Тюркери

Тюркери (фр. Turquerie, англ. Turkery, иногда «Turquoiserie»[3]) —«восточная» мода в Западной Европе с XVI по XVIII века в подражание аспектам османского искусства и культуры. Многие западноевропейские страны были очарованы экзотической и относительно неизвестной культурой османского правящего класса, который был центром Османской империи. Это модное явление стало более популярным благодаря торговым маршрутам и расширению дипломатических отношений между османами и европейскими странами, примером чего является франко-турецкий альянс в 1715 году. Послы и торговцы часто возвращались домой с рассказами об экзотических местах и сувенирами на память о своих приключениях[4].

Маркиза де Помпадур, изображённая как турецкая девушка в 1747 году Шарлем Ван Лоо
Изображение Сулеймана Великолепного Агостино Венециано. Обратите внимание на 4 уровня шлема, который он заказал из Венеции (нетипичный головной убор для османского султана, который он, вероятно, никогда обычно не носил, но клал рядом с собой, когда принимал посетителей, особенно послов),[1] символизирующий его имперскую власть и превосходящий трёхуровневую папскую тиару[2]
Мужчина в восточном костюме ("Благородный славянин"), масло на холсте, работы Рембрандта, 1632. Яркий пример европейского подражания османской одежде с целью изобразить достойную, элитную внешность

Это движение часто отражалось в искусстве того периода. Музыка, картины, архитектура и артефакты часто были вдохновлены османскими стилями и методами. Картины, в частности, изображали османов яркими красками и резкими контрастами, что свидетельствует об их интересной своеобразности и экзотической природе[5].

История направления
Портрет султана Мехмеда II работы Джентиле Беллини (ок. 1480 г., но в значительной степени перекрашен позже), посетившего Стамбул и нарисовавшего множество видов города

После эпохи Великих географических открытий, примерно между XV и XVIII веками, произошёл взрывной рост количества товаров и их доступности. Люди использовали недавно созданную картографию и использовали эти карты, чтобы исследовать мир на бумаге. Было накопление большего количества объектов и желание большего количества приобретений. В сочетании с этим выросла ценность экзотики, ценились вещи, которые прибывали из дальних мест. Европейцы и османы в равной степени осознавали себя по отношению к более широкому миру[6]. В то же время османы постепенно перестали рассматриваться как серьёзная военная угроза для Западной Европы, несмотря на их продолжающуюся оккупацию Балкан и кампании, подобные той, которая закончилась битвой за Вену в 1683 году.

Возникли новые модели потребления, особенно с учётом того, что торговые суда могли плавать вокруг Африки. Товары, которые когда-то были дорогими, становились более доступными. Система обмена была связана именно с доступностью товаров в больших масштабах[7]. Это было не только европейское явление. Европейцы были не единственными людьми, которые развили чувство того, как потребление разных вещей может определять их отношения внутри страны и за рубежом. В этом контексте существовал более широкий взгляд на потребление и своё место в мире. Человек будет потреблять, чтобы продемонстрировать своё финансовое и социальное положение[7].

Кофе
За дверью лейпцигского кофейного магазина скульптурное изображение мужчины в турецкой одежде, получающего чашку кофе от мальчика

Когда кофе впервые был импортирован в Европу, местные жители обратились к месту его происхождения, чтобы лучше понять новое явление. Османские учёные, которые веками изучали это растение и создавали актуальные новые тексты, стали основным источником ссылок для письменных работ Эдварда Покока и Антуана Галлана о кофе[8]. Академические круги, подобные этому, были ключевым компонентом культуры кофеен. История кофе в Европе как продукта была неразрывно связана с этой культурой. Это был «институт и набор обычаев… перенесённых из одного региона в другой», в данном случае из Османской империи в Западную Европу[9]. Появление кофе на европейской арене не было ни чем-то новым, ни обычным потребляемым товаром; это был прямой результат «османского посредничества»[10]. Посещающие элиты из европейских кругов высокого класса часто знакомились с напитком через османскую элиту и дипломатию, в комплекте с фарфором, вышитыми салфетками и особым этикетом[10]. Кроме того, посещающие Османские военные или дипломатические чиновники аналогичным образом потребляли кофе в европейских городах. Придерживаясь строгих инструкций, последовательности и мер, хороший кофе должен был быть приготовлен с точностью, доведённой до совершенства османами, — набор навыков, который европейцы ещё не научились применять к своей версии горького сырого напитка.

Европейская перспектива

Европейцы развили аппетит к экзотике, поскольку больший упор был сделан на построение империй и колонизацию других стран. В XV-XVI веках в Европе набирала силу мода на турецкие стили. Европейцы не считали османов соперниками, с которыми им приходилось бороться в военном, политическом или дипломатическом плане, а скорее как экзотических иностранцев, обладающих причудливой и странной модой, которую можно было использовать. Потребление этой экзотической моды показало бы элитарное место человека в обществе, а также проявило бы его непредубеждённость и интерес к миру[11]. Эти «навязчивые идеи» турецкой эстетики были отчасти вызваны присутствием европейцев при османском дворе и возвращением их продукции в Европу[12]. Этому процессу способствовали усиление торговых отношений между турецким народом и европейцами; продолжение этих торговых систем помогло быстро распространить новую моду в Европе[4].

Украшения и узоры
Рабочая комната кронпринца Австрии Рудольфа была оформлена в турецком стиле в 1881 году. Она частично сохранилась в Коллекции императорской мебели в Вене

Яркие турецкие стили декора использовались на многих типах предметов, включая часы. Многие из импортированных товаров были с записью часов и религиозных имён арабскими буквами. Человек, которому принадлежали эти часы, был человеком с повышенным социальным статусом[4].

Турецкое величие, изображаемое султанами, было привлекательно для европейцев. Агостино Венециано создал портрет Сулеймана Великолепного, султана Османской империи в 1520 году. Султан был известен как «великий турок» и постоянно нарушал европейский баланс. Изображение изображает султана в образе кроткого человека, но варвара. Он был наиболее известен исполнением желаний жены Роксоланы, которая хотела, чтобы их дети были убиты, дабы обеспечить престол одному из своих сыновей[2].

Ткани часто были яркими, богатыми и вышитыми, как изображено на картине Жозефа-Мари Вьен «Himan de la Grande Mosquee» в 1748 году. В контексте turquerie турецкий текстиль также был роскошью в элитных европейских домах. Часто у них была бархатная основа со стилизованными цветочными мотивами. Их часто ткали в Малой Азии для европейского рынка или, чаще, как венецианские, под турецким влиянием. Ткани в итальянском стиле часто создавались турками-османами для венецианцев из-за дешёвой рабочей силы и продолжающихся деловых отношений[13].

Портреты: европейские и американские
Леди Монтегю в турецкой одежде кисти Жана-Этьена Лиотара, ок. 1756, Дворец на воде в Варшаве

Социальное положение было очень важным в XVIII веке, поэтому такие вещи, как одежда, поза и реквизит, тщательно подбирались, чтобы сообщить о своём статусе. Эта потребность выразить статус, смешанная с новым интересом к турецкому стилю, позволила турецкой одежде и украшениям стать очень важным атрибутом. Это включало ношение свободных, струящихся платьев с поясом с декоративными полосками вышитой ткани и халатов с отделкой горностаем и тюрбанов с кисточками. Женщины даже отказались от корсетов и прикрепили к волосам нитки жемчуга, чтобы освободить больше материала[14].

Свободная одежда и неортодоксальные стили усилили «непристойное» восприятие османов[14]. Этот интерес был чем-то, что мотивировало создание многих портретов, поскольку турок часто изображали как экзотику, и стало редкостью увидеть портреты, где они были написаны без своей традиционной культурной одежды. Письменность также внесла свой вклад в визуальный аспект турецкого культурного обмена, и, возможно, самое влиятельное преобразование в тюркскую моду в Европе осуществила леди Мэри Уортли-Монтегю. Монтегю уехала в Турцию в 1717 году, когда её муж был отправлен туда послом. Её собранные письма с описанием турецкой моды были широко распространены в виде рукописей в её кругу общения, а затем были напечатаны для публики после смерти Мэри в 1762 году[15]. Её письма и описания помогли сформировать понимание того, как европейцы интерпретировали турецкую моду и способы одеваться. Это явление в конечном итоге распространилось через Атлантику и в колониальную Америку, где также были опубликованы письма Монтегю[16].

Опера
Слева: Османский придворный ковёр (конец XVI века) Египет или Турция. Справа: Французская адаптация: Мануфактура Савоннери, при Людовике XIV, после Шарля Лебрена, сделано для Большой галереи в Лувре
Две турецкие женщины XVIII века, пастель Жана-Этьена Лиотара, посетившего Турцию с британским послом в 1738 году. В отличие от мешковатых брюк, огромные паттены, надеваемые женщинами, не поразили бы европейцев столь же сильно, поскольку западные женщины носили аналогичные галоши

В Европе XVIII века было модно курить турецкий табак в турецкой трубке, носить турецкий халат и при этом быть в сложном турецком костюме[17]. Европейская опера находилась под сильным влиянием идеи тюркери. О Мехмеде Завоевателе (1432–1481), одном из самых выдающихся султанов Османской империи, написано немало опер. Его завоевание Константинополя в 1453 году легло в основу немецкой оперы «Махумет II», составленной Райнхардом Кайзером в 1693 году[6]. В 1820 году Джоаккино Россини написал Maometto II, действие которой происходит во время осады Негропонте (1470) войсками Османской империи во главе с султаном Мехмедом II.

Более того, было много опер, основанных на продолжающихся конфликтах между Тимуром и Баязидом I, в том числе «Тамерлано» Георга Генделя. Эти истории о настойчивости и страсти понравились многим европейцам и поэтому приобрели популярность. Одним из важнейших оперных жанров Франции была Музыкальная трагедия, изображённая в Скандерберге, с музыкой Франсуа Ребеля и Франсуа Франкёра и либретто Антуана Удара де ла Мотта в 1735 году[18]. Эта опера визуально была одной из самых сложных турецких опер с подробными живописными проектами мечетей и серальских дворов. Также были показаны многие экзотические персонажи.

Оперы с использованием тем тюркери были на обычных европейских языках, но пытались имитировать турецкую культуру и обычаи. Они предлагали мир фантазий, великолепия и приключений, недоступный для обычного человека[18]. Зрители будут очарованы изображёнными турецкими и османскими учреждениями. Истории и подтекст, а также экстравагантные костюмы и продуманная постановка понравились людям. Европейцы жаждали реальности в изображении турок. Во время представлений женщины часто были в последней моде, где местный колорит предполагался иностранной одеждой или многочисленными украшениями. Мужчины, как правило, носили более аутентичную турецкую одежду, чем женщины, включая тюрбан, пояс, длинный кафтан и переплёт из богатого материала, поскольку аутентичная турецкая женская одежда часто была строгой и простой[19].

Музыка
Так французский художник начала XVIII века представлял себе будни обитательниц гарема

Музыка в операх, в которой использовалось понятие тюркери, не подверглась серьёзному влиянию турецкой музыки. Композиторы XVIII века не интересовались музыкальной этнографией, чтобы перенять звуковой стиль той или иной страны или региона[20]. Европейская публика ещё не была готова принять непривлекательный и то, что они считали примитивным музыкальным стилем турецкого народа. Традиционная турецкая музыка включала колеблющуюся высоту звука, микротон, арабески, различные системы звукоряда и незападные ритмические узоры. Европейцы считали этот тип музыки, как однажды сказал Вольфганг Амадей Моцарт, «оскорбительной для ушей»[20]. Короткие всплески музыки в операх были обычным явлением, но только для того, чтобы добавить комедийного эффекта[21].

В музыке ориентализм может применяться к стилям, относящимся к разным периодам, таким как alla Turca, используемым несколькими композиторами, включая Моцарта и Бетховена[22].

См. также

Примечания
  1. Levey, 1975, p. 65
  2. Metropolitan Museum of Art, 1968, p. 229.
  3. Dena Goodman, Kahryn Norberg, Furnishing the eighteenth century : What furniture can tell us about the European and American past, Taylor & Francis, 2007, P. (online).
  4. Metropolitan Museum of Art, 1968, p. 236.
  5. Stein, 1996, p. 430.
  6. Meyer, 1974, p. 475.
  7. Breskin, 2001, p. 97.
  8. Bevilacqua&Pfeifer, 2013, p. 97.
  9. Bevilacqua&Pfeifer, 2013, p. 101.
  10. Bevilacqua&Pfeifer, 2013, p. 94.
  11. Breskin, 2001, p. 98.
  12. Avcıoğlu, Nebahat. Turquerie and the Politics of Representation, 1728-1876. — London and New York : Routledge, 2011. — P. 4. — ISBN 9780754664222.
  13. Metropolitan Museum of Art, 1968, p. 227.
  14. Breskin, 2001, p. 99.
  15. Breskin, 2001, p. 101.
  16. Breskin, 2001, p. 103.
  17. Meyer, 1974, p. 474.
  18. Meyer, 1974, p. 476.
  19. Meyer, 1974, p. 478.
  20. Meyer, 1974, p. 483.
  21. Meyer, 1974, p. 484.
  22. Beard and Gloag 2005, 129

Источники
  • I. Breskin. "On the periphery of a greater world": John Singleton Copley's Turquerie portraits // Winterthur Portfolio. — 2001. — Т. 36, № 2/3. — С. 97–123. — doi:10.1086/496848. — .
  • Levey, Michael. The World of Ottoman Art. — Thames & Hudson, 1975. — ISBN 0-500-27065-1.
  • Metropolitan Museum of Art. Turquerie // The Metropolitan Museum of Art Bulletin. — 1968. — Т. 26, № 5. — С. 225–239. — doi:10.2307/3258981. — .
  • E. R. Meyer. Turquerie and eighteenth-century music // Eighteenth-Century Studies. — 1974. — Т. 7, № 4. — С. 474–488. — doi:10.2307/3031600. — .
  • P. Stein. Amédée Van Loo's costume turc: the French sultana // The Art Bulletin. — 1996. — Т. 78, № 3. — С. 417–438. — doi:10.2307/3046193. — .
  • A. Bevilacqua, H. Pfeifer. Turquerie: Culture in Motion, 1650–1750 // Past & Present, No. 221. — 2013. — № 221. — .

Литература
  • Grabar, Oleg (1989). “An Exhibition of High Ottoman Art”. Muqarnas. 6: 1—11. DOI:10.2307/1602275. JSTOR 1602275.
  • Meyer, Eve R. "Turquerie and Eighteenth-Century Music." Eighteenth-Century Studies, Vol. 7, No. 4. (Summer, 1974), pp. 474–488.
  • Katie Campbell, 'Turquerie, an Orientalist fantasy' in Cassone: The International Online Magazine of Art and Art Books, October 2014 http://www.cassone-art.com/magazine/article/2014/10/turquerie-an-orientalist-fantasy/?psrc=architecture-and-design

Ссылки
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.