Последний человек

Это один из самых ранних мотивов научной фантастики[1][2]. Он появился в эпоху романтизма в русле рассмотрения таких тем как время, смертность, личный и общественный апокалипсис. Из романтических произведений можно упомянуть стихотворения «Тьма» Джорджа Байрона (1816), «Последний человек» Томаса Кэмпбелла (1823), «Последний человек» Томаса Гуда (1826)[1].

Мотив последнего человека есть уже в первом апокалиптическом романе Нового времени — книге «Последний человек» Жана-Батиста де Гренвиля (1805)[1][2][3]. Ближе к современной фантастике роман «Последний человек» Мэри Шелли (1826), в котором в эпидемии чумы выживает лишь один человек[1][2]. Темы касается Герберт Уэллс в конце романа «Машина времени» (1895), классической является его сцена, когда путешественник во времени оказывается один на обезлюдевшей Земле, освещаемой красным солнцем[1]. В романе «Пурпурное облако» М. Ф. Шила (1901) убийственное облако, окутавшее Землю, оставляет в живых лишь одного мужчину, который 17 лет одиночества занимается тем, что сжигает города, объявляет себя императором и бессмысленно строит храм и дворец[1][2][3]. В XX веке романтический нарциссизм сменяется паранойей, опасением глобальной катастрофы. Во многих более поздних произведениях человек остаётся один в результате ядерной войны, например, в романе «Седьмой уровень, или Дневник последнего жителя Земли» Мордехая Рошвальда (1959)[1]. Близким к романтическим истокам является роман «Я — легенда» Ричарда Мэтисона (1954), рассказывающий о человеке, выжившем в эпидемии вампиризма[1][2]. В телесериале «Красный карлик» (1988—2012) человек просыпается из анабиоза длиной 3 млн лет, оказавшись таким образом последним живым человеком (но, впрочем, не последним разумным существом)[2].

Можно выделить два основных типа сюжетов о последнем человеке. В первом описывается непосредственно сам апокалипсис. В ходе повествования люди постепенно вымирают до последнего. Во втором история начинается уже после катастрофы, в которой выжил лишь один человек. Он живёт далее, используя блага исчезнувшей цивилизации, Такие произведения близки робинзонадам[1]. Основные темы сочинений о последнем человеке — одиночество и тоска[1][3]. Оставление выжившего даёт автору наблюдателя, чьими глазами можно описать погибший мир[3].

Распространённой темой является эксплуатация гигантских для одного человека ресурсов, оставленных человечеством, когда можно брать всё, что захочешь, поднятая, например, в романе «Пустой мир» Джона Кристофера (1977)[1]. В эпизоде «Time Enough at Last» (1959) телесериала «Сумеречная зона», оставшись один на Земле, герой радостно собирается прочитать книги, на которые у него никогда не хватало времени. Оптимистично смотрит на ситуацию и персонаж рассказа «Хранитель» Уильяма Тенна (1953)[2].

В рассказе «Mana» Эрика Фрэнка Рассела (1937) бессмертный последний человек занимается прогрессорством муравьёв. В рассказе «Адам без Евы» Альфреда Бестера (1941) незадачливый учёный уничтожает не только всех людей, но и вообще всё живое, кроме себя; чтобы хоть как-то искупить свою вину, он бросается в море, чтобы стать пищей для бактерий на его теле, которые должны возобновить жизнь. Схожие сюжеты присутствуют в рассказах «The Windows of Heaven» Джона Браннера (1956), «Second Ending» Джеймса Уайта (1961), «Отцы-основатели» Айзека Азимова (1965)[2].

Распространённым сюжетным ходом в произведениях о последних людях является стук в дверь, который может предвещать как появление другого выжившего человека, так и некого чудовища, эта идея взята за основу в рассказе «Стук в дверь» Фредерика Брауна (1948). В некоторых произведениях длительное одиночество действительно заканчивается, как в романе «Пурпурное облако» М. Ф. Шила (1901)[1][2] или фильме «Я — легенда» (2007).

Иногда мотив последнего человека встречается и в фэнтези, в котором, однако, зачастую некая божественная сила удерживает человечество от окончательного вымирания, способствуя выживанию нескольких человек[1][3], например в романе «Последний человек» Альфреда Нойеса (1940). В повести «Последний Адам» Рональда Дункана (1952) такое провидение показано презрительно. В пьесе «Spikenard» Ч. Э. Лоуренса (1930) конец света переживают проклятые странники из христианской мифологии[3].

Последним выжившим почти неизменно оказывается мужчина[1][2], исключением является, например, «Woman Alive, But Now Dead» Сьюзен Эрц (1935)[2].

Есть множество произведений, в которых в живых остаётся разнополая пара, эти мужчина и женщина становятся (или нет) прародителями нового человечества, своеобразными Адамом и Евой. В романе «Пурпурное облако» М. Ф. Шила (1901) герой после долгих лет одиночества всё же встречает девушку и, несмотря на его первоначальное желание покончить с человеческим видом, в конце концов женится на ней[1][2][3]. Однако во многих историях взаимоотношения последней пары оказываются весьма непростыми. В рассказе «Стук в дверь» Фредерика Брауна (1948) человечество уничтожили инопланетяне, оставив лишь пару в качестве живых экспонатов, но мужчина оказывается не симпатичен женщине[1][2]. В рассказе «Молчащие города» (1949) из «Марсианских хроник» Рэя Брэдбери пара встречается, но мужчина убегает, увидев, что последняя женщина уродлива. В романе «Z значит Захария» Роберта О’Брайена (1974) мужчина ведёт себя настолько неадекватно и агрессивно со своей партнёршей по выживанию, что ей приходится убежать из чудом оставшейся незаражённой области[1]. В романе «Не по правилам» Альфреда Бестера (1963) выжившая пара оказывается психически неуравновешенной, что превращает их отношения в чёрную комедию[1][2], последнее происходит и в рассказе «Бесславный конец, или Дверями не хлопать» Деймона Найта (1949). В повести «Mother to the World» Ричарда Уилсона (1967) выжили мужчина и умственно отсталая женщина с детской психикой. В рассказе «No Land of Nod» Шервуда Спрингера (1952) единственными выжившими оказываются отец и дочь, что сталкивает их с необходимостью инцеста[2].

В подобных сюжетах иногда может реализовываться юношеская фантазия остаться последними людьми на Земле вместе с привлекательной девушкой, а при доведении до абсурда — единственным мужчиной в мире, полном одиноких женщин[1][2]. В рассказах «The Last Man» Уоллеса Уэста (1929)[1], «5 271 009» Альфреда Бестера (1954), комиксе «Y. Последний мужчина» Брайана Вона и Пии Гуерры (2002—2008) развенчиваются такие фантазии[1][2]. Есть также ряд произведений, где выживают двое мужчин и одна женщина, за которую они вынуждены конкурировать, так происходит, например, в романе «Последний человек» Альфреда Нойеса (1940), фильмах «Мир, плоть и дьявол» (1959) и «Z — значит Захария» (2015).

• Dubonski R. The Last Man Theme in Modern Fantasy and SF // Foundation. — № 16. — May 1979. — P. 26-31.
• Langford D. Last Man // The Encyclopedia of Science Fiction. Third Edition (Online) / Edited by John Clute, David Langford, Peter Nicholls and Graham Sleight. — London: Gollancz, from 2011, updated 9 April 2015.
• Plank R. The Lone Survivor // The End of the World / Edited by E. Rabkin, M. H. Greenberg, J. Olander. — Carbondale: Southern Illinois Universe Press, 1983. — P. 20-52.
• Sawyer A. Last Man // The Greenwood Encyclopedia of Science Fiction and Fantasy: Themes, Works, and Wonders / Edited by Gary Westfahl. Advisory Board Richard Bleiler, John Clute, Fiona Kelleghan, David Langford, Andy Sawyer, and Darrell Schweitzer. — Westport, Connecticut: Greenwood Press, 2005. — P. 464—466. — 1395 p. ISBN 0-313-32950-8, ISBN 978-0-313-32950-0
• Stableford B. Last Man // The Encyclopedia of Fantasy / Edited by John Clute and John Grant. — London: Orbit, 1997. ISBN 978-1-85723-368-1