Шпиль (роман)

В своём пятом романе Голдинг (как отмечал Стивен Медкалф) вновь проявил «интерес к замутнённым областям человеческого характера», продолжив «исследование человеческой воли, требующей всеобщей жертвенности». В центре повествования, разворачивающегося в Англии XIV века, — настоятель Джослин, который находится во власти навязчивой идеи о собственной «миссии», состоящей в необходимости воздвигнуть 400-футовую башню со шпилем над церковью. Коллеги и строители пытаются отговорить священника, указывая на огромные расходы, а также расчёты, согласно которым конструкция не выдержит дополнительного веса; прихожане, большей частью невежественные и безнравственные, открыто потешаются над «глупой прихотью Джоселина»[1].

Исследователи творчества Голдинга отмечали символичность этого произведения. «В основе романа „Шпиль“ — символ. Он приобретает все новые и новые значения. Его взаимосвязь со строителем помогает понять источник и цену человеческой мечты. Можно прибавить еще один символический смысл „Шпиля“: он заключается в том, что, хотя в самом романе как будто и нет основы, он тем не менее продолжает жить»[3].

Фрэнк Кермод (New York Review of Books) назвал «Шпиль» «книгой о предвидении и цене за него», которая «затрагивает идеи мотивации искусства и молитвы», а шпиль использует — как символ, с одной стороны, фаллический, с другой — как олицетворение соединения двух начал: человеческого и божественного. Впрочем, «…поскольку вся работа — это танец иносказаний, подобное объяснение может быть и ошибочным», — признавал критик.

Найджел Деннис (New York Times Book Review) отмечал, что «Шпиль» представляет дополнительный интерес, поскольку его можно толковать и как точное описание автором своего художественного метода. Суть последнего, по мнению рецензента, состоит в попытке «вознестись ввысь, оставаясь при этом прикованным к земле». «Мистер Голдинг в своих устремлениях поднимается подобно лозе, цепляясь за любую твердь. Это особенно проявляется в „Шпиле“, где каждый камень, каждый этаж лесов, каждый карниз и узел, используется автором чтобы подтянуться к небесам»[1], — пишет Н. Деннис.

В целом символическая сторона романа толковалась по-разному. Сам Голдинг подчеркивал «земной» смысл финала книги (Джослин-фанатик умирает, ощутив перед смертью красоту окружающего мира). Но отмечалась и двойственность авторского отношения к безумным и в чём-то преступным деяниям героя, которое «можно… понимать как творение человеческого гения и труда, несмотря на жертвы, которых оно стоило»; неслучайно сам Джослин собственную маниакальность воспринимал как безумство божественное, полагая, что Бог сам толкает человека на «безумные» дела во славу Всевышнего[3].

Роман «Шпиль» многие критики сочли кульминацией творчества Голдинга «как с точки зрения идейного содержания, так и художественного мастерства». Роман, в котором реальность и миф переплелись ещё сильнее, чем в «Повелителе мух», так или иначе вновь исследует суть человеческой природы и проблему зла. Попытка Джослина совладать с камнем — «это и метафора другого рода: Голдинг уподобляет Джослину себя, писателя, пытающегося совладать со своим литературным материалом».