Двойные стандарты

Фридрих Вильгельм Ницше в его «К генеалогии морали. Полемическое сочинение» (нем. Zur Genealogie der Moral, 1887 год) вновь вводит учение о двойной совести, различая мораль господ от морали рабов. А словосочетание двойная мораль применялось ранее — например, в статье «Совесть» ЭСБЭ указано что: «Двойная мораль конечно, ведёт к отрицанию морали вообще; этот вывод мы находим в „Новом учении о нравственности“ Антона Менгира, где говорится, что сила и нравственность по существу совпадают: нравственность есть приспособление к соотношениям социальных сил, а совесть есть страх перед дурными последствиями противодействия в приспособлении к соотношениям социальных сил.»[3].

Термин англ. double standard появился в современном значении в английском языке в середине XIX века, первоначально для обозначения неравных моральных требований к мужчинам и женщинам[4]. Термин применялся и ранее для обозначения двух разных методов измерения, например, для биметаллизма, а также в теологических рассуждениях о добре и зле[5].

Термин вошёл в русский язык в 1950-х годах и в СССР применялся для обозначения расового и классового неравенства в капиталистических странах[6].

В отличие от термина, явление имеет древние корни, и современные исследователи свободно используют термин в приложении, например, к римскому праву[7] или к библейским текстам[8].

Одно из распространённых проявлений двойных стандартов — именование одних и тех же или очень близких объектов, действий, явлений различными терминами, имеющими различную эмоциональную окраску: «у них — война, у нас — борьба за мир; у них интервенты, у нас — воины-интернационалисты; наши — разведчики, их — шпионы»[9].

В русском языке существует выражение «готтентотская мораль» (или «готтентотская этика»), описывающее двойные стандарты.

Этот термин имеет своим источником анекдот, вероятно, не очень достоверный, — будто один готтентот на вопрос миссионера, что такое добро и зло, ответил: «если мой сосед уведёт у меня мою жену, то это зло, а если я уведу у него его жену, то это добро».

— Зелинский, «Из жизни идей»[10]

Термин активно использовался в русской публицистке уже в начале XX века, хотя в язык вошёл, возможно, даже ранее — так, о нём упоминает Владимир Соловьёв в своей книге «Оправдание добра» (1897), как об уже устоявшемся обороте речи[11]:

Равным образом и знаменитый готтентот, утверждавший, что добро — это когда он украдёт много коров, а зло — когда у него украдут, присваивал такой этический принцип, конечно, не себе одному, а разумел, что для всякого человека добро состоит в успешном похищении чужого имущества, а зло — в потере своего.

Также упоминание «готтентотской морали» встречается у Михаила Булгакова (пьеса «Дни Турбиных», 1-я редакция, 1925 год[12]) и у Федора Сологуба (басня «Готтентотская мораль», 1925 год)[13].

Политикой двойных стандартов принято называть ситуацию, при которой оценка одного и того же явления, процесса или события, имеющего место в международных отношениях, зависит от характера отношений оценивающих сторон с объектами оценки. При одинаковом сущностном наполнении действия одних стран получают поддержку и оправдание, а других — осуждаются и наказываются.

Классическим примером политики двойных стандартов стала фраза: «для кого террорист, а для кого — борец за свободу» (англ. One man's terrorist is another man's freedom fighter)[14], введённая в обиход британским писателем Джеральдом Сеймуром в его художественном произведении «Игра Гарри» (англ. Harry's game) в 1975 году[15].

Феномен двойных стандартов особо часто встречается в политических отношениях (пример - Вторая холодная война) [16][17][18][19][20].

• Межуев Б. «Двойные стандарты» и «борьба цивилизаций» (неопр.). Русский журнал. Дата обращения: 15 мая 2011. Архивировано 26 августа 2011 года.
• Николай Сванидзе, Виктор Ерофеев. Двойные стандарты отечественной истории (неопр.). Эхо Москвы (19 июля 2009). Дата обращения: 15 мая 2011. Архивировано 26 августа 2011 года.