Декабристы и Русская Америка

В это же время успешный опыт первых кругосветных плаваний российских военных кораблей и поддержка нового морского министра адмирала Н. С. Мордвинова позволили приступить к организации, экспедиций, которые могли бы совместить исследовательские цели с транспортировкой грузов РАК и охраной её территорий.

Схема плаваний кораблей «Надежда» и «Нева»

7 августа 1803 года Россия отправила из Кронштадта на Камчатку и к Тихоокеанским берегам Северной Америки первую отечественную экспедицию вокруг света на кораблях «Надежда» и «Нева» под командой капитан-лейтенантов И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского. На борту «Надежды» находился посланный для переговоров в Японию Н. П. Резанов и попутно в для инспекции деятельности РАК[8].

Из атласа Российской империи. 1800 год

В 1805 году мичман Охотского порта В. И. Штейнгель[9] [10], командовавший военным транспортным галиотом «Охотск», был отправлен в Петропавловскую гавань с грузом провизии и почтой на встречу с кораблём "Надежда" И. Ф. Крузенштерна, который должен был из Японии зайти на Камчатку[11].

Уже после возвращения с Камчатки мичман Штейнгель в 1806 году в Якутске встретился с Н. П. Резановым[~ 1], который после их знакомства порекомендовал правлению РАК обратиться с просьбой к морскому министру о переводе Штейнгеля на службу в компанию, чтобы вместе с ним в следующем году посетить русскую колонию в Калифорнии. Планам Резанова не было суждено исполниться – в 1807 году он умер в Красноярске[12].

В 1813 году мичман Н. А. Бестужев[13] оставил преподавательскую деятельность в Морском кадетском корпусе и перешел во флот ради участия в плавании к берегам Аляски на остров Ситха по приглашению капитан-лейтенанта Д. В. Макарова, назначенного командиром принадлежавшего РАК корабля «Суворов». 8 сентября 1813 года в Адмиралтейств-коллегию было направлено отношение о готовности «Суворова» к кругосветному плаванию[14]. 18 сентября 1813 года корабль был выведен на Кронштадтский рейд, но из-за разногласий Макарова с директорами компании офицерский состав экспедиции был изменён[15][16].

9 октября 1813 года «Суворов» вышел с Кронштадтского рейда уже под командованием лейтенантов М. П. Лазарева и С. Я. Унковского.

В 1817—1819 годах гардемарин Ф. С. Лутковский[17] принял участие в кругосветном плавании на шлюпе императорского флота «Камчатка» под командованием В. М. Головнина, которому было предписано «обозреть колонии Российско-Американской компании и исследовать поступки ее служителей в отношении к природным жителям областей, ею занимаемых, и, наконец, определить географическое положение тех островов и мест российских владений, кои не были доселе определены»[18].

По возвращении из плавания В. М. Головнин в своей записке руководству РАК, обосновывая приоритетное право России на освоение и защиту её территорий в Северной Америки от посягательства иностранцев, подчеркнул, что особые усилия нужны для наведения там порядка, «когда внутри империи и даже в самых столицах, куда и глаз правительства проницает и рука правосудия достигает, и там разные злоупотребления существуют, то как же можно истребить оные вовсе в такой отдаленности?»[19].

В 1821—1824 годах лейтенант М К. Кюхельбекер[20] и мичман Ф. С. Лутковский совершили кругосветное плавание на военном шлюпе «Аполлон» для доставки грузов на Камчатку и крейсерства у берегов Русской Америки.

За участие в экспедиции они были награждены орденами: М. К. Кюхельбекер - святого Владимира 4-й степени, Ф. С. Лутковский - святой Анны 3-й степени[22].

В 1820—1822 гг. лейтенант В. П. Романов[23] участвовал в кругосветном плавании к берегам Русской Америки на принадлежавшем РАК корабле «Кутузов» под командованием П. А. Дохтурова. По прибытии в Ново-Архангельск, Романов изучал образ жизни и обычаи индейцев племени калоши (колюжи), обитавших на северо-западном побережье Северной Америки между 40° и 60° широты. В свои заметках, опубликованных в 1825 году в журнале «Северный Архив», он объяснил мотивы своего интереса к исследованиям скудностью сведений о коренных жителях русских колоний тем, что первый правитель «Баранов, конечно, собирал нужные сведения, но они теперь вместе с ним исчезли»[24].

Фрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога» у берегов Северной Америки

В 1822—1825 гг. в кругосветной экспедиции на военном фрегате «Крейсер» под командованием М. П. Лазарева, с целью обеспечить безопасность территориальных вод Русской Америки, приняли участие лейтенант Ф. Г. Вишневский[25], награждённый за это плавание орденом Святого Владимира 4-й степени.

В этом же плавании участвовал мичман Дмитрий Иринархович Завалишин[26]. По ходу плавания до острова Ситха, куда «Крейсер» прибыл 2 сентября 1823 года, он принимал участие в гидрометеорологических, геомагнитных и астрономических наблюдениях[27]. 14 ноября фрегат отправился Сан-Франциско. Завалишин в течение зимы 1823-1824 годов занимался географическими и этнографическими исследованиями. Особое внимание он уделял сбору географических сведений о Калифорнии и статистических данных о хозяйственной деятельности в ней испанских завоевателей, а также знакомству с отношением их к местным индейцам и русским колонистам[28][29]. По срочному указанию Александра I Завалишин был отозван из экспедиции и через Сибирь вернулся по суше в Петербург. Часть его этнографической коллекции, собранной на Аляске и в Калифорнии и изъятой после ареста в 1826 году, попала в Музей государственного Адмиралтейского департамента[30].

В 1824-1825 годах капитан-лейтенант К. П. Торсон [31] после возвращения из кругосветного плавания к Антарктиде на шлюпе «Восток» под командованием Ф. Ф. Беллинсгаузен занимался подготовкой к экспедиции в район Берингова пролива. По поручению начальника морского штаба А. В. Моллера он отвечал за строительство кораблей, подбор экипажа и разработку задач и инструкции для предстоявшего плавания. Участвовавший в подготовительной деятельности Торсона лейтенант М. А. Бестужев[32] позднее вспоминал, что инструкция «утверждена была высочайшею волею»[33]. В. М. Пасецкий, ссылаясь на переписку двух известных мореходов Ф. П. Врангеля и Ф. П. Литке, писал о секретном характере планируемой экспедиции, цели которой не предавались огласке[34].

Но их планы не осуществились: М. А. Бестужева в марте 1825 года перевели в Московский лейб-гвардии полк, а после восстания 14 декабря оба были арестованы.

Спустя чуть более месяца после обнародования приговора декабристам - 20 августа 1826 года в кругосветное трёхлетнее плавание на одном из этих кораблей[35] – шлюпе «Сенявин» под командованием Ф. П. Литке из Кронштадта вокруг мыса Горн в Берингово море вышел в качестве старшего офицера лейтенант Николай Иринархович Завалишин, старший брат Д. И. Завалишина[~ 3][36].

Уже во время первой кругосветной экспедиции наряду с другими грузами для нужд РАК были отправлены и первые книги. Н. П. Резанов до отплытия кораблей обратился к известным общественным деятелям с призывом помочь просвещению отдалённых колоний и собрать книги для отправки на остров Кадьяк. Одним из первых на просьбу откликнулся А. Ф. Бестужев — отец четырёх будущих декабристов. Он прислал Резанову издания собственного трактата «О воспитании», напечатанного в «Санкт-Петербургском журнале» и в виде отдельной книги в 1803 году[37].

Иоанн Вениаминов
на юбилейной монете

В последующие годы декабристы, имевшие отношение к Русской Америке, считали своим долгом пополнять создаваемую там библиотеку. Исследователи отмечали, что они «сыграли заметную роль в формировании круга чтения русских поселенцев в американских колониях». Среди книг, отправленных в Ново-Архангельск В. П. Романовым после возвращения из плавания, были первый выпуск издаваемого А. С. Пушкиным и К. Ф. Рылеевым альманаха «Полярная звезда» (1823) и «Шильонский узник» Байрона. Уналашкинский православный священник Иоанн Вениаминов в переписке упоминал о книгах, присылаемых в Ново-Архангельск из Главного правления «для меня лично и для училища»[38]. Вступивший в должность правителя канцелярии Главного правления РАК К. Ф. Рылеев утверждал списки книг для американских колоний. Перечень изданий, отправляемых в 1825 году, включал в себя периодические журналы «Сын Отечества», «Северный Архив», «Вестник Европы», отдельное издание поэмы «Думы» самого К. Ф. Рылеева и другие книги[39].

Побывавший в Ситхе в 1827 году Ф. П. Литке писал, какое значение для жителей удалённой от России колонии имела «библиотека, завезённая ещё камергером Резановым и ежегодно пополняемая»[40].

К. Т. Хлебников[41], который в 1818—1832 годы был правителем Ново-архангельской конторы РАК, писал, что «библиотека в Ситхе состоит из более тысячи двухсот номеров книг» [42].

Путешественник Л. А. Загоскин[~ 4], с 1838 года служивший в РАК, писал об «ежегодно пополняемой» компанейской библиотеке в Ново-Архангельске, отмечая, что «в частной, обыкновенной жизни человека смело можно считать Ситху ближе к Петербургу, чем большая часть наших провинциальных городов»[43].

Ещё во время пребывания в Ново-Архангельске В. П. Романов пришёл к выводу о возможности проведения сухопутной экспедиции для описи реки Медной и северного побережья Америки. Идея была поддержана правителем русских владений в Америке М. И. Муравьёвым[44].

Через несколько месяцев после возвращения в Петербург В. П. Романов разработал и передал управляющему морским министерством Моллеру свой план экспедиции в Северную Америку для поиска прохода по суше от территорий РАК к Гудзонову заливу[45].

23 декабря 1822 года Моллер направил проект В. П. Романова «Предначертание экспедиции от реки Медной по сухому пути до Ледовитого моря и до Гудзонскаго залива»на рассмотрение в Адмиралтейский департамент, который занимался экспедиционной деятельностью флота. На обращение по этому поводу Главное правление РАК отписалось тем, что исследования в интересах компании в том регионе планируются управляющим колониями М. И. Муравьёвым, а организация специальной экспедиции не принесёт никакой пользы, «кроме географических познаний»[46]. Романов, не отказавшийся от попыток убедить руководство Морского министерства в целесообразности исследований, воспользовался знакомством, морским опытом и литературными способностями Н. А. Бестужева, прикомандированному в то время к Адмиралтейскому департаменту [47][~ 5], при разработке новых предложений. Об их знакомстве Романов говорил на допросах в ходе следствия по делу о событиях 14 декабря: «До 1823 года с Николаем Бестужевым был так только знаком, как и со всеми служащими офицерами в одном порту; в начале того года вознамерился подать прожекты насчет описи в Северной нашей Америке, прибегнул к нему как человеку, известному по литературе; он охотно согласился их поправить…»[48]

8 февраля 1823 года Романов представил Моллеру новый план — «Предначертание экспедиции для описи берега Америки между Ледяным мысом[~ 6] и рекой Маккензи», предлагая совместить её с плаванием в тот регион экспедиции О. Е. Коцебу на шлюпе «Предприятие»[49].

Этот проект тоже остался невостребованным. Позднее К. Ф. Рылеев, назначенный правителем дел правления РАК, познакомился c предложениями Романова и пришёл к выводу, что выполнение их могло бы принести «не только славу, что первые русские рассмотрят тот край, ибо ни одна европейская нога не была в оном, но и пользу», имея в виду перспективу контактов с Компанией Гудзонова залива и возможность появления новых «ветвей промышленности»[50].

После ареста декабристов по указанию императора бумаги Романова были опечатаны[51][52].

Посещение русских колоний в Северной Америке обусловило интерес Д. И. Завалишина к их возможному укреплению, в том числе за счёт распространения российского влияния на Калифорнию. Достижению этого должна была способствовать деятельность задуманного им «Ордена Восстановления», местом пребывания которого и стала бы Калифорния. В ноябре 1824 года его предложение с обоснованием важности и способа расширения владений РАК в Калифорнии рассматривалось специальным правительственным комитетом с участием Н. С. Мордвинова и было сочтено «неудобовозможным в настоящее время»[53]. Тем не менее, некоторые высказанные им соображения о недостатках в управлении колониями в Америке заинтересовали Александра I и он поручил Н. С. Мордвинову определить в них «возможную пользу» [54].

Адмирал порекомендовал Завалишина правителю дел канцелярии компании К. Ф. Рылееву, который, по воспоминаниям Е. П. Оболенского[55], в это время был обеспокоен угрозой «передачи североамериканцам основанной нами колонии Росс в Калифорнии» в силу подписанной в апреле 1824 года конвенции между Россией и США[56]. В результате Завалишину, связи которого в Калифорнии заинтересовали компанию, было предложено место правителя колонии Форт-Росс[57]. Однако, просьба о переводе из флота на службу в компанию не была поддержана императором[58][59].

Арестованный после декабрьских событий Завалишин писал 24 января 1826 года уже Николаю I: «Калифорния, поддавшаяся России и заселённая русскими, осталась бы навсегда в её власти. Приобретение её гаваней и дешевизна содержания позволяли содержать там наблюдательный флот, который доставил бы России владычество над Тихим океаном и китайскою торговлей, упрочило бы владение другими колониями, ограничило бы влияние Соединённых Штатов и Англии»[60]

Бумаги Д. И. Завалишина с неосуществлёнными предложениями не сохранились в архивах РАК. Позднее в статье «Дело о колонии Росс» он написал, что после событий 14 декабря 1825 года их сжёг один из директоров компании И. В. Прокофьев из боязни скомпрометировать правление связями с злоумышленниками[61].

К 1841 году деятельность колонии Форт-Росс была свёрнута, а в 1847 году Компания Гудзонова залива уже строила своё укрепление на землях Русской Америки – Форт-Юкон[62]. В 1849 году Завалишин с сожалением писал И. И. Пущину: «Если бы мои предложения были приняты в том виде, как я их представил, я надеялся привести к тому, что Калифорния добровольно подчинилась бы России, или сделалась бы русскою прежде, нежели кто-либо имел бы возможность тому воспрепятствовать»[63].

Свою точку зрения на проблемы Русской Америки и месте её в границах государства отразил в своём конституционном проекте руководитель Южного общества декабристов П. И. Пестель. В «Русской правде» в разделе «О различных племенах к России присоединённых» (глава 2, § 4) он писал о жителях единственной российской колонии — территорий РАК в Северной Америке[64]:

По сходству их с восточными народами сибирскими подлежат они одинаковым с ними мероприятиям. Общее же правило в отношении колоний состоит в том, что ими надо управлять таким образом, чтобы возможность была даровать им независимость, если они достаточно сделаются сильными, дабы оную пользоваться и потому надо ими управлять более в виде покровительства, чем в виде полного обладания.

Располагая сведениями о положении населения основанных РАК колоний, руководитель Южного общества декабристов П. И. Пестель[65], отец которого сибирский губернатор И. Б. Пестель обращал внимание правительства на факты притеснения коренных жителей «не только на ближайших Алеутских и Курильских островах, но и в самой Америке»[66], сделал в «Русской правде» (глава 2, § 13) вывод, что среди народов Сибири «самые несчастные народы суть те, которые управляются Американской компанией. Она угнетает, грабит и нимало о них не заботится, почему и должны непременно сии народы от неё быть совершенно освобождены»[67]

Форт-Росс (1828 год)

Благодаря увлечённости Д. И. Завалишина планами присоединения Калифорнии к России и укрепления колонии Форт-Росс, члены тайного общества уверовали, что «это местечко, населившись, должно сделаться ядром русской свободы. Каким образом ничтожная колония Тихого океана могла иметь какое-нибудь влияние на судьбы такого громадного государства, как Россия, тогда это критическое воззрение не приходило нам в голову»[68].

Но обстоятельства сложились таким образом, что Завалишин обратился к этой удалённой территории в связи с обсуждением вопроса о судьбе («истреблении») императорской семьи, ставшего принципиально важным при согласовании тактики восстания участниками тайных обществ, как Северного, так и Южного.

В 1825 году их руководители сочли, что для успешной реализации планов захвата власти необходимы строгая изоляция всех членов императорской семьи (за исключением самого императора) и отправка их на корабле за границу в надёжное место для исключения возможности реставрации самодержавной власти её потенциальными сторонниками[69][70][71][72]. К подготовке экипажа и корабля кронштадтского флота для выполнения этой миссии Рылеев заранее пытался привлечь опытных морских офицеров Завалишина и Торсона[73].

Д. И. Завалишин на следствии признал, что предлагал выбрать, как место изоляции императорской семьи, именно Соединённые Штаты[74], а не какую-либо европейскую страну, где члены семьи могли рассчитывать на помощь союзников и на родственные связи с правящими династиями[75].