Забастовка Щецинской судоверфи (1981)

В ночь на 13 декабря штаб-квартира Щецинской «Солидарности» на Малопольской улице была захвачена милицией и СБ. Активисты экстренно собирались на судоверфи имени Варского. На предприятии объявлялась оккупационная забастовка. Около девяти утра сформировался Межзаводской забастовочный комитет, тут же преобразованный в Региональный забастовочный комитет (RKS). Председателем RKS был избран технолог машиностроения Мечислав Устасяк, его заместителями стали юрист Анджей Мильчановский, рабочий верфи Станислав Заблоцкий и железнодорожник Эварист Валигурский. RKS потребовал освобождения интернированных и отмены военного положения[7].

Ключевую роль в руководстве забастовкой играли Мечислав Устасяк, Анджей Мильчановский и рабочий верфи Гжегож Дурский[1]. Комитет учредил «рабочую группу обеспечения забастовки» с конкретными функциями. Среди активистов были участники августовских забастовок 1980 (в том числе Мария Хмелевская) и участники рабочих протестов 1970/1971 (в том числе Тадеуш Лихота, близкий соратник Мариана Юрчика и Эдмунда Балуки)[8]. Были организована забастовочная служба безопасности, для прохода на предприятие установлена пропускная система. Работали отдел связи, типография и радиостанция. Общая численность участников забастовки достигала 9 тысяч человек. Акция отличалась чёткостью дисциплины и организованности. Обращаясь к бастующим, Мечислав Устасяк говорил о традициях польской национально-освободительной борьбы, патриотизме, католической вере, наследии маршала Пилсудского.

На судоверфи имени Варского координировались забастовочные протесты не только Щецина, но и всей Западной Померании. 14 декабря в городе и воеводстве бастовали десятки предприятий — в том числе Щецинский порт, воеводский общественный транспорт, судоверфь Parnica, судоремонтный завод Gryfia, химический завод Police, завод электрооборудования Predom-Selfa, завод железнодорожного оборудования ZBK, завод транспортных средств WUTEH, машиностроительный завод Farmabud, автозавод Polmozbyt, предприятие морских перевозок PŻM, бумажная фабрика Skolwin[7]. Удалось установить связь с Национальным забастовочным комитетом на Гданьской судоверфи имени Ленина[8].

Власти стянули против Щецинской судоверфи крупные силы подавления. Были выдвинуты милицейское спецподразделение ЗОМО под командованием подполковника Тшписа и армейская 12-я механизированная (мотострелковая) дивизия под командованием полковника Шумского[9]. С Одры верфь блокировали десантные баржи, не выключавшие мощных прожекторов[7]. Бойцы ЗОМО, прошедшие особую идеологическую обработку, были надёжным орудием властей. Солдаты срочной службы, по некоторым оценкам, обычно не испытывали особой враждебности к рабочим, но выполняли приказы. Кроме того, многие из них были подвергнуты в казармах массированному воздействию партийной пропаганды, настроены против «анархической „Солидарности“» и разозлены на профсоюзных активистов, «по вине которых молодёжь срочно призывают в армию».

Многие рабочие готовы были вооружиться подходящими орудиями труда и физически сопротивляться. Воздуходувки и трубы могли использоваться даже как огнемёты, баллоны с кислородом и ацетиленом — как взрывные устройства. Такие соображения высказывались рядовыми участниками забастовки[9]. Но в выступлениях Устасяка и Мильчановского постоянно подчёркивался ненасильственный характер протеста.

Первое столкновение 13 декабря предотвратил активист независимого профсоюза милиции Юлиан Секула (к тому времени уволенный со службы и участвовавший в голодовке на верфи). Он обратился к бойцам ЗОМО, посоветовал им не бояться и пообещал, что рабочие не будут их бить. Возникшее замешательство переросло в своеобразный «обмен мнениями», столкновения не произошло[10].

Силовое решение было, однако, неминуемо. Забастовочный центр на Щецинской судоверфи представлял реальную опасность для военно-партийного режима. Вечером 14 декабря ЗОМО и 12-я дивизия получили приказ о штурме. Первоначально полковник Шумский обратился к забастовщикам через мегафон, предложив покинуть верфь. При этом он, стараясь подорвать доверие забастовщиков к лидерам, назвал Анджея Мильчановского «бывшим прокурором, который отправлял людей на смерть»[9]. В молодости Мильчановский действительно служил в повятской прокуратуре, но не имел никакого отношения к смертным приговорам. Таким образом, заявление Шумского было не просто ложным — представитель государства пытался скомпрометировать оппозиционера причастностью к государству. При этом Мильчановский в последние часы сделался главным лидером забастовки: именно он принимал оперативные решения и озвучивал их перед рабочими[7].

Атака началась около полуночи 15 декабря. Милицейские водомёты обрушили на забастовщиков потоки ледяной воды (в Щецине стояла морозная погода). Охрана вынуждена была отступить, после чего танки снесли двое ворот судоверфи. Был сломан мемориал памяти жертвам декабря 1970. Бойцы ЗОМО и солдаты, вооружённые огнестрельным оружием и спецсредствами, прорвались на территорию предприятия. Впоследствии Мильчановский говорил, что без армейской поддержки милиция не смогла бы совершить этот прорыв[9].

Устасяк отмечал, что зомовцы, были напуганы происходящим сильнее, чем забастовщики, и поэтому крайне опасны. Звучали призывы к сопротивлению, но Мильчановский каждые пятнадцать минут выступал по внутреннему радио, призывая ни в коем случае не допускать кровопролития[7].

Неизвестно, что бы произошло, если бы не спокойствие и хладнокровие забастовочного комитета: Мильчановского, Валигурского, Устасяка… Всё зависело от Мильчановского. Достаточно было бы, чтобы он настроил людей на атаку. Но активное сопротивление не имело смысла[9].

Члены RKS были схвачены ЗОМО в зале собраний судоверфи. Рядовые забастовщики безуспешно пытались этому препятствовать, скандируя «ЗОМО — гестапо!» Подполковник Тшпис, как и полковник Шумский, пообещал, что никто не будет подвергнут уголовному наказанию — и немедленно начал оформлять задержания с последующими арестами. На вопрос Тшписа: «Для чего вы это делали?» — Мильчановский ответил: «Вам не понять». Рабочие, выстроившись у снесённых ворот, пели гимн Польши[7].

17 декабря на Щецинской судоверфи имени Варского была проведена католическая месса в память о погибших в декабре 1970. Богослужение проходило под плотным контролем милиции, ЗОМО и СБ. Острая актуальность на фоне происходящих событий была совершенно очевидной[11].