Лоуренс, Джон

Генри Лоуренс хотел, чтобы сын остался в Европе, но, вопреки желанию отца, в апреле 1777 года Джон на корабле прибыл в Чарльстон[4]. Не в силах оградить старшего сына от войны, Генри, используя всё своё влияние, договорился о принятии Лоуренса на почётное место, что гарантировало ему некоторую безопасность. В начале августа 1777 года Джон был приглашён в штат генерала Вашингтона в качестве адъютанта. Во время службы у Вашингтона Лоуренс встречает Александра Гамильтона и маркиза де Лафайета, с которыми вскоре становится близкими друзьями. Впоследствии, после первой битвы Джона (При Брэндивайне), 11 сентября 1777 года, Лафайет писал: «Он не виноват, что он не был убит или ранен ... он сделал всё, что было необходимо, что от него зависело». 16 сентября того же года Лоуренс принял участие в «Битве облаков», когда во время сражения двух сторон начался проливной дождь. Джон писал отцу об этом происшествии: «мой старый пояс был изуродован проливным дождём, который чуть не утопил нас на марше (и который испортил мне жилет, бриджи и мундир, запачкав их краской, смытой с моей шляпы)»[4].

4 октября 1777 года Джон участвовал в сражении при Джермантауне, когда войска Вашингтона неожиданно атаковали британскую северную часть Филадельфии. В какой-то момент американцев остановили противники, занявшие большой каменный особняк. После нескольких неудачных попыток захватить здание Лоуренс и французский доброволец Шевалье дю Плесси-Модюи придумали свой собственный план. Они собрали немного соломы, чтобы поджечь и поставить у входной двери дома. Во время штурма он был ранен в плечо и сделал повязку из форменного пояса. 6 октября того же года Лоуренс был произведён в чин подполковника[4]. Проведя остаток зимы 1777—1778 годов в лагере в Велли-Фордж, Лоуренс в конце июня 1778 года вместе с остальной Континентальной армией отправился в Нью-Джерси, чтобы сразиться с англичанами в сражении при Монмуте. 23 декабря произошла дуэль между Джоном Лоуренсом и Чарльзом Ли, который оскорбил Вашингтона. После первого выстрела Лоуренса Ли был ранен в бок, и дело было разрешено их секундантами: Александром Гамильтоном и Эваном Эдвардсом.[5]

Во время войны Джон предложил идею создания батальона, состоящего из чернокожих солдат, а в награду за их службу, он предлагал вернуть рабам свободу. Лоуренс писал: «Мы, американцы, по крайней мере, в южных колониях, не можем бороться за свободу, пока мы не откажемся от прав на наших рабов»[6]. Его убеждения, что на самом деле между белыми и чернокожими людьми не существует отличий, отделили Джона Лоуренса от остальных лидеров в Южной Каролине. В начале 1778 года Лоуренс предложил своему отцу, который тогда был президентом Континентального конгресса, использовать сорок рабов, которых он собирался унаследовать, как часть отряда. Генри Лоуренс удовлетворил просьбу, но с оговорками, вызвавшими отсрочку проекта.

В марте 1779 Конгресс одобрил идею и отправил Лоуренса на юг, чтобы набрать полк из 3 000 чернокожих солдат; однако план был отвергнут, и Лоуренс в конечном счёте потерпел неудачу. Победив на выборах в Палату представителей Южной Каролины, Лоуренс представил свой план чёрного полка в 1779 году, снова в 1780 году и в третий раз в 1782 году, каждый раз встречая подавляющий отказ. Среди противников были губернатор Джон Ратледж и генерал Кристофер Гедсден.

В 1779 году, когда британцы угрожали Чарлстону, губернатор Ратледж предложил сдать город с условием, что Каролина станет нейтральной в войне, но Лоуренс выступил против этой идеи и боролся с континентальными силами, чтобы отразить британцев.

Несмотря на поражение на острове Порт-Роял, генерал Огастин Прево предпринял вторую попытку по захвату Чарлстона, но на этот раз пересёк реку Саванну с отрядом, численностью в 2400 человек, и снова на его пути встал Уильям Мултри. Мултри решил занять позицию на небольшом гребне у реки Таллифани, на 2 мили восточнее реки Кусаухатчи, где оставил 100 человек, чтобы те охраняли переправу и предупредили в случае появления британцев. По мере того приближения врага, Уильям Мултри всё больше склонялся к мысли о том, что стоит перебросить этот отряд к основным силам, и тогда Джон Лоуренс предложил сопроводить их назад. Мултри, уверенный в полковнике, отправил вместе с ним 250 человек, которые прикрывали фланги. Но после того, как они пересекли реку, Лоуренс построил солдат для битвы, которая не увенчалась успехом. Отряд был разбит, сам полковник ранен, а его заместитель отправился назад к главным силам, где Уильяму Мултри приходилось отступать всё ближе к Чарльстону.[7] Из-за связей Лоуренса его деятельность не могла остаться незамеченной; например, в письме от 5 мая губернатору Вирджинии вице-губернатор Южной Каролины Томас Би добавил постскриптум: «полковник Джон Лоуренс получил вчера лёгкое ранение в руку в стычке с передовой партией противника, и его лошадь также была застрелена-он в хорошем состоянии-пожалуйста, сообщите об этом его отцу».

Осенью 1779 Лоуренс командовал пехотным полком во время неудачной Осады Саванны.

Джон Лоуренс был взят в плен англичанами в мае 1780 года, после падения Чарльстона. Как военнопленный, он был отправлен в Филадельфию, где его условно освободили с условием, что он не покинет Пенсильванию. В Филадельфии Лоуренс смог навестить отца, который вскоре должен был сесть на корабль, идущий в Нидерланды в качестве американского посла. Во время путешествия на свой пост корабль Генри Лоуренса был захвачен англичанами, в результате чего старший Лоуренс был заключён в Тауэр. Решив вернуться в Южную Каролину и ожидая освобождения по обмену пленными в ноябре 1780 года, Джон написал Джорджу Вашингтону письмо с просьбой об отпуске со службы в качестве адъютанта: «Мой дорогой генерал. Прикованный к главному штабу моей привязанностью к Вашему превосходительству и покровительством, которым вы удостоили меня, ничто, кроме приближающегося критического перекрёстка южных дел и ожиданий моих соотечественников, не могло заставить меня в случае моего обмена взять ещё один отпуск… Я питаю надежду, что моё знакомство со страной и связями как Южанина позволит мне проявить некоторые способности на новом театре военных действий — а нынешнее время спокойствия здесь представляется слишком благоприятной возможностью, чтобы её упускать — эти мотивы, которые я представляю Вашему Превосходительству, побуждают меня просить вашего разрешения вступить в Южную армию для последующей кампании»[8].

Вашингтон ответил: «мотивы, которые привели вас на юг, слишком похвальны и слишком важны, чтобы не встретить моего одобрения.»[9]

В декабре 1781, после своего освобождения, Джон Лоуренс был направлен с дипломатической миссией во Франции. Предпочитая вернуться на юг, он первоначально отказался от этой должности и предложил Александра Гамильтона в качестве лучшего кандидата. В конце концов и Гамильтон, и Конгресс убедили Лоуренса принять этот пост. Он снова написал Вашингтону, чтобы сообщить, что «к несчастью для Америки, полковник Гамильтон не был достаточно известен Конгрессу, чтобы объединить свои голоса в его пользу, и я был уверен, что не осталось никакой другой альтернативы моему принятию, кроме полного провала дела. При таких обстоятельствах я был вынужден подчиниться и отказаться от своего плана участия в Южной кампании»[10].

В марте 1781 года Лоуренс и Томас Пейн прибыли во Францию, чтобы помочь Бенджамину Франклину, который служил американским послом в Париже с 1777 года. Вместе они встретились с королём Людовиком XVI. Лоуренс получил заверения, что французские корабли будут поддерживать американские операции в этом году; обещанная военно-морская поддержка впоследствии оказалась неоценимой при осаде Йорктауна.

Сообщалось также, что Джон сказал французам, что если те не окажут поддержку Революции, англичане могут вынудить американцев воевать против Франции. Когда Лоренс и Пейн вернулись в Америку в августе 1781 года, они привезли 2,5 миллиона ливров серебром, первую часть французского подарка в 6 миллионов и кредит в 10 миллионов.

Лоуренс также смог организовать кредит и поставки от голландцев, прежде чем вернуться домой. Его отец Генри Лоуренс, американский посол в Нидерландах, захваченный англичанами, был обменен на генерала Корнуоллиса в конце 1781 года, и старший Лоуренс отправился в Нидерланды, чтобы продолжить переговоры о займе.

После возвращения, Джон присоединился к Вашингтону в Вирджинии при осаде Йорктауна. Он получил командование батальоном лёгкой пехоты 1 октября 1781 года, когда его командир был убит. Лоуренс под командованием полковника Александра Гамильтона возглавил батальон при штурме редута № 10. Британские войска капитулировали 17 октября 1781 года, и Вашингтон назначил Лоуренса американским комиссаром по составлению официальных условий британской капитуляции. Луи-Мари, Виконт де Ноай, родственник жены Лафайета, был избран Рошамбо представлять интересы Франции. 18 октября 1781 года в Мур-Хаусе Лоренс и французский комиссар провели переговоры с двумя британскими представителями, и на следующий день генерал Корнуоллис подписал условия капитуляции.[11]

Лоренс вернулся в Южную Каролину, где продолжал служить в Континентальной армии под командованием генерала Натаниэля Грина до самой смерти. Как глава «разведывательного отдела» Грина, Лоуренс создал и управлял сетью шпионов, которые отслеживали британские операции в Чарльстоне и вокруг него, и на них была возложена ответственность за охрану линий секретной связи Грина с оккупированным англичанами городом.[12]

26 октября 1776 года Лоуренс женился в Лондоне на Марте Мэннинг. Её отец, один из деловых агентов Генри Лоуренса, был наставником и другом семьи, чей дом Джон посещал довольно часто. Лоуренс написал дяде: «жалость заставила меня жениться»,-незапланированный брак был необходим для сохранения его чести, репутации Марты, которая была на шестом месяце беременности и законности их ребёнка.[3] Джон и его жена переехали из Лондона в Челси, но Лоуренс был ревностным патриотом и не хотел оставаться в Англии, считая, что честь и долг требуют от него участия в Американской революции.[3] В декабре 1776 года он отплыл в Чарльстон, а Марта, будучи беременной, не решилась на многомесячное морское путешествие во время войны и осталась со своей семьёй в Лондоне.[13]Единственный ребёнок Лоуренса, дочь Фрэнсис Элеонора Лоуренс (1777—1860), родилась в Январе 1777 года, а крещение произошло 18 февраля того же года. Тесть Лоуренса писал ему, что ребёнок «перенёс много боли и страданий из-за опухоли в бедре, я думаю, это произошло из-за небрежности няни».[14]Предполагалось, что Фанни не выживет, но к июлю 1777 года она оправилась после успешной операции на бедре. В возрасте восьми лет, после потери обоих родителей, Фрэнсис была привезена в Чарльстон в мае 1785 года и воспитывалась там сестрой Джона Лоуренса Мартой Лоуренс Рамзи и её мужем. В 1795 году, вопреки желанию Рамзи, Фанни сбежала с Фрэнсисом Хендерсоном шотландским купцом. Позже она вышла замуж за Джеймса Каннингтона и умерла в Южной Каролине в возрасте 83 лет.[15]У Лоуренса был внук, Фрэнсис Хендерсон-младший (1800—1847), юрист из Южной Каролины, который умер молодым, борясь с алкоголизмом, и который не женился и не имел детей.[15]

Будучи молодым человеком, в возрасте от 16 до 19 лет, Лоуренс «никогда не испытывал трудностей с привлечением женщин и мужчин».[16]Согласно биографу Лоуренса Грегори Д. Мэсси, в этот период « он постоянно концентрировал свою жизнь вокруг гомосексуальных привязанностей к другим людям». Гомосексуальность в социологии относится к однополым отношениям, которые не имеют романтического или сексуального характера, таким как дружба, наставничество и мужская связь. Вскоре после женитьбы, находясь в лагере Вашингтона, Джон познакомился и стал очень близким другом Александра Гамильтона. Они обменялись многими письмами в течение нескольких лет, когда различные задания и захват Лоуренса англичанами держали их порознь; например, когда условия досрочного освобождения Джона не позволили ему присутствовать на свадьбе Гамильтона и Элизабет Скайлер в декабре 1780 года, хотя Александр и пригласил его. И хотя эмоциональный язык не был редкостью в дружбе между людьми одного пола в этот исторический период,[17] биограф Гамильтона Джеймс Томас Флекснер заявил, что интенсивно экспрессивный язык, содержащийся в письмах Гамильтона и Лоуренса, «поднимает вопросы, касающиеся гомосексуализма», на которые «нельзя дать категорический ответ».[18] Биограф Александра Рон Чернов писал, что нельзя «с какой-либо уверенностью» утверждать, что Джон и Гамильтон были любовниками, отмечая, что такая связь потребовала бы «чрезвычайных мер предосторожности», поскольку содомия в то время считалась преступлением, караемым смертной казнью во всех колониях. Чернов пришёл к выводу, что, основываясь на имеющихся доказательствах, «по крайней мере, мы можем сказать, что Гамильтон развил что-то вроде подростковой влюблённости в своего друга.»[17] по словам Чернова, «Гамильтон не так легко заводил дружбу и никогда больше не открывал свою внутреннюю жизнь другому человеку так, как Лоуренсу», и, после смерти Джона, «Гамильтон закрыл какой-то отсек своих эмоций и никогда больше не открывал его.»[17] В отличие от бурных писем Гамильтона, сохранившиеся письма от Лоуренса к Александру были значительно менее частыми и менее страстно сформулированными, хотя некоторые письма, написанные Джоном, были утеряны или, возможно, уничтожены.[17] Мэсси опровергал предположения о предполагаемой гомосексуальности Джона Лоуренса и об отношениях Джона и Гамильтона как необоснованные, заключив, что: «их отношения были платоническими, связь, сформированная их преданностью революции и взаимным стремлением к славе».[19]Годы спустя Мейси сожалел, что тон его утверждения был таким категоричным, и признавал, что вопрос «не может быть окончательно решён.»[20]

Лоуренс героически изображён в мюзикле 2015 года Гамильтон. Энтони Рамос сыграл Джона в Бродвейских постановках мюзикла.[27]

В октябре 1782 года Александр Гамильтон написал генералу Натаниэлю Грину о смерти Джона: Я глубоко опечален известием, которое мы только что получили в связи с потерей нашего дорогого и бесценного друга Лоуренса. Его карьера добродетели подошла к концу. Как странно ведутся человеческие дела, что столько прекрасных качеств не могут обеспечить более счастливой судьбы! Мир будет чувствовать потерю человека, который оставил после себя мало таких, как он; и Америки, гражданина, чьё сердце осознало тот патриотизм, о котором другие только говорят. Я чувствую потерю друга, которого я искренне и нежно любил, и одного из очень немногих.[4] В 1834 году сын Гамильтона и биограф Джон Черч Гамильтон назвал своего младшего сына Лоуренс Гамильтон. Это имя, продолжало повторяться на протяжении нескольких поколений в этой ветви семьи Гамильтонов. Натаниэль Грин, объявляя о смерти Джона, писал: «армия потеряла храброго офицера, а общественность-достойного гражданина.»[4] Через три года после смерти Лоуренса Джордж Вашингтон ответил на вопрос о характере Джона, заявив, что «ни один человек не обладал большей любовью к Отечеству. Одним словом, у него не было никаких недостатков, которые я мог бы обнаружить, если бы под этим именем не подразумевалась смелость, граничащая с опрометчивостью; и к этому его побуждали самые чистые мотивы.»[12][28] По словам Грегори Мэсси, профессора истории в Университете Фрида-Гардемана и автора биографии Джона Лоуренса:

Лоуренс говорит с нами сегодня более ясно, чем другие участники Американской революции, чьи имена гораздо более знакомы. В отличие от всех других южных политических лидеров того времени, он считал, что чернокожие имеют схожую природу с белыми, которая включает естественное право на свободу. «Мы опустили африканцев и их потомков ниже человеческого уровня, — писал он, — и почти сделали их недостойными к той благодати, которое равное небо даровало всем нам». В то время как другие люди считали собственность основой свободы, Лоуренс считал, что свобода, покоящаяся на поте рабов, не заслуживает этого названия. По крайней мере, в этой степени его убеждения делают его нашим современником, человеком, заслуживающим большего внимания, чем сноска, которой он был в большинстве отчётов об американской революции.[6]

Округ Лоуренс, штат Джорджия был назван в честь Джона Лоуренса.[29] Город Лоуренс, Южная Каролина и округ Лоуренс, Южная Каролина были названы в честь Лоуренса и его отца Генри Лоуренса.[29]