Система моды

В Системе моды Барт развивает идеи, обозначенные им еще в Мифологиях — сборнике статей, опубликованном в виде отдельной книги в 1957 году. Барт рассматривает моду как знаковую структуру, одна из задач которой — формирование системы современного мифа. В отличие от эссеистической манеры Мифологий, структура Системы моды воспроизводит принцип академического исследования и организована более формально. Мода формирует условный язык и код, который становится элементом системы. Барт представляет моду набором знаков, складывающихся как соединение означающего и означаемого. Мода функционирует как знаково-ценностная система. Одежда обретает коннотациионное значение, она входит в пространство масс-медиа и переводит зрительные образы на язык словесных символов и социальных установок.

В своем исследовании Барт рассматривает моду как форму языка[5]. В этой позиции он опирается на работы швейцарского лингвиста Фердинанда де Соссюра, используя его модель знака и знаковой системы применительно к моде[6]. За год до публикации Системы моды вышла книга Мишеля Фуко Слова и вещи — формообразующая работа Фуко, в которой также была предпринята попытка объединения системы вещей и языка[7]. В последующие несколько лет будут изданы еще две важные работы по языковой конструкции моды и теории общества потребления: Система вещей (1968) и Общество потребления (1970) Жана Бодрийяра. Система моды Барта, таким образом, стала одним из трудов, посвященных феномену потребления и стала одной из определяющих работ по теории моды[6]. Являясь одним из исследований важной аналитической волны, работа Барта, тем не менее, была начата десятью годами ранее. Во второй половине 1950-х Барт обращался к Леви-Строссу, стремясь стать его учеником и желая написать под руководством Леви-Стросса работу о моде[3]. Леви-Стросс отказался, сочтя стиль Барта излишне литературным, а тему — излишне надуманной. В итоге, Система моды была написана под руководством лингвиста Андре Мартине.

Работа делится на несколько разделов и рассматривает следующие направления[8]: 1. Структура означающего. 2. Структура означаемого. 3. Структура знака. 4. Риторическая система. Барт рассматривает моду в системе означающего и означаемого, сравнивая одежду и конструкцию знака. Он опрелеляет три формы существования одежды — настоящая одежда, представляемая одежда и используемая одежда. Все три вида костюма он рассматривает как разные категории, которые различает принцип образования смысла и форма представления. В этой конструкции «настоящая» одежда существует в системе производства, «используемая» — в системе повседневного бытового потребления, а «представляемая» — в сфере журналов и магазинов. «Представляемая» одежда является частью мифологической системы, которую формируют средства массовой информации, модная фотография[9] и механизмы продаж. «Настоящая» одежда не существует вне системы моды и подчинена ее принципам. Барт говорит о том, что сначала формируется миф, возникающий вокруг одежды «представляемой» и лишь затем возникает одежда реальная. Мода, таким образом, становится системой потребления мифа, костюм является итогом языка моды.

Это понятие входит в знаковую систему моды и аккумулирует в себе главные семиотические характеристики: означаемое, означающее и референт, которые отражают и поддерживают логику и риторику знака. Мода делится на виды и классы, являясь коннотативной реализацией мифа. Барт исходит из предположения, что вестиментарный код состоит из трех основных систем: одежды-образа (фото или рисунок), одежды-описания (текст) и реальной одежды. Первая и третья системы денотативны (передача визуального образа), вторая — коннотативна, так как пребывает «между вещами и словами»[10], она находит связь между модой, одеждой и социумом. Описание моды приобретает статус метаязыка, цель которого — объяснить и одновременно завуалировать суть этого мира мифов и символов.

Вестиментарная матрица как понятие проходит лейтмотивом сквозь всю систему моды, раскрывая семиотическую парадигму коннотаций и денотаций этого «временного господства стиля». В коннотативной системе одежды означающее соединяет в себе объект (вещь), суппорт (часть вещи) и вариант (детали вещи, что обусловливает смену моды). Вестиментарная матрица обнаруживает динамику моды и степень её воздействия на общество. Все три элемента матрицы связаны процессом «излучения смысла»: мода стремится «просвечивать смыслом инертные материалы»[11] . Семиотическое и философское понимание моды осуществляется при помощи вестиментарной матрицы, которая соединяет коннотации одежды (нарядность, элегантность, открытость-закрытость) и проецирует «описание» одежды на её «образ», выстраивая тем самым знаковую систему, или синтагму.

Система моды Барта стала не только важной работой структуралистского периода — она заложила основу исследования моды как аналитического феномена, определив термин «Система моды» как таковой. Это понятие продолжает использоваться в качестве философско-семиотической и культурно-семиотической исследовательской основы (например, в изучении воздействия рекламы на жизнь и деятельности социума[12]); в области постиндустриализма и информационального общества[13], в самой семиотике (к примеру, новый поворот в изучении рекламы как кодированной информации и коннотации мифа[14]. В общефилософских и лингво-филологических сферах система моды становится и актуальным термином современного научного мира, и возможностью осуществления особого поворота к проблеме обобщения тенденций настоящего времени. «Систему моды» принято рассматривать как явление, связанное с лингвистическим поворотом — стремлением видеть язык и текст основой мышления и главной формой человеческого сознания[15].

Работа Р. Барта оценивалась большинством исследователей (Жан Бодрийяр, Мишель Фуко, Поль Вирильо, Юлия Кристева, Екатерина Васильева) с положительных позиций — как пример необычной трактовки феномена моды. Тот факт, что мода рассматривалась как система и структура подразумевал новый подход к исследованию феномена моды. Применение методов семиотики при анализе моды и рекламы было воспринято научным сообществом как новаторский подход.

Несколько негативно книга философа была воспринята исследователями социологической школы — как несостоявшаяся попытка сложного теоретико-лингвистического анализа простой бытовой сферы. Так, Дж. Куллер замечает, что «по-видимому, Барт был введен в заблуждение лингвистикой в своем представлении о том, что дистрибутивный анализ может произвести ряд классов, которые не нуждаются в оправдании какой-либо объяснительной функцией. … Он пренебрег тем, что следовало объяснить, и в итоге не объяснил ничего»[16]. Критические оценки высказывались и другими исследователями, которые обращали внимание на тот факт, что сравнение моды и языка, предпринятое Бартом, в некоторых случаях излишне формально.[17]