Благовещение (картина Мемлинга)

«Алтарь Мероде» из музея Клойстерс, выполненный Робером Кампеном в 1420-е годы. На полотне изображены общепринятые предметы иконографии того периода – камин и ваза с цветами

В Католической и Православной церквях Благовещением считается день, когда празднуется возвещение Архангелом Гавриилом Деве Марии о предстоящем рождении во плоти Иисуса Христа. Событие Благовещения стало популярным мотивом в живописи позднего Средневековья[3]. Дева Мария изображена как Богоматерь, носитель божественного, что было догматически закреплено Эфесским собором в 431 году. Два десятилетия спустя, Халкидонский собор закрепил доктрину Боговоплощения или богочеловечности Христа, в то время как вечная девственность Девы Марии была подтверждена Латеранским собором в 631 году. В живописи Византийского периода сцены Благовещения художники изображают Деву Марию сидящей на троне с королевскими регалиями в руках[4]. Произведения последующих веков изображали её в замкнутых пространствах — храмах, церквях, садах[5].

Левое крыло «Алтаря Святого Колумба», выполненного Рогиром ван дер Вейденом в 1455-м году. Через открытое окно лучи света падают на Богородицу. Алтарь экспонируется в Старой пинакотеке, Мюнхен

В ранней нидерландской живописи событие Благовещения обычно изображалось в современных живописцам домашних интерьерах. Основоположником традиции стал Робер Кампен, его примеру последовали Ян ван Эйк и Рогир ван дер Вейден[1]. Мемлинг стал одним из первых художников, изобразивших сцену Благовещения в опочивальне, хотя уже в работах ван дер Вейдена «Благовещение» (1435) и «Алтарь Святого Колумба» (1455) Богородица изображена стоящей на коленях у брачной кровати, окрашенной красным дорогим пигментом[4][6]. Работа Мемлинга практически тождественна Благовещению, выведенному Вейденом в «Алтаре святого Колумба»[7].

Во время события Благовещения Архангел Гавриил является перед Девой Марией с новостью, что она вынашивает Сына Божьего[8]. На картине Гавриил изображён в три четверти[9], одетым в ризу и с небольшой украшенной драгоценностями диадемой на голове. Поверх альбы и амикта надета богато вышитая красно-золотая парчовая каппа магна, окантованная серыми изображениями серафимов и колесниц. В одной руке Архангел держит свой посох, а другую протягивает Деве Марии[10]. Одновременно он преклоняет перед ней свои колени, почитая и признавая её статус матери Христа и Царицы Небесной[1]. Его ноги босы и расположены слегка позади ступней Богородицы[5].

Дева Мария стоит на переднем плане [9], прямо за ней находится кровать, которую обрамляют красные занавески, напоминающие традиционный почётный навес или балдахин[6]. До Мемлинга Дева Мария традиционно изображалась в украшенной драгоценными камнями одежде. Однако в отличие от своих предшественников художник изобразил Богородицу в простом белом платье с синей накидкой, камни украшают только подол и вырез платья. В районе шеи и запястий видно фиолетовое подплатье, символизирующее королевское происхождение[5]. Услышав возвещение Архангела Гавриила, она не выглядит удивлённой или испуганной. По мнению Блума, сцена представлена с позиции натурализма и успешно иллюстрирует «перевоплощение Марии из девушки в носительницу божественного начала»[11].

«Благовещение» Ян ван Эйка, боковая створка Гентского алтаря. На работе видна надпись, помещённая на луче устремлённого к Богородице света, а также голубь Святого Духа, который парит над её головой

Подход Мемлинга к изображению Богородицы оказался новаторским. Её поза выглядит неопределённой, как будто она либо поднимается, либо, наоборот, теряет сознание. Подобное изображение значительно отличается от работ других художников, писавших Деву Марию сидящей или стоящей на коленях. Блум отмечает, что «можно напрасно искать в других благовещенских крыльях алтарей XV века похожее изображение Девы Марии»[6]. Искусствовед Пенни Джолли предполагает, что Богородица находится в родовой позе. Рогир ван дер Вейден также экспериментировал с мотивом деторождения в «Алтаре семи таинств», где после падения Девы Марии в обморок её тело принимает родовую позу. Работа Мемлинга также похожа на вейденовскую картину «Снятие с креста», на которой Мария Магдалина преклоняет колени и приседает – такую же позу Магдалена Мемлинга принимает в картине «Оплакивание»[12]. С двух сторон Богородицу придерживают ангелы. Тот, что слева, придерживает мантию. Другой ангел смотрит прямо на зрителя, по словам Эйнсворт, «выпрашивая нашу реакцию»[1]. Оба ангелы изображены невысокими, с торжественным видом, и, по словам Блума, находятся «в одном настроении с Гавриилом»[13]. Помимо присутствия ангелов, Мемлинг изображает типичную фламандскую спальню XV века высшего купеческого класса[4].

Над головой Девы Марии изображён парящий внутри радужного круга света голубь, отождествляющий торжество святого духа. Его положение и размер нехарактерны для живописи того периода и не похожи на картины ван дер Вейдена и другие работы Мемлинга. Единственное сходство может быть найдено с голубем Яна ван Эйка на «благовещенском» крыле «Гентского алтаря»[10]. Подобный образ голубя встречался на медальонах того времени, которые подвешивали над кроватями. Таким образом, его изображение соответствовало интерьерам того времени[4].

Левая рука Марии лежит на молитвеннике, открытом на аналое. Согласно Эйнсворт, на изображении можно разглядеть букву «D», предположительно обозначающую Deus tecum («Бог с тобой»)[1]. Блум также предполагает, что пассаж взят из (7:14): «Вот дева должна зачать и родить сына»[11]. Напротив стоит ваза с белоснежной лилией и голубым ирисом[14].

Мешок для штор в форме узла, часто встречающийся на кроватях того периода, изображён на центральной части картины, между Гавриилом и одним из ангелов[15]. На прикроватном серванте стоят верёвочный фитиль, подсвечник и колба с водой, на которую падает яркий свет из окна [1]. На полу выложена разноцветная плитка, похожая на покрытие из «Алтаря Святого Колумба» ван дер Вейдена. Стропила потолка заканчиваются рядом с краем кровати, а пол зрительно выходит на передний план. По словам Блума, так создаётся эффект «открытой сцены для святых фигур»[9].

Фрагмент падающего на сервант света. Изображены сосуд с чистой водой, верёвочный фитиль, подсвечник и мешок для штор

Начиная с IX века, свет становится символом Девы Марии и боговоплощения. Историк Миллард Мисс отмечает, что с XII века традиционным живописным подходом к изображению боговоплощения стало проходящий через стекло свет, символизирующий прохождение Святого Духа через тело Богородицы[17]. Бернард Клервоский уподобил его солнечному свету: «Подобно тому, как сияние солнца наполняет стеклянное окно и проникает сквозь него, не повреждая его, и пронзает его твёрдую форму с незаметной тонкостью, не причиняя ни боли при входе, ни разрушения при выходе; тем же образом Слово Божие, величие Отца, вошло в девственную полость, а затем вышло из закрытого чрева»[18].

Три предмета на тумбочке символизируют невинность Девы Марии: сосуд с водой, подсвечник, верёвочный фитиль. Свет, проходящий через сосуд в форме чрева, символизирует её плоть, пронизанную божественным светом[19]. Чистая и спокойная вода репрезентируют невинность Богородицы на момент зачатия [1]. Подобные приёмы использовались и в более ранних работах в качестве метафоры святости Девы Марии[20]. Другой маленькой деталью, в которой «Мемлинг накладывает одну прозрачную символическую форму на другую», стало отражение в сосуде оконной решётки в форме креста — символа распятия[19].

Работа Дирка Баутса «Благовещение», 1450-е годы. Центр Гетти, Лос-Анджелес

В художественной традиции того времени свет свечей также символизировал Деву Марию и самого Иисуса. В своих изображениях сцен Благовещения художники Робер Кампен и Ян ван Эйк помещали камин или горящие свечи [20]. Согласно Марьян Эйнсворт, изображённый Мемлингом подсвечник без свечи и верёвочный фитиль без огня символизируют мир до Рождения Христа и появления его божественного сияния[1].

Для художников, писавших сцены Благовещения, особую трудность представляло изображения момента Воплощения или момента, когда «Логоса» вочеловечивается[21]. Живописцы часто писали исходившие от Гавриила или ближайшего окна лучи света, которые входили в тело Марии. Таким образом, иллюстрировался факт рождения Христа, «который населял её и проходил через её тело». Иногда на лучах света была изображена надпись[19], входившая, таким образом, в ухо Богородицы и символизирующая воплощение Слова в плоть[22].

Также как и Дирк Баутс в своей работе «Благовещение», Мемлинг не стал изображать свет в виде отдельных лучей. Однако комната хорошо освещена солнечным светом, изображая fenestra incarnationis [торжество инкарнации], что было понятно зрителям того времени[23]. К середине XV века Деву Марию начали часто изображать в комнате или келье рядом с открытым окном, через который проходили лучи света[22]. По словам Блума, комната Мемлинга с окном, через которое проникает свет, является практически «указанием на целомудрие Марии»[23]. Художник не изобразил свитки или подарки, которые указывали бы на согласие Девы Марии, однако оно и так очевидно через её позу принятия, которая, по мнению Стерлинга, кажется и покорной, и активной[24].

«Благовещение», выполненное мастером Бусико. Редкий пример Девы Марии с сопровождающими ангелами, поддерживающими её одежды

Превращение Девы Марии в Богородицу показано красным цветом на картине — кроватью и «чревообразным» занавесом. В XV веке висячие кровати или занавески считались символами Боговоплощения и «символизировали человеческую сущность [Христа]». Блум отмечает, что во времена «когда художники не стеснялись изображать грудь Девы Марии, Мемлинг не стеснялся изображать её чрево»[15]. Человеческая сущность Христа была источником вдохновения для художников, однако только в нидерландской живописи было найдено решение изображать его зародышевое состояние через шторы, подвешенные в завязанный узлом мешок, символизирующий лоно Девы Марии[25].

Тело Марии становится скинией, содержащий сакральный хлеб во плоти[10]. Она перевоплощается в объект божественного, «дароносицу, хранящую Спасителя внутри»[1]. Её округлённый живот и изображённый сверху голубь символизирует, что зачатие Христа уже произошло. Символы распятии и оплакивания Христа напоминают о жертве Иисуса, «таким образом, ожидая жертву Христа для спасения человечества уже в момент его зачатия»[1]. По мнению теологов, Мария с честью прошла испытание распятием. Однако традиционное изображение Богородицы в XV веке подразумевало нахождение в предобморочном состоянии. Согласно Джолли: «в агонии при виде её умирающего сына;… принимая позу матери в муках от боли во время родов». На кресте она чувствовала боль его смерти. Боль, которую она не испытывала при его рождении[26].

«Богоматерь, коронованная ангелами» (1450), Штефан Лохнер. Работа изображает Богоматерь в роли Царицы Небесной с двумя сопровождающими ангелами, коронующими её. Экспонируется в Художественном музее Кливленда

Семейный характер картины противоречит её литургическому значению. Голубь является напоминанием Евхаристии и мессы. Искусствовед Лотте Бранд Филипп отмечает, что на протяжении XV века «евхаристические сосуды, выполненные в виде голубей и подвешенные над алтарями,… опускали в момент пресуществления». Предполагается, что как Святой Дух наполняет хлеб и вино, также он даёт жизнь чреву Девы Марии[10]. Мария несёт в себе Тело и Кровь Господа, её посещают три священнических ангела[10]. Роль Марии заключается в том, чтобы родить «Спасителя Мира»; а ангелы «поддерживают, навещают и защищают её лоно»[5]. С рождением Христа её «чудотворное чрево прошло финальное испытание», чтобы затем стать объектом почитания[4].

Мемлинг изображает Деву Марию как Невесту Христа, которая собирается принять на себя роль Царицы Небесной. Сопровождающие её ангелы указывают на королевский статус[24]. Традиционно ангелы в сцене Благовещения изображались парящими над головой Марии с короной в руках, некоторые немецкие художники также предпочитали писать их парящими близко к телу. Однако сопровождающие ангелы практически никогда не приближались настолько близко к Богородице, чтобы касаться её[27]. Существует только одна известная версия похожего изображения — иллюстрированный манускрипт «Благовещение», созданный в начале XV века Мастером Бусико. В его интерпретации мантия беременной Девы Марии находится в руках сопровождающих её ангелов. Об этой картине Блум говорил, что «её [Девы Марии] королевская внешность, несомненно, ознаменовывает момент трансформации Марии в Богородицу»[5]. Мемлинг часто изображал пару ангелов в облачениях, посещающих Богородицу, но эти фигуры из «Благовещения» облачены в простые амикты и альбы, что более не встречалось в других работах художника. У этих ангелов была двойная задача — «преподносить евхаристическое приношение и провозглашать Марию-невесту и королеву»[5].