Битва на Эбро

К наступлению привлекли половину войск, бывших в Каталонии – армию Эбро из трёх корпусов — 60 000 военнослужащих, до 250 пушек, гаубиц и минометов и более половины бронемашин в Каталонии – 60 танков и около 100 бронеавтомобилей. Для скрытности операции в ней на первом этапе не планировали участие авиации. В резерве армии Эбро остался один корпус – 20 000 личного состава. Но зенитной артиллерии было мало, тяжелой и противотанковой – недостаточно. Управление армией доверено Хуану Модесто. 5-м корпусом руководил Энрике Листер, 15-м корпусом – самый молодой командир корпуса испанской войны, 28-летний Мануэль Тагуэнья, артиллерией армии руководил полковник Энрике Хурадо[1].

Местом удара с учётом сведений войсковой и воздушной разведки с санкции генерального штаба избрали слабо прикрытый франкистами гористый район излучины Эбро между Мекиненсой и Ампостой, откуда было два пути – на юг к Валенсии и на запад – в Арагон. Но для успешной атаки нужно как минимум захватить узел местных дорог – Гандесу в 40 километрах южнее реки.

Технически переправа через Эбро была хорошо подготовлена и продумана. Перед наступлением пристреляно много целей на южном берегу Эбро, заготовили понтоны и материалы для сооружения мостов, реквизировали рыбацкие лодки, нашли проводников из местных жителей. Части подтягивали к реке тайно по ночам.[1]

Из-за размаха операции некоторые сведения о ней все же стали известны разведкам франкистов и итальянского корпуса. О предполагаемом наступлении республиканцев сотрудники разведки доложили командующему националистов генералу Х. Ягуэ в середине июля, но он счел сведения дезинформацией и мер не принял. Ягуэ и его штаб рассчитывали на проволочные заграждения и пулемёты на южном берегу Эбро, которую франкисты с южных господствующих высот держали под наблюдением и обстрелом, прекращая их только в ночью.[1]

Тёмной ночью с 24 на 25 июля 1938 года республиканцы после короткой, но эффективной артподготовки начали форсирование Эбро. Артиллерия стреляла только по разведанным целям. Мощность и меткость артогня получила хорошую оценку германских офицеров штабов, служивших у Франко, Вильгельма фон Тома и Риттера фон Ксиландера. Приречную оборону франкистов части Модесто, Листера и Хурадо подавили быстро и полно.

Переправу пехоты начали в темноте – в третьем часу утра и сразу во многих местах на фронте 50 км, тем не менее она была организованная и имела успех на пяти из шести запланированных участков. Три корпуса республиканцев переправились через реку, захватив франкистов врасплох. Те потом рассказывали: «Противник свалился на нас как горная лавина». У Модесто было тройное преимущество в пехоте и большое — в вооружении.

Республиканцы начали крупнейшее наступление. За несколько дней разбиты две дивизии франкистов. Дивизии отступили, оставив 11 000 раненых и убитых, 4000 пленных, около ста орудий и более 500 пулеметов, минометов и гранатометов. Единственный раз за всю войну марокканские части франкистов обойдены и отрезаны, марокканцы сдавались врагу сотнями. Бывший на фронте генерал Ягуэ избежал гибели или плена с трудом.[1]

Вновь выделился корпус Э. Листера. Он за два дня быстрым броском прошёл по пересеченной местности с боями в жару почти 40 километров и подошёл на подступы к Гандесе. Остальные соединения прошли 15-25 километров.[1]

В Республике под влиянием победных сводок генерального штаба было радостное возбуждение. Негрин, коммунисты и Альварес дель Вайо смотрелись победителями. Даже Асанья, казалось, на несколько дней стал оптимистом. Газеты писали, что французский министр иностранных дел Жорж Боннэ, ненавидевший Республику, при вести о наступлении на Эбро слёг от огорчения.[1]

В Риме Муссолини сказал зятю – графу Чиано: «Запомни этот день. Сегодня предрекаю поражение Франко. Красные – бойцы, Франко – нет».[1]

В твердынях националистов, как и Бургос, несколько дней были пораженческие настроения. Считавшиеся побежденными республиканцы взяли инициативу. После Арагонской битвы это тяжело понять. «Новое государство» Франко за войну получило самый тяжкий удар на поле битвы. Впервые после Сарагосского сражения его части на широком фронте отступали.

Правда, прорыв врага на Эбро и неудачное начало новой, тяжелой и незапланированной в Бургосе битвы не привели к роковому смятению в руководстве националистов. Франко в штабе в Бургосе и Ягуэ на фронте сохранили самообладание и способность к трезвым оценкам.

Ф. Франко многие считали коварным и злопамятным. Но он не попытался свести счеты со строптивым и самоуверенным Ягуэ, взвалив на него ответственность за отступления. Оставив Ягуэ в должности, он этим выразил ему доверие.

Франко немедля приказал прекратить операции у Валенсии и в Эстремадуре и направить мощные резервы к Эбро, сняв их с прочих направлений. Германо-итальянской «легионарной авиации» предписали обрушиться не на авангарды Модесто, атаковавшие Гандесу, а на переправы республиканцев и тылы, чтобы оставить Листера и Тагуэнью без снабжения и резервов. Первоначально каудильё даже собирался отвести войска Ягуэ на юг. Как ранее он был готов пожертвовать Сарагосой ради захвата севера, так теперь он готов смириться с временной потерей Гандесы и Альканьиса для выигрыша сражения в целом. Франко на основании прежнего хода войны был уверен, что республиканцы все равно продвинутся ненамного, а затем их, без снабжения и подкреплений, будет нетрудно быстро фланговыми ударами южнее Эбро отрезать и уничтожить.[1]

Предвидя трудности, Франко направил вскоре в Берлин просьбу о новой большой партии военных поставок. Он предусмотрительно заказал Германии сотню полевых орудий, 2000 пулеметов, 50 000 винтовок, новые танки с противоснарядной бронёй и «побольше снарядов к 88-миллиметровым зениткам».

В сроках и темпах наступления республиканцев Франко и франкистский штаб не ошиблись. Главное республиканское командование снова, как во время битв у Брунете и Теруэля, загипнотизировано успехом первого дня битвы и уверовало в его продолжение. Генерал В. Рохо отказал прорвавшему оборону франкистов Модесто в резервах, без них наступление уже на третий день операции стало выдыхаться.

Роковое последствие разгрома и бегства республиканцев в Арагоне — нехватка грузовых автомобилей — помешало вводу в сражение рекрутов оперативно, им пришлось идти пешком к месту боёв.[1]

Участники сражения и историки отметили, что наступление республиканских танков на первый-второй день операции могло вывести пехоту Модесто вглубь Арагона, к Альканьису (75 км от излучины Эбро) — к предместьям Сарагоссы. В восточном Арагоне франкисты не имели укреплений и запасов. Но переправить через Эбро бронемашины и орудия командование фронта разрешило только на четвертый день операции, когда уже поздно – отброшенные от Эбро франкисты успели восстановить сплошную оборону и получить первые подкрепления.

А танки и бронеавтомобили, скопившиеся у немногочисленных переправ, стали мишенью господствовавших в воздухе «легионарных самолётов». Не успев войти в контакт на фронте, они несли потери. Впервые в военной истории самолёты оказались опасным противником бронетанковых сил.

«Легионарные» самолёты наносили по переправам непрерывные удары. Но разрушить их оказалось трудно из-за небольшой ширины мостов и огня зениток республиканцев. Участники сражения подсчитали, что подготовленные немецкие лётчики затрачивали на разрушение каждой переправы не менее 500 бомб. Итальянские и испанские пилоты попадали в переправы ещё реже, а работавшие круглые сутки сапёры республиканцев восстанавливали разрушенные по многу раз.[1]

В это время республиканские самолёты В. Рохо и Х. Негрин приказали нацелить на помощь Х. Модесто с большим опозданием, только на восьмой день битвы – 2 августа. Одни фронтовики считали это грубым просчетом, другие — предательством военного министерства.

29-30 июля удачно начавшееся наступление армии Эбро было остановлено националистами окончательно. К Х. Ягуэ прибыли резервы из Кастилии и Андалузии (И наваррские бригады), и силы противников уравнялись. У перешедших к обороне Х. Солчаги и Г. Кейпо штаб каудильо забрал для фронта на Эбро все бронемашины и часть орудий.

Ещё через несколько дней у франкистов стало преимущество в людях и вооружении. На Эбро появились лучшие командиры франкистов – победители Севера А. Вега и Г. Валино и атаковавший Мадрид полковник А. Кастехон.[1]

6 августа Х. Ягуэ начал встречные атаки по республиканскому плацдарму, стараясь отсечь Х. Модесто от переправ. Атакам пехоты и танков также подвергся вырвавшийся южнее 5-й корпус. У националистов не получилось отсечь всю армию Эбро, но под их натиском части Листера отступили от Гандесы, которую они так и не взяли. Наконец В. Рохо разрешил ввод республиканских резервов. Но, как и в битве у Брунете, уже было поздно.

Пользуясь отвлечение лучших дивизий франкистов на Эбро, республиканцы генерала А. Эскобара по приказу Х. Негрина 12 августа контратаковали в Эстремадуре и за четыре дня отбили у франкистов почти половину территории, занятой частями Г. Кейпо в июле. Альмаденские ртутные рудники (в то время 50% добычи ртути в мире) остались у Республики.

Потом местные успехи севернее Валенсии генерала Менендеса, атаки у Лериды и Тремпа каталонцев. Но франкисты игнорировали эти разрозненные удары на отдаленных направлениях. Франко понимал, что уничтожение основной республиканской армии важнее быстрого захвата рудников и что операция на Эбро становится решающей битвой войны.

С середины августа армия Х. Модесто была в обороне. Франкисты наращивали силы и вели фронтальные и фланговые атаки. 6 сентября войска Хуана Ягуэ начали второе наступление, 1 октября – третье, 30 октября – четвертое.[1]

Особо мучительны бои на измор в несколько недель у высот Гаэты и Сьерра-Пандольса. Битва всё более напоминало крупные сражения Первой мировой войны — Верден, Сомму, Пашендель с низкими темпами продвижения, огромным расходом снарядов и громадными человеческими потерями в боях в траншеях.

Некоторые солдаты обеих сторон глохли или сходили с ума от грохота артиллерийского огня и бомбовых ударов. Франкисты сосредочили у реки не менее 750 орудий (в том числе 150-ти миллиметровых) и 150 бронемашин. У Эбро действовали около 500 германских и итальянских самолётов и около 100 самолётов республиканцев.

Многие тонны взрывчатых веществ изменили даже очертания гор у Эбро. Но франкисты топтались на месте или двигались очень медленно — по 300 метров в сутки в среднем. Большой перевес в огне дал им малые плоды. Республиканцы отвечали строгими приказами, расстрелами за отходы без разрешения, сильным пулемётным и гранатометным огнем, контратаками танков. Когда танков не стало, республиканцы стали сильными противниками в штыковых и гранатных схватках.

«Это самый страшный фронт из всех, которые я видел, – говорил ветеран войны Х. Модесто в разгар сражения в сентябре 1938 года. – На четырехкилометровом участке наступает сто танков и столько самолетов, сколько никогда ещё не приходилось видеть в воздухе».[1]

Позже выяснили, что в атаках на Гаэту и Сьерру-Пандольс генерал Х. Ягуэ применил на узком фронте 130 бронированных машин и 300 немецких и итальянских самолетов, больше, чем их было тогда во всей республиканской армии. Атакам предшествовала воздушная и наземная разведка и массированный артиллерийский огонь много дней. Но республиканские войска и в августе и в сентябре удержали высоты.

«Ликвидировать красных, укрепившихся на правом берегу Эбро, нелегко. Мы имеем дело не с ордами дружинников, а со сколоченной и хорошо обученной армией», — писала во время битвы итальянская фашистская газета «Джорнале д’Италия».

О борьбе в небе над долиной реки республиканский летчик Франсиско Тарасона писал в послевоенных воспоминаниях: «Там, наверху, мы успевали только стрелять не целясь… Самолётов противника было так много, что мы не видели неба. Его самолёты даже мешали друг другу. Некоторые из них дежурили над нашими аэродромами, чтобы добить нас при возвращении из полета – с пустыми баками и без патронов».

Республиканское командование и Х. Негрин требовали отстаивать сокращавшийся плацдарм южнее реки, рассчитывая на скорую общеевропейскую войну.

После этого имевшие большие резервы — более 200 000 человек, армии Центра и Юга, несмотря на приказы главного командования, уже по собственной инициативе не проводили ни одного заметного наступления. Два с половиной месяца, пока франкисты боролись с армией Эбро, на фронтах центральной Испании было затишье. К этому времени свернул действия и республиканский флот, лишь изредка высылавший к Менорке небольшие отряды эскадренных миноносцев и торпедных катеров. А как раз осенью 1938 года основные корабли флота снова были в строю – вышли из ремонта два крейсера, а франкисты после гибели «Балеареса» и выхода из строя «Серверы» в очередной раз действовали в море без напора.[1]

К октябрю хорошо оснащённые франкисты заняли половину плацдарма, утраченного ими ранее, за пять дней, и воздушными налётами уничтожили почти все республиканские переправы. Националисты наращивали наступление. Армия Х. Модесто могла им противопоставить мало что. Она расстреливала последние снаряды и физически была истощена. Из бывших 60 артиллерийских батарей уцелело только шесть. Наступил холод. В ноябре в долине реки Эбро выпал снег.

Правительство Х. Негрина долго не разрешало отступление из-за реки. Оно надеялось истощить франкистов и склонить их к переговорам. Оборона плацдарма южнее реки давала республиканцам если не иллюзию грядущей победы, то хотя бы иллюзию военного равновесия. Но надежды не подкреплены трезвыми расчетами. Силы республиканцев иссякали быстрее, чем силы франкистов.

11 ноября генерал Ягуэ двинул свои части в пятое наступление. 14 ноября главное командование республиканцев разрешила Х. Модесто эвакуировать то, что осталось от его соединений. Целых переправ более не было. 15-16 ноября остатки армии Эбро на лодках вернулись на северный берег реки.