Киршон, Владимир Михайлович

Родился в Нальчике в семье присяжного стряпчего и с 1911 года присяжного поверенного, выпускника юридического факультета Санкт-Петербургского университета Михаила Львовича Киршона и фельдшера, выпускницы Бестужевских высших женских курсов Ольги Петровны Зайцевой. Его родители принимали активное участие в революционном движении[1].

Детство прошло в Санкт-Петербурге, где семья жила на 8-й Рождественской улице, дом № 50[2][3]. После Февральской революции 1917 года мать с сыном и дочерью переехали в Кисловодск, где они снимали домик на Шереметьевской улице, № 9[4]. В 1917—1918 годах учился в Кисловодской мужской гимназии.

Летом 1918 года был принят в команду бронепоезда при отряде красных партизан Н. С. Янышевского, вместе с которым с боями прорвался во Владикавказ, а в середине января 1919 года вернулся в Кисловодск. После захвата города белогвардейцами мать отправила сына к родственникам в Ростов[5], оттуда он перебрался в Харьков и снова вступил в Красную Армию.

В 1920 году стал членом РКП(б).

Образование получил в Коммунистическом институте имени Я. М. Свердлова (1923). Будучи студентом, написал агитационную пьесу «Наша Карманьола», а в 1922 году — революционные песни «Мы — фабричные ребята» и «Мировой пожар горит, буржуазия дрожит!».

После окончания университета был направлен на партийную работу, заведующим учебной частью совпартшколы в Ростове-на-Дону. Выступал с агитационными пьесами, писал комсомольские песни (в том числе «Посмотрите как нелепо расплылася рожа НЭПа»).

В 1923 году совместно с Михаилом Бойтлером для киностудии «Пролеткино» написал сценарий одного из первых советских шпионско-приключенческих фильмов «Борьба за ультиматум». Организатор Ассоциации пролетарских писателей в Ростове-на-Дону (где в 1923—1926 годах жил в доме Ивана Зворыкина) и на Северном Кавказе, являясь её председателем до отъезда в Москву в 1925 году[1]. В 1924 году он входит в комиссию по созданию Всероссийской ассоциации пролетарских писателей[1].

С 1925 года Киршон — один из секретарей РАППа (Российской ассоциации пролетарских писателей) в Москве. Вместе с Фурмановым готовил доклад по организационному вопросу. Работал в редколлегии журнала «На литературном посту» в числе наиболее радикально настроенных коммунистических литфункционеров. Он разделял взгляды Л. Л. Авербаха, во всём доверял ему[1], вместе с ним участвовал в борьбе с попутчиками, вместе с В. Н. Билль-Белоцерковским, Л. Л. Авербахом травил Михаила Булгакова[6]. Предлагал «поставить к стенке» философа А. Ф. Лосева[7].

Когда после РАППа был создан Союз советских писателей, на его первом съезде количество делегатов в возрасте до 40 лет составляло 71 %. Советскую литературу создавали молодые люди, а молодости свойственны крайности и заблуждения, отмечал доктор филологических наук С. И. Шешуков[1].

В 1926 году была написана и поставлена первая зрелая пьеса Киршона — «Константин Терёхин» (написана совместно с А. В. Успенским), а вслед за нею «Рельсы гудят» (1927), которые утвердили его имя в советской драматургии[1].

«Константин Терёхин» под названием «Ржавчина» — первая пьеса советских авторов, которая была поставлена на американской сцене: её премьера на Бродвее состоялась 17 декабря 1929 года (Theatre Guild Studio, режиссёрский дебют Герберта Бибермана, постановка Харольда Клёрмана)[8]. Помимо исполнившего главную роль Бибермана, в спектакле были заняты Ли Страсберг, Джон Гарфилд, Франшо Тоун, Рут Нельсон и Лютер Адлер. Первоначально планировались лишь три спектакля, но благодаря их успеху постановка до своего закрытия в феврале 1930 года выдержала 65 представлений. Эта пьеса стала не только первым опубликованным драматическим произведением писателя, но и самым популярным: она была поставлена многими театрами в СССР, а также за рубежом — в Японии, Норвегии, Германии, Франции (свыше 100 представлений)[9], Латвии, Чехословакии и Англии, была переведена на ряд языков[8][10].

В 1930—1934 годах он — ответственный редактор журнала «Рост»[11][12]. Член редакционной коллегии журнала «Советский театр» (1930—1933)[13][14].

В 1931 Киршон выпустил пьесы «Город ветров» о 26 бакинских комиссарах и «Хлеб» о борьбе партии за социализм на примере хлебозаготовок, а в 1934 году — «Чудесный сплав», прославление социалистического строительства. В своих произведениях воспевал «тип нового руководителя, стойкого большевика» и воспевал коллективизацию. Киршон выступал за классицистски единую, завершённую по структуре драму, именно на этой почве разворачивалась его полемика с Вс. Вишневским и Н. Погодиным.

Художественному уровню его пьес с самого начала придавали чрезвычайно мало значения. …пьесы Киршона … написаны по определённому политическому шаблону, облечённому в драматическую форму.

— Вольфганг Казак

В 1934 году в США вышел английский перевод его пьесы «Хлеб», выходила в иностранных переводах также его пьеса «Рельсы гудят». На основе пьесы «Город ветров» композитором Л. В. Книппером была написана опера «Северный ветер», поставленная в 1930 году[15]. Комедия «Чудесный сплав» в постановке Б. А. Мордвинова (Московский Художественный театр) стала вторым по популярности спектаклем среди театров РСФСР в сезоне 1934/1935 года и только в Москве шла на сценах шести театров[15]. Эту пьесу предлагали к просмотру в культурной программе Первого съезда советских писателей в августе 1934 года[16].

В апреле 1937 года, после объявления об аресте бывшего наркома внутренних дел СССР Генриха Ягоды, в опалу попала группа приближённых к нему литературных функционеров — Леопольд Авербах, Александр Афиногенов и другие. Среди них был и В. Киршон. 26 мая 1937 года он был исключён из состава правления Союза писателей. Арестован 29 августа 1937 года по письменному доносу П. Ф. Юдина[17]. Обвинён в участии в контрреволюционной террористической организации. Имя В. Киршона было включено в расстрельный список, датированный 28 марта 1938 года (№ 63 в списке из 164 фамилий, под грифом «Москва-Центр»). 21 апреля 1938 года приговор был утверждён на заседании ВКВС СССР. Владимир Киршон ещё три месяца продолжал находиться в тюрьме и был казнён 28 июля 1938 года[18].

26 ноября 1955 года реабилитирован посмертно.