Осада Эривани (1808)

Несмотря на то, что внешне Каджары всё ещё стремились к миру с Россией, с наступлением весны вновь началась война. Гудович получил информацию о том, что Иран направил гонцов к лезгинам и бакинским мусульманам для поднятия восстания против русских. Не доверяя переговорам и опасаясь ещё одного ирано-турецкого вторжения, Гудович перевёл с Кавказской линии Борисоглебский уланский полк[2] и расположил свою армию в трёх главных пунктах: в Соганлыхе, в восьми милях от Тифлиса, в Карабахе у Барды, и в деревне Хамамлы, на пути между Карсом и Эриваном, в Памбаке. Сосредоточение русских войск в последнем пункте встревожило нового османского сераскера Осман Пашу. Несмотря на то, что Россия ещё не заключила официального мир с Османской империей, стороны согласились прекратить боевые действия. По этой причине он написал Гудовичу письмо, в котором спрашивал о причинах подобного поведения[3].

Аббас Мирза, опасавшийся нападения русских на Эриван, послал своих людей для обороны крепости и сбора провизии. Они наполнили водой ров вокруг крепости и запретили экспорт соли в Россию. Новый сардар Эривана Хусейнгулу Хан Каджар собрал своих людей и разбил лагерь возле Апарана, дожидаясь подхода наследного принца с 12 000 человек. Тем временем Аббас Мирза отправил посланника в Тифлис, предположительно для обсуждения судьбы ряда сёл в Карабахе, но в реальности для того, чтобы разузнать, не изменил ли Гудович свои условия для заключения мира. Гудович задержал посланника, но 6 апреля 1808 года отправил свой ответ с подполковником бароном де Вреде с письмами Аббас Мирзе, Мирзе Бозоргу и Мирзе Шафи, спрашивая в последний раз, согласны ли они подчиниться требованиям России. Он также отправил записку генералу Гардану, прося того поставить в известность шаха, что заключённый между Россией и Францией союз препятствовал последней выполнять свои обязательства по Финкештейнскому договору. Гудович, получивший от императора инструкции добиваться прекращения боевых действий до начала любых переговоров о мире, предлагал заведомо невыполнимые условия[3]. Его поведение соответствовало агрессивному поведению русских официальных лиц в отношении Ирана, несмотря даже на то, что прекращение огня было бы выгодно России. Представляется, что игнорировал тот факт, что принятие этих условий Ираном означало бы не только полное поражение, но и отделение от Ирана богатых провинций, населённых в основном мусульманами-шиитами[4].

Ответ Аббаса Мирзы чётко обозначал государственную позицию:

«Мы получили письмо, привезённое подовником бароном де Вреде. Вы утверждаете, что реки Кура, Араз и Арпа формируют собой прямую линию, созданную самим Всевышним в качестве границы между двумя государствами. Вашему Превосходительству хорошо известно, что на протяжении многих лет граница между Ираном и Россией проходила по прямой линии, сформированной Моздоком и окружающими его реками… Вы также утверждаете, что Иран получает незначительный доход с занятых вами провинций и что Иран не должен рисковать дружбой с Россией ради таких проблемных областей. Мой ответ таков: если эти земли являются такими проблемными, то не лучше ли оставить их в руках у бывших владельцев, а не оккупантов? Вы также утверждаете, что наш двор отказывается отправить посла к вашему двору. Мы бы никогда не отказались бы от отправки посла, если бы ваш двор демонстрировал благосклонность в отношении нас… Вы также утверждаете, что Россия сосредоточила свои войска, поскольку в прошлом Грузия страдала от набегов со стороны иранцев и дагестанцев, которые парализовали торговлю в регионе. Я прошу Ваше Превосходительство обратиться к своей совести и ответить — стоят ли беззакония некоторых иранских подданных разрыва нашей дружбы и нарушения наших границ? Вы также утверждаете, что поскольку Франция заключила с Россией союз, то она не сможет сдержать данное Ирану обещание. Но сей факт вовсе не говорит о том, что наше правительство не будет защищать свои владения… Мы дали указание нашему послу в Париже Аскер Хан Афшару обратиться к французскому императору и к вашему послу в Париже графу Толстому о заключении договора между Ираном, Францией и Россией. Посол Франции в Тегеране генерал Гардан Хан обратился к вашему послу, подовнику барону де Вреде, и французскому послу в Санкт-Петербурге Коленкуру о прекращении боевых действий сроком на один год…»[4].

21 мая, узнав о том, что Аббас Мирза вместе с Хасан Ханом, братом Хусейнгулу Хана Эриванского, собрал в Эриване 5000 пехоты и 5000 кавалерии, Гудович начал собирать в Соганлыхе авангард своей армии, состоявший из двух батальонов пехоты и одного казачьего а. Он испытывал недостаток в боеприпасах и начал запрашивать отправку дополнительного контингента. С Линии ему отправили 2000 человек милиции, из которых 1000 человек были направлены оборонять Баку и Каспийское побережье. В целях защиты Гюмри от направления Ахалцихе, Карса и Эривана генерал-майору Несветаеву и его батальонам из 9-го егерского и казачьего полков было приказано укрепить свои оборонительные сооружения. Генерал-майор Небольсин с войсками из Троицкого, 17-го егерского и казачьего полков должен был оборонять Шушу и Гянджу[5].

14 июля 1808 года Гардан отправил послание Гудовичу о том, что Каджары желают отправить посла в Санкт-Петербург с тем, чтобы организовать мирную конференцию в Париже. По иронии судьбы в тот же день Гудович в своем письме Аббасу Мирзе вновь повторил позицию России. Гудович, хорошо знавший о том, что император не согласится на встречу в Париже, начал подготовку к своему вторжению в Эриван. С целью воспрепятствования иранским разведчикам обнаружения позиций своих войск Гудович запретил иранским караванам проезд через регион. Он издал указ о том, границу дозволяется пересекать только официальным придворным лицам от Аббаса Мирзы или Мирзы Бозорга. С целью ослабления иранской кавалерии, зависевшей от фуража, Гудович решил начать свою кампанию в середине осени. Он послал свой ответ на возражение Аббаса Мирзы о том, что естественной границей между двумя государствами является Моздок. 18 сентября Гудович начал движение со своей армией из Соганлыха по направлению к Эривану[5].

Фирман Фатали Шаха Каджара генералу Гардану, в котором, написаны предполагаемые военные операции против русских, и указание на то, что шах ожидает скорого доклада Гардана о прекращении боевых действий и захвате фельдмаршала Гудовича в декабре 1808 года

Согласно русским источникам, Гудович пересёк реку Лори и прибыл в Памбак 21 сентября. Портнягину было приказано подготовить провизию в Караклисе. С целью не дать возможности шаху двинуть на Эриван свою армию и взять русских в окружение, как он уже делал во время осады со стороны Цицианова, Гудович приказал Небольсину наступать на Нахичевань и взять его до осады им (Гудовичем) Эривана. 7 октября 1808 года Гудович достиг границы, имея под командованием 240 офицеров и 7506 солдат[5]. 8 октября он вторгся в Эриванское ханство и достиг села Апаран, где он столкнулся с каджарским отрядом в 500 человек, которые отступили и сообщили Хусейнгулу Хану о вторжении русских. Хусейнгулу вместе с 4000 кавалерии занял позицию на высотах у села Аштарак, но 10 октября отступил в направлении Эчмиадзина. Гудович следовал за ним до монастыря, где армянское духовенство приветствовало русских. Хусейнгулу продолжил свое отступление по направлению к Эривану, сжигая на своем пути все посевы хлеба и фуража и уводя крестьян в горы. С окружавших город садов были собраны все фрукты. Однако согласно письму Аббаса Мирзы знати Кахетии, Хусейнгулу Хан на своем пути убил 6000 русских и захватил несколько пушек. Он также утверждал, что принц Александр в сопровождении двух грузинских вельмож прибыл в Тебриз, и что он, получив войска, направляется в Тифлис. Тем временем, несмотря на Тильзитский мир, французские офицеры подготавливали Эриванскую крепость к защите путем возведения оборонительных сооружений на парапете и установки мин. На крепостном вале были помещены большие камни и брёвна для того, чтобы сбрасывать их на русских, если те попытаются взобраться на стену. Большая часть населения, в особенности армяне, была выслана за реку Аракс. В городе остались только самые надёжные люди. Аббас Мирза расположился со своей армией в Хое. Принц приготовил большое количество палаток для ожидавшегося прибытия из Эрзурума османского сераскера Осман Паши для совместной атаки русских[6].

Гудович задержался на два дня в Учкилисе, где он оставил повозки и больных, под охраной из 180 человек, и две полевые пушки. 15 октября русские были в двух милях от Эривана. 16 октября Гудович отправил к жителям Эривана воззвания, в которых гарантировалось, что в случае мирной сдачи города все жители и их имущество останутся нетронутыми и каджарскому гарнизону будет предоставлен свободный проход для отступления. Он требовал ответа к утру следующего дня[6].

Ответа так и не последовало. Хусейнгулу Хан оставил в крепости отряд в 3000 человек под командованием своего брата Хасан Хана (по прозвищу Сары Аслан) и взял с собой оставшуюся часть войска в село Веди у реки Гарни, находившееся на господствовавших над крепостью высотах. Гудович послал для преследования Хусейнгулу Хана генерал-майора Портнягина с тремя батальонами из Тифлисского и 15-го егерского и четырьмя эскадронами Нарвского драгунского полка[6]. Узнав, что хан отступил по направлению к границе Нахичевана, Портнягин вернулся в лагерь у Эривана. Тем временем Гудович издал ещё одно воззвание, требуя от крестьян вернуться в свои сёла, не опасаясь преследования[7].

19 октября, не получив от крепости ответа, Гудович приказал полковнику Симановичу взять по одному батальону из Тифлисского, Кавказского, 9-го и 15-го егерского ов, перейти Грузинскую дорогу и занять предместья. Батальону из Херсонского гренадерского полка под командованием майора Бухвостова было приказано занять сады. На следующий день каджарская армия, не заметившая выдвижения Симановича и полагавшая, что отряд Бухвостова является главным наступающим отрядом русских, расположилась на ближайшем к садам холме и направила весь огонь на находившихся там русских. Бухвостов не наступал, поскольку ожидал прибытия войск из 15-го егерского полка, линейных казаков, Тифлисского и Кавказского полков. Иранцы были вытеснены с холма обратно в крепость. Сады были заняты, и Саратовский мушкетерский полк под командованием майора Борщова перешёл на левый берег реки Занги и занял находившийся вблизи крепости холм Муханат. Здесь они установили две батареи мортир, одну на расстоянии примерно 400, а вторую — на расстоянии примерно 500 футов от крепостной стены[7].

На следующий день полковник Симанович без особых потерь занял караван-сарай, мечеть и другие посты за пределами цитадели. Он расширил свои укрепления до реки Занги, разместил там батарею полевых пушек и начал возводить над рекой мост. Таким образом, Эриванская крепость оказалась окружена со всех сторон. Две батареи — одна у мечети и одна на холме — были готовы начать бомбардировку стен. С целью остановить любые подкрепления со стороны иранцев и атаки с юго-западного направления, то есть с направления Шарур-Нахичевань, Гудович держал драгунов и казаков, а также грузинских и азербайджанских (в источнике — «татарских») добровольцев, вблизи своей штаб-квартиры. Его решение оказалось верным, поскольку Хусейнгулу Хан, находившийся у границы Нахичевана, между реками Гарни и Веди, выдвинулся в направлении Эривана. Гудович приказал 200 человекам из 15-го егерского, четырём эскадронам из Нарвского драгунского и 200 линейным казакам под командованием подполковника Подлуцкого вытеснить хана за реку Аракс. Вдобавок к ним присоединились 700 азербайджанских всадников под командованием генерал-майора князя Орбелиани. Хусейнгулу Хан бежал через реку Аракс, оставив большую часть своего багажа[7].

29 октября, посчитав, что бегство хана ослабит решимость защитников крепости, Гудович потребовал от Хасан Хана положиться на великодушие русского императора и сдать город[7]. Несмотря на то, что Гудович сообщал Хасан Хану, что Нахичеван взят и что если тот сдастся, то будет назначен новым ханом Эривана, ответ со стороны последнего свидетельствовал о его лояльности:

«Вы пишете, что поскольку вы разбили нашу армию, то я должен сдать Эриванскую крепость. С того момента, как я вошёл в Эриванскую крепость, я распрощался с надеждами на какую-либо помощь извне. Хвала Всевышнему, я не нуждаюсь в подобной помощи. Вы также указываете на то, что ваши пушки сбили некоторые из наших пушек на крепостном вале. Должно быть, поступившие к Вам известия из Нахичевана такие же ложные… Те, кто крепко сидят в крепости, как было доказано защитниками Ахыркалака, всегда смогут продержаться. Вы пишете, что планируете штурмовать крепость. Защитники готовы принести в жертву свои жизни. Мирза Бозорг и Мирза Шафи направили нам приказы шаха оборонять крепость, и мы это сделаем»[8].

На второе требование Хасан Хан дал следующий ответ:

«В ответ на ваше требование, чтобы я добровольно сдал крепость и что взамен Вы дадите мне Эриванское ханство, я должен поставить Вас в известность, что только шах может пожаловать мне ханство. Если Вы считаете, что подобный акт подчинения достоин похвалы, то в таком случае я предлагаю Вам то же самое. Если Вы подчинитесь шаху и согласитесь служить повелителю Ирана, то получите Эриванское ханство, вилаят Тебриз и многое другое»[8].

Воспользовавшись затруднительным положением Гудовича, 3500 конников под командованием Фараджуллы Хана двинулись на Эриван. Гудович приказал Портнягину с одним батальоном Кавказского гренадерского, 100 человек из 9-го и 15-го егерских полков и 50 человек донских казаков присоединиться к Подлуцкому и Орбелиани и оттеснить подкрепления от Эривана. 5 ноября Портнягин вытеснил отряд Фараджуллы Хана за реку Аракс к ручью Кара-су и расположился лагерем у села Шади[8].

Тем временем выполнявший приказ Гудовича Небольсин, в сопровождении Лисаневича и Котляревского, испытывал трудности с преодолением заснеженных гор и не сумел вторгнуться в Нахичеван к тому моменту, когда русская армия достигла Эривана[8]. Однако он не сталкивался с каким-либо сопротивлением с того дня, как он покинул Карабах и до того времени, как он оказался в 12 милях от города Нахичевана. Здесь, у села Карабаба, русских атаковал Аббас Мирза с 3000 пехоты, 12 000 кавалерии, 12 пушками и 60 замбураками. Несмотря на то, что у Небольсина было всего 78 офицеров и 3052 нижних чина с 9 полевыми пушками, он сумел разбить иранцев и заставил Аббаса Мирзу отступить в направлении Нахичевана, а оттуда через реку Аракс. Отступление было столь неорганизованным, что наследный принц оставил позади своих раненых. 13 ноября русские, к которым присоединился сын нахичеванского хана, Шейхали-бек, захватили город Нахичеван. Узнав, что Небольсин взял Нахичеван, Гудович приказал ему поставить в известность жителей о том, что всё ханство должно подчиниться русскому императору. Шейхали-бек, надеявшийся быть назначенным ханом, сотрудничал с Небольсиным, поставляя ему провизию и другие предметы первой необходимости[9].

Заблокировав все попытки каджарской армии прийти на помощь Эривану, Гудович продолжил свою осаду. С целью отрезать крепость от воды русские перенаправили воду из канала Демирбулаг в открытое поле. Поскольку он являлся единственным источником воды в крепости, каджарская армии была вынуждена брать воду из реки Занги под огнем русских пушек. Несмотря на то, что русская бомбардировка также повредила часть стены, бастионы, усиленные французскими инженерами и оборонявшиеся свирепыми защитниками под командованием Хасан Хана, не давали русским возможности завладеть цитаделью[9].

В течение этого периода в ставку Гудовича вблизи Эривана прибыл посланник от Гардана, Феликс Лаярд, с письмами от Гардана, Аббаса Мирзы, Мирзы Бозорга и Мирзы Шафи. Гардан предупреждал Гудовича, что его вторжение поставит под угрозу франко-русские отношения. В других письмах говорилось о стремлении к встрече и условиях мира. Гудович вновь повторил русские требования, которые так или иначе должны были обеспечить победу России и принести ему славу[9].

Осознавая приближение зимы и сопротивление защитников крепости, Гудович в итоге проигнорировал письма Гардана и иранцев и 28 ноября решил штурмовать крепость. Он разделил свою армию на четыре колонны, с пятой в резерве. Первая состояла из 1100 человек под командованием командира дивизии генерал-лейтенанта барона Розена и ведома Симановичем[9]. Во второй, под командованием майора Новицкого, было 508 человек. В третьей, под командованием капитана Челышева, было 732 человека. В четвёртой, под командованием майора Борщова, было 645 человек. Остальные находились в резерве при ставке Гудовича. Первая должна была наступать к бреши в крепостной стене, вторая должна была атаковать северо-восточный выступ крепости, третья — южный выступ, а четвёртая — пересечь реку Занги и атаковать большую угловую башню. Войскам было приказано быстро подойти к стене, приставить лестницы и взобраться на крепостной вал. Им было запрещено стрелять до тех пор, пока они не поднимутся на стену. Войскам также было запрещено стрелять в женщин, детей и армян и приказано воздерживаться от грабежа[10].

29 ноября, в пять часов утра, три свистка ознаменовали сигнал к атаке. Иранцы ответили плотным ружейным и пушечным огнём. Первая колонна попала под такой плотный огонь, что не достигла своей цели. Симанович был тяжело ранен и сменён на майора Билазкова, который также получил ранение. Несмотря на то, что вторая колонна достигла стены, она была вытеснена обратно огнём каджарской армии, и майор Новицкий получил тяжёлое ранение. Командование принял на себя подполковник Булгаков из Борисоглебского уланского полка, но он также был ранен и вскоре скончался. Несмотря на то, что некоторым из русских удалось пройти через брешь в стене, они были окружены иранцами и выбиты обратно, поскольку резервные войска не смогли подойти из-за плотного огня иранцев. Третья колонна сумела подойти к стенам, но 35-футовые лестницы оказались слишком короткими для того, чтобы взойти на стену[10].

Гудович был вынужден дать приказ об отступлении, и войска вернулись на свои прежние позиции. Он отказался взять на себя ответственность и обвинил в своём провале использование новой тактики со стороны Каджаров, а также бомбы и мины со скрытыми взрывателями. Потери русских составили 743 человека (279 убитыми и 464 ранеными); некоторые полки были полностью выкошены. Однако вместо того, чтобы отказаться от дальнейших попыток, Гудович послал угрожающие письма защитникам крепости и продолжал свою осаду на протяжении ещё двух недель. Наконец, узнав что сильный снегопад затруднил передвижение его посыльных в Тифлис, он решил снять осаду и вернуться в Тифлис до того, как дороги станут непроходимыми[10].

В ночь на 11 декабря все раненые были доставлены в лагерь за пределами Эривана. На следующий день туда же были отозваны со своих позиций и все оставшиеся войска. Пробиваясь через снегопад, 18 декабря армия вернулась в Тифлис. Снегопад в реальности помог Гудовичу, поскольку в отличие от кампании 1804 года, его войска не подверглись нападению на обратном пути в Тифлис. Решив отступить от Эривана, 5 декабря Гудович приказал Небольсину оставить Нахичеван и вернуться в Гянджу. При этом он добавлял, что любой желающий уйти вместе с русскими войсками мог присоединиться к ним. После того как 13 декабря Небольсин оставил город, в него вернулся Аббасгулу Хан со своей кавалерией. Он послал своего сына с отрядом в 3000 человек преследовать Небольсина. Утром 17 декабря у села Карабаба Небольсин также был атакован Аббас Мирзой с 30 000 человек и 20 замбураками. Битва длилась до позднего вечера и завершилась победой русских. 20 декабря Небольсин, выполняя приказ Гудовича, вернулся в Карабах[11].

• George A. Bournoutian. From the Kur to the Aras. — Leiden: Brill Publishers, 2020. — 318 p. — ISBN 978-90-04-44516-1.
• Bournoutian, George A. The Khanate of Erevan Under Qajar Rule: 1795-1828. — Mazda Publishers, 1992. — ISBN 978-0939214181.