Весна (картина Пластова)

По рассказам его невестки, художницы Елены Холодилиной, к весне Аркадий Пластов относился с большим трепетом. Зиму он жил в Москве, а весной приезжал на свою малую родину в Прислониху и обязательно сам вынимал в доме вторые рамы и открывал окна. Это действие напоминало ритуал[10]. Замысел картины «Весна» относится к 1944 году, а начало работы художника над ней — к январю 1945-го (большую часть войны Пластов прожил в родной Прислонихе[1]). 5 января Аркадий Александрович писал супруге из Москвы: «4 дня назад сделал акварелью эскиз той картины, для которой уже целый год собираюсь делать с тебя этюды, — это нагая женщина одевает в предбаннике ребёнка, летом это будет сделать необходимо»[2]. Завершить работу над картиной автору удалось только в 1954 году[11]. Известно, что художнику в работе над полотном помогал сын, Николай Аркадьевич[1].

Эдуард Мане. Олимпия, 1863, музей Орсе, Париж

Валентин Серов. Ида Рубинштейн, 1910, Русский музей, Санкт-Петербург

В начале 50-х годов Пластов достиг творческой зрелости. Изменилась стилистика его работ — он отошёл от социально обозначенного сюжета. После экспрессивности и неистовости картин, характерных для 1930-х годов, насыщенных «страстью и яростью», вслед за драматичными «Сенокосом» и «Жатвой», созданными в 40-е годы, Пластов перешёл к созданию картин, проникнутых гармонией человека с миром. Его полотна 50-х и 60-х годов представляли собой, по словам художественного критика, «сокровенный, страстный шёпот души художника»[12]. Бытовой жанр у художника в это время, сохраняя повествовательно-обыденную основу, приобрёл новое качество и перешёл на другой уровень, который был связан с метафоричностью поэтического воплощения[5].

Тема обнажённого женского тела долгое время была слабо представлена в советской живописи. Полные грубой чувственности или утончённой эротики картины в жанре ню, представленные в дореволюционных салонах, не отвечали цели, поставленной перед искусством новой эпохи, — быть носителем передовых идей современности. Одним из первых Пластов возвратил изображение обнажённого женского тела в советскую живопись[13]. Ранние его опыты в этом жанре — картины «Суббота» и «Трактористки». Они были созданы во время войны (1942—1943). Одна из задач жанра ню — поиск идеала телесной и духовной красоты. В реализации этой задачи Пластов следовал антиакадемической традиции (она представлена такими картинами, как «Олимпия» Эдуарда Мане и «Ида Рубинштейн» Валентина Серова) — общепринятому идеалу он противопоставлял собственное представление о нём. Художник отказывался следовать идеалу Античности или Возрождения, он изображал реального человека — свою современницу. Объектом восхищения оказывается не внешность героини, а гармония в отношениях между женщиной и ребёнком, радость их существования и встречи[6].

Картина в экспозиции Третьяковской галереи и на выставках

«Весна» в Новой Третьяковке, 2019 год

Картина «Весна» была завершена в 1954 году. Её размер — 210 × 123 см. Она выполнена в технике масляной живописи на холсте[11]. Впервые она была представлена широкой зрительской аудитории на выставке в Академии художеств СССР. С выставками картина объехала многие страны мира. Государственная Третьяковская галерея приобрела полотно в 1960-е годы[1]. Инвентарный номер картины в собрании галереи — ЖС-763[19]. Картина неоднократно демонстрировалась в начале XXI века на выставках. В частности, она вошла в экспозицию выставки в Мраморном дворце Русского музея, приуроченной к саммиту «Большой семёрки» в 2006 году[3].

«Весна» была представлена на некоторых первых выставках под другими названиями — «Старая деревня», «В старой деревне», «Весна в старой деревне», «В бане», «Весна. В бане», однако в настоящее время они не используются[20][17]. Критики требовали переименования картины, утверждая, что в современной советской деревне нет курных изб, закопчённых стен и выстланного соломой пола. Аркадий Пластов даже размышлял над сменой названия, так как боялся, что картине будет закрыта дорога к зрителю[7], но остановился на его дополнении, которое также в настоящее время не используется: «Весна. Старая деревня»[1]. Другую версию в своей книге представил заслуженный деятель искусств РСФСР Игорь Долгополов. Он утверждал со слов сына художника, Николая Пластова, что это название было дано без ведома автора сотрудниками Третьяковской галереи. Во время посещения галереи Аркадий Пластов увидел табличку «Весна. Старая деревня», в негодовании он сорвал с неё надпись «Старая деревня», оставив только «Весна»[21].

Ирина Емельянова и Эвелина Полищук отмечали, что посетители Третьяковской галереи называли картину «Северная Венера»[22]. В настоящее время картина открывает раздел искусства второй половины XX века в зале № 28 постоянной экспозиции Новой Третьяковки[6].

Пластов выбрал такой сюжет, где нагота представляется зрителю естественной: молодая женщина в открытом предбаннике «курной» деревенской бани, топящейся «по чёрному», одевает девочку. Обнажённое тело («розово-перламутровых тонов») молодой женщины с русыми рыжеватыми волосами сопоставляется художником с потемневшими от времени серыми бревенчатыми стенами, почерневшей от сажи дверью бани и с тёплым тоном золотой соломы на полу предбанника. Лицо героини дышит оживлением, движения её тела и рук гармоничны[23]. Снежинки белыми звёздами вплетаются в золотистые волосы женщины, одевающей девочку, тают на её разгорячённом жемчужно-розовом обнажённом теле[24]. Главная героиня картины — воплощение всего прекрасного, что несёт в себе молодость, она соединяет в себе внутреннее богатство и внешнюю прелесть. Взяв простой бытовой мотив, художник создал образ юности, полной женственности и чистоты[23]. Девочка, которую одевает женщина, «сжала губы и вздернула носик от удовольствия»[16]. Некоторые биографы, в том числе Авдонин-Бирючёвский, близко знавший художника, называли персонажей картины матерью и дочерью[25], Эвелина Полищук воспринимала их как сестёр[1].

Сюжет в картине — средство выражения мысли, а не самоцель. Молодая женщина на картине становится олицетворением русской весны[20]. Буквальный «текст» картины (обнажённая девушка одевает после бани девочку) перекрывается «подтекстом» (красота юности, её энергия, жизнеутверждающий пафос). Аллегорический характер придаёт картине русская природа[26]. Пейзаж в картине поэтичен: серая пелена туч затянула небо, падают крупные снежинки, земля освобождается от снежного покрова. Вещи, изображённые на картине, подчёркнуто материальны: холодная тяжёлая вода в ведре, ярко начищенный медный таз[27]. Перенесение сцены в интерьер превратило бы полотно в чисто жанровую картину, которая не даёт повода для широких обобщений и ассоциаций[26].

Художник и искусствовед В. И. Костин в книге, вышедшей в 1956 году, писал, что картина на первых же выставках вызвала много вопросов к автору, споров и противоречивых оценок. Отмечалось, что полотно якобы «жизненно не оправдано» и вызвано желанием автора передать чисто живописный эффект обнажённого тела на тёмном фоне. Защитники Пластова отмечали, что обнажённое женское тело — традиционная тема в живописи, но благодаря ханжам и чинушам она многие годы не появлялась в произведениях, экспонированных на выставках в Советском Союзе. Тема эта, хотя и второстепенная для советского искусства, всё же должна получить художественное отражение, отвечающее этическим и эстетическим представлениям советских людей. Картина «Весна», с этой точки зрения, стала одной из первых попыток решить эту художественную проблему. Именно мотив бани делает эту попытку жизненно оправданной. Художник не стремился к передаче выдающейся красоты, к созданию идеального образа, он хотел написать самую обычную женщину в простой естественной позе. Её очарование — в молодости, простоте, целомудрии, здоровье[8]. В. И. Костин отмечал как достоинство полотна то, что Пластов показал закалку русского человека — обнажённая женщина легко переносит холод и, не боясь простуды, не торопится, занятая закутыванием уже вымытой в бане девочки[28]. Галина Шубина уточняла, что нагота в советском искусстве трактовалась как «„форма одежды“ спортсменов и трудящихся», но в картине Пластова она оправдывается только намёком на особый статус героини, которая аллегорически представляет раннюю весну[29]. Нищета крестьянского быта в картине (баня топится по-чёрному, нет электричества, минимум удобств) имела второстепенное значение для автора, но её изображение в 1950-е годы было также воспринято неодобрительно[6].

Кинорежиссёр Сергей Герасимов считал, что картина «Старая деревня» незаслуженно получила отрицательную оценку. Возражая критикам, он говорил:

Народность подразумевает глубокую содержательную идею, живость и образность её воплощения, национальный темперамент и, что очень важно, сердечность как результат любви художника к своему материалу, к самой жизни… Пластов любит своих героев и тонко понимает их природу. Что он увидел в этой женщине? Только ли прекрасную наготу её здорового энергичного тела?.. Эта попутная красота произведения. Действительная прелесть его во всей интонации вещи, интонации свежего, юного материнства, в той прекрасной деревенской и такой национальной деловитости, которой исполнен образ молодой матери…

— Александр Авдонин-Бирючёвский. Аркадий Александрович Пластов[25]

По мнению искусствоведа Галины Леонтьевой, существует «перекличка настроений» между картинами Аркадия Пластова «Первый снег» (1946, Тверская областная картинная галерея, холст, масло, 146 × 113 см, инвентарный номер — ж-1304[30]) и «Весна»: «…в потоке ярких солнечных весенних дней мелькнёт один такой вот — тихий, освещённый блёклым ровным светом, полный осенней задумчивости. Весна будто вспоминает об осени». «Первый снег» изображает приход зимы. В картине «Весна» запечатлён день, когда зима уже уходит. В одной картине сыплет с неба первый снег, в другой — на землю падают крупные пушистые хлопья последнего снега[31].

Писательница Александра Пискунова рассказывала о своих впечатлениях от картины:

…Я вошла в зал и, ещё не понимая ясно, что передо мной, устремилась к полотну. Оно висело против окон. Серый зимний свет с улицы падал на картину, на розовое тело обнажённой юной женщины, присевшей на корточки в предбаннике без крыши, чтобы одеть вымытую дочку. Над нею шёл крупный и редкий весенний снег, и время дня в картине было такое же, предсумерки, и всё это соединилось — жизнь и искусство, и было у меня на душе удивительно легко и светло.

— Александр Авдонин-Бирючёвский. Аркадий Александрович Пластов[17]

По мнению филолога и искусствоведа Татьяны Пластовой, в картине «Весна» художнику удалось воплотить идеал телесной и духовной красоты, который живёт в сердце каждого человека и, как правило, не находит воплощения в реальной жизни. Холодноватость, некоторая отстранённость, трогательный образ ребёнка, простота и естественность сюжета ставят это произведение на недоступный для чувственного восприятия пьедестал чистого восторга и целомудренной любви, а авторское название «Весна» (а не «В старой бане», например) подчёркивает её метафоричность[32].

Артемисия Джентилески. Даная, около 1612

Научный сотрудник Третьяковской галереи Евгения Яркова отмечает, что скромность быта героев картины «перебивается» потоком золотого света. Он выделяет на полотне обнажённую фигуру женщины. Источник освещения зрителю неизвестен. По мнению искусствоведа, эта деталь соотносит «Весну» с мифом о Данае, который является классическим для жанра «ню». На картинах, изображающих эту сцену, свет иногда представлен в виде дождя из монет. Свет у Пластова — не сюжетный элемент, как в картинах с изображением Данаи (под видом золотого дождя к своей возлюбленной проник Зевс), а композиционный приём. Взаимодействие света и воздуха в пространстве картины даёт эффект сиюминутности. Цвет падающего снега меняется от тусклого к яркому по мере приближения к телу женщины, которое Яркова воспринимает как аллегорию весны. Русые волосы, золотые колосья, розоватые оттенки кожи женщины противопоставляются художником двери бани, воде в ведре, пейзажу. Ощущение тепла создаёт идущий из бани пар, а холода — покрытая снегом земля. Значимая деталь, дополняющая эффект случайности в композиции, — выделяющаяся цветом зелёная рукавица на соломе, которая играет роль горячего камертона в общей тональной структуре произведения[6].

Кандидат искусствоведения И. И. Филиппова в своей диссертации, посвящённой позднему периоду творчества художника, отмечает, что в отличие от других работ Пластова, где персонажи существуют независимо друг от друга, находятся во власти собственных раздумий, в картине «Весна» драматургия строится на взаимодействии героев — матери и ребёнка. В подобных картинах, где герои находятся в непосредственном общении друг с другом, художнику редко удавалось достичь достоверности и выбрать соответствующую интонацию. В «Весне» же: «образно-смысловая линия строится на тонких эмоциональных направлениях, связующих действие в единое целое, которое невозможно расчленить или прервать. В жанровой сценке, в бытовой ситуации, художником представлено такое богатство чувств и переживаний, на какое редко претендуют произведения этого жанра»[4].

• Алленова Е. М.; Володина Т.; Красилин М.; Борисовская Н. А.; Гордон Е. Аркадий Александрович Пластов // Русские художники от «А» до «Я». — М.: Слово, 2000. — 216 с. — ISBN 5-8505-0231-9.
• Авдонин-Бирючёвский А. М. Аркадий Александрович Пластов. — Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2006. — 55 с. — 1000 экз.
• Дедюхин В. А. Снежинки // Краски Прислонихи (О художнике А. Пластове). — Саратов: Приволжское книжное издательство, 1970. — 104 с. — 15 000 экз.
• Долгополов И. В. Аркадий Пластов // Мастера и шедевры. — М.: Изобразительное искусство, 1988. — Т. III. — С. 283—314. — 784 с. — 100 000 экз.
• Емельянова И. Д. Аркадий Пластов. — М.: Изобразительное искусство, 1971. — 56 с. — 30 000 экз.
• Жукова А. С. Под русским солнцем // С веком наравне. Рассказы о картинах. Сост. В. И. Порудоминский. — М.: Молодая гвардия, 1969. — Т. 2. — С. 431—437. — 464 с. — 100 000 экз.
• Козлов Ю. В., Авдонин А. М. Жизнь и судьба Аркадия Пластова. — Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2013. — 2000 экз. — ISBN 978-5-946-55237-0.
• Костин В. И. Аркадий Александрович Пластов. — М.: Советский художник, 1956. — 5000 экз.
• Леонтьева Г. К. Аркадий Александрович Пластов. — Л.: Художник РСФСР, 1965. — (Народная библиотечка по искусству). — 20 000 экз.
• Пластова Т. Ю. Весна и лето // Пластов. — М.: Директ-Медиа, Комсомольская правда, 2011. — 48 с. — (Великие художники). — 3000 экз. — ISBN 978-5-7475-0082-2.
• Ситнина М. К. Времена года: русская пейзажная живопись. — М.: Искусство, 1966. — 35 с.
• Сысоев В. П. Аркадий Пластов. — М.: Белый город, 2001. — 3000 экз.
• Филиппова И. И. Дети и детство в живописи А. А. Пластова // Русский мир : Журнал. — 2014. — 14 (№ 1).
• Филиппова И. И. Живопись Аркадия Пластова 1930—1960-х годов. Творческий метод и образно-смысловые структуры. Диссертация на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. — СПб.: Санкт-Петербургский государственный академический институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина при Российской академии художеств, 2018. — 182 с.
• Шубина Г. Аркадий Пластов (1893—1972) // Епихин С., Рассказова А., Светляков К., Сидорова Н., Терехова С., Шклярская Я., Шубина Г. Государственная Третьяковская галерея на Крымском Валу. Искусство XX века. Путеводитель. — М.: Paulsen, 2014. — С. 166—167. — 291 с. — ISBN 987-5-98797-080-5.