Донос

В древнем обвинительном процессе донос совпадал с обвинением, которое во всех уголовных делах поддерживалось не официальными органами, а частными лицами. Тайный донос, без обвинения и обличения на суде, не внушал к себе доверия и приписывался враждебным чувствам доносителя; обвиняемый предполагался, за отсутствием обвинителя, невиновным. В римском праве заметно крайне отрицательное отношение к доносам. В инквизиционном процессе, наоборот, донос служил основанием для так называемой инквизиции (следствия-суда), весьма тягостной для обвиняемого. В конце XVIII столетия возникали протесты против значения, которое получил донос. Выразителем этого движения являлся Гаэтано Филанджиери: в своем знаменитом сочинении «Наука о законодательстве», он предлагал постановить правилом, что всякий донос оставляется официальными органами без внимания. Ему возражали, что доносить о преступлениях есть обязанность каждого гражданина и что обязать доносителя выступать обвинителем — значило бы допустить множество случаев укрывательства преступлений. Французским законодательством 1791 г. установлено понятие о гражданском доносе (dé lation civique), то есть доносе, обязательном для граждан. Постановления революционного законодательства сохранились и в современном французском праве.

«Львиная пасть» — почтовый ящик для анонимных доносов во Дворце дожей (Венеция, Италия). Перевод надписи: «Тайные обвинения против любого, кто скрывает милости или услуги, или тайно сговорился, чтобы утаить истинный доход от них».

В русском процессе XVIII — первой половины XIX веков принятие доноса являлось особым процессуальным моментом, довольно подробно нормировавшимся в законе. Доносителем не могло быть лицо, лишенное всех прав состояния; не принимались доносы от детей на родителей, от приказчика на хозяина, которому он не дал в делах отчета, за исключением доноса о преступлениях государственных; не принимались доносы, учиненные «скопом или заговором» (то есть совместно, в ходе беспорядков). По получении доноса доноситель немедленно расспрашивался об обстоятельствах преступления, но при этом запрещалось в подтверждение доноса приводить доносителя к присяге. Если донос не заключал в себе доказательств, то он, тем не менее, записывался в протокол «для ведома впредь».

Анонимные доносы категорически запрещались. Писать, присылать или подбрасывать анонимные доносы («подмётные», т. е. подброшенные письма) считалось серьёзным преступлением. Авторов стремились выявить и наказать, а само подмётное письмо палач торжественно предавал сожжению. Этот магический обряд, очевидно, символизировал уничтожение анонимного зла.

Принципиальным отличием доноса от жалобы являлось то, что жалоба приносилась на ущерб, причиненный лично жалобщику, и была процессуально необходима для возбуждения обвинения; донос приносился на дела, лично доносчика не касающиеся. Согласно судебным уставам 20 ноября 1864, донос («объявлением частного лица») только тогда вызывал начатие следствия, когда доноситель был очевидцем преступного деяния; если же доноситель очевидцем не был, то объявление его составляло достаточный повод к начатию следствия лишь в том случае, когда в самом доносе представлены доказательства достоверности обвинения. По безымянным доносам следствие не производилось, но они могли в известных случаях служить поводом к полицейскому розыску или дознанию, могущему, в свою очередь, повести к следствию.

Недонесение о преступлении каралось законом, как и ложный донос.

Первоначально слово «донос» было нейтральным, ложный же донос определялся термином «извет». Но в XIX веке, с развитием представлений о личной чести, уже всякий донос воспринимался как противоречащий нравственному кодексу «порядочного человека», который не должен подключать власть к общественной и частной сфере. В словаре Даля донос определяется двояко: и как нейтральное юридическое понятие, и как синоним «извета»[1]. В «Словаре русских синонимов» Н. Абрамова (1890) слово уже представлено исключительно в негативном ряду: «Донос, извет, оговор, поклеп, ябеда[2].» Однозначно осуждались политические доносы, и после революции слову стали придавать уже чисто политическое значение: толковый словарь Ушакова определяет донос как «орудие борьбы буржуазно-черносотенной реакции против революционного движения — сообщение царскому или другому реакционному правительству о тайно готовящихся революционных выступлениях»[3]. В официальном языке, разумеется, термин не употреблялся относительно доносов органам Советской власти, что всячески поощрялось и пропагандировалось (показательно дело Павлика Морозова); однако в обиходном словоупотреблении термин употреблялся и в этом смысле.

С точки зрения Нехамкина В. А., донос — это многоаспектный феномен. Он объединяет различные грани общественных и личных отношений. Донос можно разделить на несколько категорий:

1. Информационный смысл этой области в том, чтобы передать сведения об каком-то лице или группе лиц, которые хотят скрыть какую-либо информацию. Данная информация должна быть обработана и показана в требуемой форме, чтобы по ней можно было бы предпринять какие-то меры.
2. Психологический фактор: человек внутренне себя подготавливает к тому, что он доносчик. Для этого необходим определенный микроклимат в обществе, который активно поощряет это явление.
3. Этическое явление. Донос не соблюдает практически никакую заповедь Моисея из десяти^{[почему?]}. Каждый донос представляется в виде зла, и он должен оправдываться тем, что он предотвращает какую-то страшную беду. Так думал, например, И. Л. Солоневич. Он считал, что монархию в России, которая была лучшим общественным строем, чем был СССР, можно было спасти, если бы люди сообщали в определенные структуры о деятельности революционеров.
4. Мотивация. К ней можно отнести алчность человека (например, государство с древности поощряет человека, который доносит каким-то денежным вознаграждением или каким-то имуществом), так же к мотивации можно отнести и личное желание устранить своего конкурента (например по бизнесу), конечно, у доносчика может быть совершенно искреннее стремление помочь своему государству; так же может присутствовать страх за то, что не донес информацию до вышестоящих органов государства. Все перечисленные мотивы доносчиков на практике часто пересекаются и могут образовать каждый раз специфическую систему взглядов на неё.
5. Родственная. В данной категории донос касается родственников самого доносчика (муж, жена, отец, дети и т. д.).

В любом случае, аспект доноса сливается в определённую систему, где трудно рассмотреть её составляющие.[4]

В одном из вариантов песни Владимира Высоцкого «Дорожная история» содержится указание на обстоятельства, связанные с доносом на главного героя:

Но был донос и был навет.
(Кругом пятьсот и наших нет).
Был кабинет с табличкой: "Время уважай".
Там прямо без соли едят,
Там штемпель ставят наугад,
Кладут в конверт и посылают за Можай.

Другие песни Высоцкого также содержали тему доносов («Песня завистника», «Перед выездом в загранку»). «Песня завистника» даже написана в «жанре доноса»:

Мой сосед объездил весь Союз —
Что-то ищет, а чего — не видно.
Я в дела чужие не суюсь,
Но мне очень больно и обидно.

• Делатории
• Сикофант
• Осведомитель
• Слово и дело государево
• Стукач
• Рапорт
• Моральный релятивизм и моральный абсолютизм

• Борис Бурда «Доносы: факты, страны, века»
• Доносчики — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• С. Васильев. О функциях «соков» в связи с проблемой древнерусских «ябетников» и «ябедничеством» Судебника 1497 г. // Исследования по истории средневековой Руси. М.; СПб. 2006, с. 101—112
• Свенцицкая И. С. Доносчик и философ (Практика доносительства в Римской империи I—II вв.) // Казус: Индивидуальное и уникальное в истории — 2003. Вып. 5. — М.: ОГИ, 2003, с.77-91
• Слиозберг Г. Б. Донос // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Леонид Каганов. О доносах, стукачах и ябедах (неопр.). aha.ru (4 марта 2008). — «Всякий, родившийся в СССР, с младенчества усвоил, что нет оскорбления круче, чем "ябеда". Ябеда - бесспорный враг общества.». Дата обращения: 9 апреля 2008.
• Евгений Додолев, Марина Леско. "Дети сифилиса" (о культуре доносов с США) // Огонёк : журнал. — Москва, 2003. — № 03. — С. 16—18. (недоступная ссылка)
• Владимир Козлов Феномен доноса (По материалам фонда НКВД-МВД СССР, хранящегося в ГА РФ. 1944—1953 гг.)
• Нехамкин В. А. Донос как социально-психологический феномен (из отечественного опыта 1930-х годов) // Историческая психология и социология истории. — 2014. — № 2. — С. 63—79.

• Яновский А. Е. Ложный донос // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.