер англичан, на котором они иногда куда-то ездили…[20] Все мы жили в одном доме, нам хорошо платили, хорошо кормили. И так безбедно бы прожили здесь до 1937 года, если бы… Однажды ночью нас разбудили хозяева и сказали, что срочно уходят с острова, пригласили и нас ехать с ними. Мы отказались. Они погрузили свои агрегаты на катер, и ушли в сторону моря… Оставшись без работы, мы вскоре снова перебрались в Преображение. На острове никого не осталось…»[21].

С 1937 до конца 1941 года[22] на острове размещался филиал рыбозавода «Тафуин» — женский лагерь политических заключённых (150—200 женщин в возрасте 20—30 лет[23]), которые занимались обработкой и засолкой рыбы[8]. По деревянному настилу шириною около двух метров (как бы улица)[24] катили тачки с рыбой в засольные чаны[25]. Сырьё добывалось местной бригадой прибрежного лова[18]. Отсюда рыбу отправляли в воинские части Тихоокеанского флота[26]. По словам Марии Цукановой, муж которой был начальником охраны лагеря[26], в лагере содержались в основном по политическим статьям, но были и уголовные заключённые[27].

Лагерь, обнесённый колючей проволокой, располагался на самом верху на плато[28] в северной части[18], в 100 метрах от берега[26]. Наверх в лагерь вела лестница. В лагере находились бараки, склады, кухня (пекарня), столовая, колодец, баня, медпункт, детские ясли, изолятор (карцер на вершине острова — деревянная постройка на сваях, метра на два высотой[29]). Кроме того, на острове находилась военная радиостанция, электростанция и ремонтные мастерские[30].

Михаил Егорович Зюзюлев проходил службу в 5-й бригаде подводных лодок в бухте Находка: «В 1937-м или в 38-м, точно не помню, на острове Лисьем появился лагерь. Когда наша лодка проходила мимо, мы невооружённым глазом видели там много женщин. Правда, никаких строений видно не было из-за густого леса. Потом пришлось и пообщаться с теми женщинами, как оказалось, заключёнными. …К пирсу, который выходил в сторону Чадауджи, подходили кунгасы и кавасаки, и нам видно было, как девчата таскали корзины с рыбой в засольный цех. Мужчин почти не было. Правда, на вершинах острова сквозь деревья и заросли были видны четыре вышки, видимо, охрана наблюдала за всем, что происходит на берегу. Частенько мимо нас женщин на баркасе возили, как говорят, на материк, в соседнюю бухточку. Там у них было подсобное хозяйство. Территория его была обнесена колючей проволокой в два ряда, но наши морячки отваживались ходить туда в гости. Подрежут нижний ряд проволоки — и туда! Женщины этому способствовали как могли. Им это надо было, как мы потом узнали. Дело в том, что если женщина забеременеет или тем паче родит ребенка, ей разрешалось ходить без конвоя или вообще переводили в другой лагерь на материке, где условия были лучше, чем на всеми ветрами продуваемом острове. Нам тогда об этом, конечно, не рассказывали, но ребята, бывавшие там, об этом знали. И в меру сил и возможностей старались облегчить участь этих женщин»[27]. Женщины с детьми стремились попасть в бесконвойные лагеря. Одно такое подсобное хозяйство, где работали эти женщины, находилось на месте городского парка культуры. На месте бывшего колеса обозрения стояло одноэтажное здание, половину которого занимал детский сад[31].

Константин Шатохин: «В августе 1941 года меня призвали в армию, и я попал в Сучанский сектор береговой обороны. …на острове Лисьем. Мы прибыли туда, и я помню, что лагерь ещё был, в нём находились около 150 человек, в основном женщины. Общение с заключёнными женщинами нам ограничивали, если кто-то все же пытался с ними поближе познакомиться, наказывали… Насколько мне известно, лагерь этот просуществовал до окончания путины в том году. Потом говорили, что его перевели в Магадан»[27].

В начале войны лагерь, по мнению одного старожила[32], перевели в Малую Малазу. Осенью 1945 года пришёл приказ выселить всех с острова[26].

По воспоминаниям П. А. Дорошенко, жившей на острове в семье вольнонаёмных: «шумно было на острове и многолюдно. И гражданские, и военные, и заключённые. Все жили рыбой»[18]. Вольнонаёмные проживали на берегу бухты Читауз, и добирались сюда на лодках; 5—7 семей вольнонаёмных (коренных жителей[33]) жили на острове[18]. Работали на засолке по 12 часов[34].

Зоя Николаевна Фёдорова: «Когда мы прибыли на остров, только что с него увезли заключённых на двух баржах. О дальнейшей судьбе их никто не знал, говорили только, что потопили их в море. Но я в правдивости этих слухов сомневаюсь. Вместо заключённых на остров привезли военных, человек 45… Меньше чем через год их всех отправили на фронт. Тогда сюда с материка начали семьями переселяться для работы в засольном цехе рыбокомбината „Тафуин“. Всего, кажется, семей было 15 или 16…[27] Остались жить на острове и те, кто работал на Лисьем при лагере[29]». По её словам, на острове размещалось три деревянных пирса, 15 жилых домиков, один двухэтажный жилой дом, бараки, столовая, пекарня, детский сад, начальная школа, клуб (стоял на песчаной косе под скалой[18]), два засольных цеха. Отдельно стоял дом[18] начальника рыбного цеха Родиона Петровича Невежкина[18], который приехал на остров с женой Анной Ивановной Невежкиной в 1940 году[27]. По словам Невежкиной, женщины укладывали рыбу в бетонные засольные чаны[35]. Первый директор — Георгий Кузнецов был репрессирован в конце войны[33].

В 1946 году остров был объявлен пограничной зоной[26]. По записям трудовой книжки А. И. Невежкиной, в 1947 году островной цех «Тафуина»[30] был переведён в бухту Козьмина[18]. После 1947 года вольнонаёмные разъехались[18], многие переехали в Тафуин[33]. В 1950 году база рыбокомбината «о. Лисий» была законсервирована[36].

После 1950-х годов остров стал необитаемым[37].

По воспоминаниям находкинского старожила В. Черникова, после свёртывания работ на рыбзаводе жители близлежащих посёлков начали разбирать островные постройки на дрова и на хозяйственные нужды. Когда он в первый раз попал на остров в 1953 году, пирса уже не было, от крупных построек оставался клуб и столовая. Военных на острове не было, доступ был свободным. Раза два в неделю остров закрывали: надводные корабли пограничного отряда и подводные лодки производили учебные стрельбы по щитам на скалах северной стороны острова[38].

С 1960-х годов корреспондент «Находкинского рабочего» Г. П. Фокин начал собирать воспоминания старожилов о прошлом острова Лисий[39].

В июле 1991 года состоялась первая экспедиция[24] на остров сотрудников городского музея и еженедельника «Находка». Проводником экспедиции был Алексей Архипович Бирюков, который работал на острове в начале войны[40]. В местной среде возникла необходимость создания на острове памятника природы[41]. Постановлением главы администрации города Находки от 06.09.1994 года острову был присвоен статус памятника природы[8]. В 2000 году «Нефтепорт»[23] и «Роснефть-Находканефтепродукт» установили на вершине острова 9-метровый[18] православный крест с иконой по случаю двухтысячелетия Рождества Христова[42].

• 
  Остров Облизина на карте, составленной моряками «Америки»[43]
• 
  Поселение в северной части острова (1947)
• 
  Схема построек во время существования лагеря заключённых