Киликийское наместничество Цицерона

Киликийское наместничество Цицерона (51—50 до. н. э.) — эпизод политической карьеры Марка Туллия Цицерона, предшествовавший его участию во второй гражданской войне.

Назначение проконсулом

Сложив в конце 63 года до. н. э. консульские полномочия, Цицерон не собирался исполнять проконсульские обязанности в какой-либо провинции и удаляться от большой столичной политики, хотя через несколько лет и был вынужден удалиться из Рима в изгнание.

В 53 до. н. э. ради того чтобы снизить накал конкурентной борьбы на выборах был принят сенатусконсульт, рекомендовавший назнчение промагистратами спустя пять лет после исполнения магистратур, а в следующем году по предложению Помпея это положение было утверждено в качестве закона. В результате обнаружилась нехватка провинциальных наместников и на вакантные должности пришлось назначать бывших магистратов, никогда провинциями не управлявших и даже, как в случае Цицерона, вовсе этого не желавших[1].

Поездка по Италии

Назначенный сенатом в феврале[2] или марте[1] 51 до. н. э. и получивший по жребию Киликию, Цицерон не торопясь начал собираться в дорогу. К тому времени в состав его провинции кроме собственно Киликии входили Писидия, Памфилия, присоединенный Катоном Кипр, Исаврия, Ликаония и три диоцеза провинции Азия, расположенные во Фригии к северу от гор Тавра, с городами Кибирой, Синнадой и Апамеей[3]. Получив назначение, Цицерон в марте написал тогдашнему наместнику императору Аппию Клавдию Пульхру, прося, чтобы провинциальные дела были сданы в порядке[4]. Для подобной просьбы основания были, так как конфликт из-за Клодия еще не был забыт и у Клавдия назначение Цицерона восторга не вызвало[5].

Опубликовав шесть книг диалога «О государстве», Марк Туллий в конце апреля покинул Рим, но перед отъездом на восток решил посетить свои восемь италийских вилл[2]. Помпоний Аттик проводил своего друга до Тускула, а помпеянец Авл Торкват до Минтурн, где у него было свое поместье. Под Арпином Цицерон навестил усадьбу своего брата Квинта и стал свидетелем его ссоры с женой, о чем 5 или 6 мая написал брату последней Аттику из Минтурнского поместья. Заодно он просил Аттика найти способ выплатить Оппию (Юлию Цезарю) его долг в 800 000 сестерциев, перезаняв, если потребуется, у кого-нибудь нужную сумму, пока он не получит деньги от своих должников[6]. Противники Цезаря все настойчивее добивались его смещения и в преддверии возможного гражданского конфликта Цицерон не хотел быть саязанным личными обязательствами ни с одной из сторон[7].

Из Минтурн оратор прибыл на виллу в Формии, а потом заехал в Кумы, куда в конце весны съезжалась римская аристократия и где состоялась последняя встреча Цицерона с Гортензием[8][9]. Из Кум Цицерон отправился на виллу в Помпеях, затем остановился в Требуле на вилле своего друга Луция Понтия[10], затем прибыл в Беневент, оттуда в Венузию на Аппиевой дороге, и 18 мая наконец добрался до Тарента, где три дня обсуждал политические проблемы с Помпеем, в то время еще пытавшимся разрешить мирным путем свои противоречия с Цезарем[9][K 1].

Из Тарента Цицерон приехал в Брундизий, где некоторое время безуспешно дожидался своего легата Гая Помптина и 20-го имел беседу с легатом Клавдия Квинтом Фабием Вергилианом, через которого наместник сообщил, что имеющихся в провинции войск недостаточно для нужд обороны[11]. Из пьсьма Клавдия сенату Цицерон знал, что Аппий сам сократил численность армии и это вызывало тревогу в виду угрозы парфянского вторжения[12]. Аппий сообщал, что задержится в провинции, чтобы лично передать дела, а от клавдиева отпущенника Фаниата в том же Брундизии Туллий узнал, что наместник намерен отплыть из киликийской Сиды, где между ними могла бы состояться встреча[12].

Сенаторы рассчитывали набрать в Риме и Италии пополнения для армий Цицерона и назначенного тогда же проконсулом Сирии Марка Кальпурния Бибула, но против этого предложения выступил консул Сульпиций Руф[13][K 2]. Согласно Плутарху, Цицерон получил 12 000 тяжеловооруженных пехотинцев и 1600 всадников[14], то есть два неполных легиона[15]. Тогда сенат постановил, чтобы Цезарь и Помпей направили в Сирию и Киликию по легиону. Помпей потребовал у коллеги-триумвира вернуть I легион, одолженный тому в 53 г. до н. э. для участия в Галльской войне. Цезарь требование выполнил, а из состава своей армии послал на Восток XV легион, но оба эти подразделения до места назначения не добрались, поскольку Помпей удержал их при себе на случай гражданской войны, о чем Марк Целий Руф сообщал Цицерону в письме от 1 августа 51 до н. э.[16]

Сенат также поручил Цицерону обеспечить безопасность царя Каппадокии Ариобарзана III, «верного долгу и любящего римлян»[17][K 3], отец которо­го, Ариобарзан II, пал жертвой заговора незадолго до прибытия Цицерона в провинцию.

Путешествие в Киликию

В начале июня Цицерон отбыл из Брундизия морем через Керкиру и Сиботские острова. На Керкире он встретился с начальником мастеровых (praefectus fabrum) Клавдия Луцием Клодием, давшим совет следовать через Лаодикею, где могла бы состояться встреча с Клавдием. 14 июня новый наместник высадился на мысе Акций, после чего продолжил путь по суше, так как опасался огибать Левкаду, а для прохода в Коринфский залив к Патрам ему бы пришлось пересесть на судно меньших размеров, что Цицерон считал недостойным римского проконсула [18][19]. 24-го он прибыл в Афины, где провел десять дней, ожидая своих отставших сотрудников Гая Помптина, Гнея Волусия и квестора Луция Месциния Руфа[20]. В Афинах римский оратор не был со времен юности, во время изгнания он туда приехать не решился, зато в этот раз с удовольствием возобновил старые знакомства. Состоянием Академии он остался не очень доволен и в письме Аттику сообщал, что единственным стоящим философом остался Арист Аскалонский, брат Антиоха[21]. Глава эпикурейцев Патрон ходатайствовал перед Цицероном о возвращении его школе дома Эпикура, который Ареопаг передал жившему в изгнании в Афинах Гаю Меммию[22][19].

6 июля флотилия Цицерона (родосские беспалубные, пять митиленских двухрядных кораблей и несколько гребных посудин)[20] вышла из гавани Пирея и через мыс Зостер, Хиос, Гиарос и Сирос достигла Делоса, где проконсул задержался, дожидаясь улучшения погоды, так как родосские беспалубники не выдерживали волнения[23]. 22 июля он добрался до Эфеса[24], а 27 июля прибыл в Траллы[25], где Луций Луцилий передал ему письмо от Аппия Клавдия с новыми инструкция­ми. Покидая провинцию, Клавдий назначил исполнять обязанности своего легата или кве­стора Муция Сцеволу, но Цицерон видел того еще в Эфесе и Сцевола ничего не знал о своем назначении[26]. Клавдий явно хотел уклониться от встречи, но предполагается, что она все же состоялась, но где и когда, неизвестно, так как Цицерон о ней умалчивает. Вероятно, на этом свидании обсуждался щекотливый вопрос о признании провинциальных распоряжений Клавдия в обмен на услуги, которые бывший наместник мог бы оказать в сенате. Цицерон опасался, что срок его полномочий могут продлить еще на год или к 51 году до. н. э. добавят дополнительный месяц, как это сделали в 52-м до. н. э., все равно не сумев подверстать календарь к астрономическому году. Отправляясь в Киликию, оратор просил всех своих друзей не допустить принятия подобных постановлений[27].

Прибытие в провинцию

В Лаодикею Цицерон прибыл в канун секстильских нон (4 августа) и с этого дня начал отсчет годичного срока своего наместничества[15]. В следующем письме Аттику оратор сообщает, что прибыл «в погуб­лен­ную и наве­ки совер­шен­но разоренную про­вин­цию»[28]. Проведя по несколько дней в Лаоди­кее, Апа­мее, Син­на­де и Фило­ме­лии, «мы услы­ха­ли толь­ко одно: вне­сти ука­зан­ные подуш­ные они не могут, про­даж­ное все­ми прода­но; сто­ны горо­дов, плач, чудо­вищ­ные поступ­ки не чело­ве­ка, но како­го-то огромного дико­го зверя»[28]. Новый наместник «осво­бо­дил мно­гие город­ские общи­ны от жесто­чай­шей дани, тяже­лей­шей пла­ты за ссу­ду[K 4] и мошенниче­ских дол­гов[K 5][29]. Чтобы облегчить тяготы населения Цицерон решил не взимать с городов даже фураж и дрова, разрешенные по Юлиеву закону о вымогательствах[30]. Узнав о прибытии сменщика, Клавдий уехал в Тарс, где и вершил свой неправый суд[31]. В виду парфянской угрозы братья Цицероны отослали свомх сыновей в Галатию к царю Дейотару[32].

Парфянская угроза

Римские части стояли в Ликаонии, кроме пяти когорт, которые из-за невыплаты жалования покинули лагерь и ушли к Филомелию, «не имея ни одного легата, ни одно­го воен­но­го три­бу­на и, наконец, ни одно­го центуриона»[29]. Цицерон приказал легату Марку Аннею вернуть мятежников и собрать все силы в Ликаонии под Иконием[29], куда сам прибыл 24 августа.

Набрав на основании сенатского постановления отряд из эвокатов, конницу и вспомогательные части у свободных племен и союзных царей[33], Цицерон 30 августа выступил из Икония, чтобы через Каппадокию перейти в собственно Киликию, а в Тарс к Клавдию направил префекта эвокатов Децима Антония, которому прежний наместник должен был передать оставшиеся части[34]. Еще 29-го в лагерь под Ико­ни­ем прибыли послы от Антиоха Коммагенского с сообщением о том, что царевич Пакор с большой армией подошел к Евфрату, а его шурин Артавазд Армянский готовится напасть на Каппадокию[35]. 20 сен­тяб­ря Цицерон сообщал Аттику, что неприятель находится в Киррестике, Гай Кассий с войсками стоит в Антиохии, сам он у подножья Тавра в Кибистре (Каппадокия), а о прибытии в Сирию Бибула сведений нет[36]. В посланиях кон­су­лам, пре­то­рам, плебейским три­бу­нам и сена­ту Цицерон сообщал, что сведения не очень надежного коммагенского царя подтверждены более надежными союзниками: Таркондимотом и Ямвлихом, поэтому он занял стратегическую позицию перед Киликийскими воротами, позволявшую препятствовать парфянскому и армянскому наступлению на Каппадокию, создавать угрозу киликийцам Амана, взявшимся за оружие против римлян, и поддерживать надежную связь с Дейотаром[37]. Позднее в письме к Катону Цицерон сообщал, что был весьма обеспокоен не только за свою провинцию, но также за Сирию и остальную Азию.

Поэто­му я счел нуж­ным вести вой­ско через ту часть Каппадо­кии, кото­рая гра­ни­чит с Кили­ки­ей; ведь если бы я спу­стил­ся в Кили­кию, то самое Кили­кию я, прав­да, лег­ко удер­жал бы бла­го­да­ря естествен­ным особенно­стям горы Ама­на (ведь из Сирии есть два про­хо­да в Кили­кию, каж­дый из кото­рых, ввиду его тес­ноты, лег­ко запереть при помо­щи неболь­шо­го засло­на, так что со сто­ро­ны Сирии Кили­кия защи­ще­на как нель­зя луч­ше); но меня беспоко­и­ла Каппадокия, кото­рая откры­та со сто­ро­ны Сирии и име­ет соседя­ми царей, кото­рые, хотя они и дру­зья нам, не осме­ли­ва­ют­ся откры­то быть вра­га­ми пар­фя­нам. Поэто­му я расположил­ся лаге­рем в самой отда­лен­ной части Каппадокии, под горо­дом Киби­строй, невда­ле­ке от Тав­ра, чтобы и защи­тить Киликию и, удер­жи­вая Каппа­до­кию, вос­пре­пят­ст­во­вать соседям при­нять новые решения.

Письмо CCXXXVIII, 4. Тарс, январь 50

В римский лагерь под Кибистру прибыл Ариобарзан III с братом Ариаратом и просил конницу и когорты для подавления очередного заговора, на что Цицерон, не желавший дробить свои силы, ответил молодому человеку советом начинать учиться царствовать и действовать самостоятельно[38]. Готовивший мятеж лидер антиримской партии Архе­лай, верховный жрец хра­ма богини Ма в Комане Каппадокийской[K 6], располагал и войсками и деньгами, поэтому римляне, не желая доводить дело до открытого конфликта, намекнули ему на желательность отъезда из страны, что он тотчас и сделал[39][40].

Тем временем крупные силы пар­фян и ара­бов под­ошли к Антио­хии, а «их многочис­лен­ная кон­ни­ца, пере­шед­шая в Кили­кию»[41], была разбита кон­ными частями Цицерона и преторской когор­той, оборонявшей Эпифанею. Опасаясь, что враг, которому закрыли путь в Каппадокию, двинется в Киликию, наместник форсированными маршами повел свое войско к Аману[41]. Там он узнал, что парфяне были разбиты Кассием у Антиохии и очистили Сирию[42], а Бибул наконец прибыл в свою провинцию[41]. Поскольку непосредственная угроза миновала, Цицерон предложил Дейотару, спешившему на помощь «с мно­го­чис­лен­ной и силь­ной конницей и пехотой и со все­ми сво­и­ми сила­ми», возврашаться в свое царство и быть наготове в случае надобности[41].

Аманская операция

Прибыв в Тарс за два дня до октябрь­ских нон[43], Цицерон в самые ноны высту­пил в район Ама­на и встал лагерем у Мопсуэстии[44], откуда направил своему предшественнику послание с плохо завуалированными упреками в дурном управлении провинцией[45]. Решив покончить с разбойничьим гнездом в Аманских горах, постоянно причинявшим беспокойство Сирии и Киликии и всегда готовым поддержать парфян, наместник изобразил видимость отступления и, расположившись лагерем у Эпифанеи, в одном переходе от Амана, вечером 12 октября с легкой пехотой предпринял обратный марш и на рассвете поднялся на Аманские высоты. Разделив когорты и вспо­мо­га­тель­ные войска на несколько отрядов (Марка и Квинта Цицеронов, Гая Помп­тина, Марка Аннея, Луция Тул­лия) и отрезав противнику пути к отступлению, римляне сокрушили большую часть горцев внезапным ударом, частью их перебив, частью взяв в плен[46].

Столицу Амана Эра­ну, «кото­рая похо­ди­ла не на селе­ние, а на город», Сепи­ру и Коммориду, оказавшие оже­сто­чен­ное сопротивляение, главные силы взяли после десятичасового штурма (бой продолжался с рассвета до пяти часов пополудни) «убив вели­кое мно­же­ство вра­гов», пока Помп­тин зани­мал соседние районы Ама­на. Затем было взято и сожжено мно­го небольших кре­по­стей. Став лагерем у под­но­жия Ама­на, у так называемых Алта­рей Алек­сандра, части Цицерона четы­ре дня громили остатки укрепленных горных селений и опустошали поля на той части возвышенности, которая относилась к его провинции[47].

За взятие сильно укрепленного вражеского лагеря Цицерон, расположившийся в том же месте, где, по его словам, стоял Александр Македонский перед битвой при Иссе, был провозглашен войсками императором[48]. В послании Аттику в конце декабря Цицерон, сильно преувеличивая свои достижения, пишет, что его Аманский поход придал мужества блокированному в Антиохии Кассию и устрашил парфян, благодаря чему Кассий, преследовавший противника при отступлении, и нанес парфянам чувствительное поражение, имя же киликийского наместника «про­из­но­си­ли в Сирии с бла­го­дар­но­стью»[49].

Незадачливый коллега Цезаря по консульству недалекий и упрямый Марк Бибул, прибывший в Сирию только в ноябре, вознамерился получить свою долю славы и атаковал Аманские горы со стороны своей провинции, пытаясь, по выражению Марка Туллия, «искать лав­ро­вую ветвь в сва­деб­ном пироге»[50], и в результате поте­рял всю первую когор­ту, центу­ри­о­на-примипила Аси­ния Ден­то­на и остальных цен­ту­ри­о­нов этой когор­ты, а также военного три­бу­на Секс­та Луци­лия, сына Тита Гавия Цепи­о­на, бога­то­го и извест­но­го челове­ка, потер­пев «поис­ти­не бес­слав­ное пора­же­ние как по суще­ству, так и по несвоевре­мен­но­сти»[51].

22 октября армия Цицерона осадила расположенный на одной из вершин Амана Пинденисс, «а этот силь­ней­шим обра­зом укреп­лен­ный город элев­те­ро­ки­ли­кий­цев участво­вал в войне с неза­па­мят­ных времен»[52], населяли же его «дикие и храб­рые люди, вполне под­готов­лен­ные к обороне»[52].

Так как он был расположен очень высо­ко и в чрез­вы­чай­но укреп­лен­ном месте и был насе­лен теми, кто нико­гда не пови­но­вал­ся даже царям, и так как они при­ни­ма­ли бег­лых и с вели­ким нетерпе­ни­ем ожи­да­ли при­хо­да пар­фян, то я счел, что для авто­ри­те­та моей вла­сти важ­но пода­вить их дер­зость, чтобы тем лег­че сломить про­чих, враж­деб­но отно­сив­ших­ся к нашей вла­сти. Я окру­жил его валом и рвом, отре­зал шестью укреп­ле­ни­я­ми и огром­ным лаге­рем, оса­дил при помо­щи насы­пи, наве­сов и башен; при­ме­нив мно­же­ство мета­тель­ных орудий, с помо­щью мно­го­чис­лен­ных стрел­ков, я с боль­шим трудом для себя, без тягот и рас­хо­дов для союз­ни­ков, закон­чил дело на пять­де­сят седь­мой день: после того как все части горо­да были раз­ру­ше­ны или подо­жже­ны, жите­ли ока­за­лись вынуж­де­ны отдать­ся под мою власть.

Письмо CCXXXVIII, 10. Тарс, январь 50

Благодаря легату Квинту Туллию, прошедшему школу Цезаря под Алезией, осада велась по всем правилам современного военного искусства и город пал 17 декабря, в первый день сатурналий. Всю добы­чу, кро­ме лоша­дей, Цицерон отдал воинам. Пленные были про­да­ны на тре­тий день праздника и на момент написания письма Аттику выруч­ка за живой товар на тор­гах дошла до 12 000 000 сестер­ци­ев[52].

От соседей пиндениссцев тебар­цев, таких же «пре­ступ­ных и дерз­ких», Цицерон получил заложников [53]; вой­ско проконсул поручил брату Квинту раз­ме­стить на зим­них квар­ти­рах в недавно взятых и недостаточно усмиренных районах, а сам вернулся в Лаодикею[54].

Администрация Цицерона

Во вторую половину своего наместничества Цицерон занимался административными и финансовыми вопросами провинции, а также судопроизводством. На Кипр ненадолго был послан префектом Квинт Волузий, зять Тиберия Нерона, друга Аттика, «чтобы немно­го­чис­лен­ные римские граж­дане, кото­рые ведут там дела, не гово­ри­ли, что они лише­ны судопроизводства; ведь вызы­вать их с острова Кип­ра нельзя»[55].

Сам наместник в январ­ские ноны выехал из Тар­са в азиатские диоцезы, которые избавил от незаконных поборов и постоя воинских частей (ранее города платили большие суммы, чтобы у них не устраивали зимние квартиры, так Кипр выплачивал две­сти атти­че­ских талан­тов), вдобавок запретив воздавать себе почести за такие «ошеломляющие благодеяния»[56]. В Азии в это время был голод, но, по словам Цицерона, ему одним своим авторитетом и увещеванием удалось добиться от придерживавших хлеб греков и римских граждан обещания пустить его в продажу[57].

С февраля по май Цицерон отправлял судопроизводство в различных районах провинции[58]. В азиатских диоцезах он расследовал факты лихоимства и воровства со стороны местных греческих чиновников, допросил магистратов, занимавших должности в предыдущее десятилетие, и заставил вернуть незаконно присвоенные средства городам, чтобы те могли рассчитаться с откупщиками[59].

Плутарх следующим образом описывает действия Цицерона в провинции:

Даров он не при­нял даже от царей и осво­бо­дил жите­лей про­вин­ции от пиров в честь намест­ни­ка, напро­тив, самые обра­зо­ван­ные сре­ди них полу­чи­ли при­гла­ше­ние к его сто­лу, и он что ни день пот­че­вал гостей — без рос­ко­ши, но вполне достой­но. В его доме не было при­врат­ни­ка, и ни один чело­век не видел Цице­ро­на лежа­щим празд­но: с пер­вы­ми луча­ми солн­ца он уже сто­ял или рас­ха­жи­вал у две­рей сво­ей спаль­ни, при­вет­ст­вуя посе­ти­те­лей. Рас­ска­зы­ва­ют, что он нико­го не высек роз­га­ми, ни с кого не сорвал пла­тья, в гне­ве нико­гда не бра­нил­ся, не накла­ды­вал уни­зи­тель­ных и позор­ных нака­за­ний. Обна­ру­жив круп­ные хище­ния, он вер­нул горо­дам их иму­ще­ство, одна­ко и рас­хи­ти­те­лей ничем, кро­ме штра­фов и воз­ме­ще­ния убыт­ков, не пока­рал и граж­дан­ских прав не лишил.

Плутарх. Цицерон. 36

В вопросе о долгах общин ростовщикам одной доброй воли наместника, даже издавшего эдикт о снижении процентов до разумного уровня, было недостаточно, что проявилось в разбирательстве дела Марка Скап­ция и Пуб­лия Мати­ния, ссужавших деньги Саламину на Кипре и требовавших с жителей непомерную сумму в двести талантов. Об этих безумно алчных дельцах, за спиной которых стоял политический союзник Цицерона Марк Брут, проконсул подробно пишет Аттику[60][61][62]. Марк Целий Руф просил Цицерона о содействии авантюристу Публию Ситтию, ссужавшему деньги киликийским общинам и даже прислал расписку, по которой следовало получить долг[63]. Занимавший должность курульного эдила Целий неоднократно просил друга прислать ему пантер для устройства зрелищ, возложив их поимку на жителей Кибиры и Памфилии в качестве повинности, но Цицерон не захотел марать свое доброе имя расходованием общественных средств на частные нужды друзей[64].

В конце февраля стало очевидным возобновление войны с парфянами, войска которых ожидали прибытия самого царя Орода II. Два киликийских легиона из-за убыли личного состава пришлось свести в один, но Дейотар пообещал прислать 12 000 пехоты, вооруженной на римский манер, и 2000 всадников. Приморские города предоставили корабли, но для ведения войны требовались средства и наместник увеличил поборы и прибег к конфискациям. Весной в Сирии развернулись активные боевые действия и Цицерон стянул свои части к границе этой провинции, но затем парфяне внезапно отступили[65] и 7 мая наместник вернулся из Азии в Киликию[66].

Поскольку в Риме так и не смогли найти Цицерону преемника, наместник потратил много времени на поиск исполняющего обязанности. Гай Помптин, которого он для этого наметил, в феврале вернулся в метрополию по личным обстоятельствам, Квинт Туллий, наиболее подходивший для этой должности как профессиональный военный, категорически не желал оставаться в Киликии, и в результате Цицерон передал дела квестору Гаю Целию Кальду, прибывшему в провинцию в мае 50 до н. э., хотя нисколько не обманывался относительно невысоких деловых и моральных качеств этого человека[67].

Возвращение в Италию

5 августа Цицерон покинул Киликию, отправившись на корабле из Исса в Сиду в Памфилии, где провел несколько дней, после чего отправился на Родос[68][69]. Сентябрь из-за противных ветров он провел в Эфесе, отплыл оттуда 1 октября и 14-го прибыл в Афины[70].

В начале ноября Цицерон приехал из Афин в Патры, 4 ноября был в Ализии на Акарнанском побережье, 6-го на Левкаде, на следующий день на мысе Акций, 9-го высадился на Керкире, rде оставался до 16 ноября, после чего отправился в Кассиопей на эпирском побережье, 22-го в Гидрунт и 24-го прибыл в Брундизий[71].

В самом конце ноября проконсул выехал из Брундизия, 6 декабря прибыл в Эклан на Аппиевой дороге, близ Беневента, после чего остановился в Требуле на вилле Луция Понтия, где провел весь день 9 декабря и на следующий день прибыл на свою виллу в Помпеях. Там состоялся разговор с Помпеем, уехавшим в Кампанию под предлогом нездоровья. Полководец уже не скрывал, что все попытки достичь компромисса с Цезарем провалились и гражданская война неизбежна[72]. Из Помпей оратор переехал на виллу в Формиях. По дороге в Рим к нему присоединился Помпей, ехавший на свою Альбанскую виллу, и 25 декабря между ними состоялся еще один обстоятельный разговор, из которого стало понятно, что сенатским войскам не удастся удержать столицу[73].

4 января 49 до н. э. Цицерон прибыл в окрестности Рима, но, так как он после провозглашения императором добивался предоставления триумфа[K 7], то городскую черту не пересек и толпа rpaждан сама вышла его приветствовать. Ожидание триумфа позволило ему не участвовать в сенатском заседании 7 января, где были приняты постановления против Цезаря, приведшие к началу гражданской войны. Сенат провозгласил чрезвычайное положение. Все магистраты, обладавшие империем, должны были выступить на защиту отечества, Италия была разделена на военные округа и Цицерон получил под командование Капуанский, в котором и встретил начало военных действий[74].

Доход Цицерона за время наместничества составил 2 200 000 сестерциев; эти деньги были им переданы в Эфесе откупщикам, от которых поступили к Помпею и были израсходованы на военные нужды. Кальду он оставил денег на год и вернул в казначейство 1 000 000 сестерциев, чем были очень недовольны его сотрудники, рассчитывавшие, что проконсул раздаст деньги им[75].

Комментарии

  1. «В лице Пом­пея я оста­вил выдаю­ще­го­ся граж­да­ни­на, пол­но­го готов­но­сти пред­от­вра­тить то, чего стра­шат­ся» (Цицерон. Письмо CLXXXIX. Тарент, 21 мая 51)
  2. В Италии недавно прошел массовый набор в армии Помпея и Цезаря, истощивший ее людские ресурсы (Грималь, с. 326)
  3. Он был должником Помпея и Катона
  4. Ссу­дный процент не мог­ пре­вы­шать одной сотой в месяц, то есть 12 % годо­вых, но в про­вин­ци­ях ростов­щи­ки дово­ди­ли ее до четы­рех сотых в месяц (48 % годо­вых), а неупла­чен­ные про­цен­ты при­со­еди­ня­лись к капи­та­лу (ана­то­цизм — «при­ра­ще­ние»)
  5. Долги, возникавшие из-за неправильного расчета процентов
  6. Сменил на этом посту другого Архелая, отправившегося в Египет, чтобы жениться на Беренике, и погибшего в 55 до н. э. под Александрией (Грималь, с. 327)
  7. Впервые он сообщил о своем намерении добиваться триумфа в январском письме к Катону, у которого просил содействия (Письмо CCXXXVIII, 13. Тарс, январь 50); Помпей обещал ему свою помощь (Письмо CCXCIV, 2. Пом­пей­ская усадь­ба, 10 или 11 декаб­ря 50), но Цицерон опасался, что Цезарь через своих трибунов может помешать принятию сенатского постановления (Письмо CCXCVII, 4. Фор­мий­ская усадь­ба, меж­ду 18 и 21 декаб­ря 50)

Примечания

  1. Грималь, 1991, с. 319.
  2. Утченко, 1973, с. 240.
  3. Абрамзон, 2005, с. 212.
  4. Цицерон. Письмо CLXXXII
  5. Грималь, 1991, с. 320.
  6. Цицерон. Письмо CLXXXIII. Мин­тур­ны, 5 или 6 мая 51
  7. Грималь, 1991, с. 321.
  8. Цицерон. Письмо CLXXXIV, 2. Пом­пей­ская усадь­ба, 10 мая 51;
  9. Грималь, 1991, с. 322.
  10. Цицерон. Письмо CLXXXIV, 1. Пом­пей­ская усадь­ба, 10 мая 51; Письмо CLXXXV, 1. Тре­буль­ская усадь­ба, 11 мая 51
  11. Цицерон. Письмо CXC, 1. Брун­ди­зий, вско­ре после 22 мая 51
  12. Грималь, 1991, с. 323.
  13. Цицерон. Письмо CXC, 1. Брундизий, вско­ре после 22 мая 51
  14. Плутарх. Цицерон. 36
  15. Цицерон. Письмо CCVI, 1. Лаоди­кея, 3 авгу­ста 51
  16. Цицерон. Письмо CCIII, 4. Рим, 1 авгу­ста 51
  17. Цицерон. Письмо CCXX, 4. Киби­ст­ра, 21 или 22 сен­тяб­ря 51
  18. Цицерон. Письмо CXCV, 1. Акций, 14 июня 51
  19. Грималь, 1991, с. 324.
  20. Цицерон. Письмо CXCIX, 4. Афи­ны, 6 июля 51
  21. Цицерон. Письмо CXCVII, 5. Афи­ны, 27 июня 51
  22. Цицерон. Письмо CXCVIII, 5. Афи­ны, меж­ду 25 июня и 6 июля 51; Письмо CXCIX, 6. Афи­ны, 6 июля 51
  23. Цицерон. Письмо CCI, 1. Делос, затем в откры­том море, середи­на июля 51
  24. Цицерон. Письмо CCII, 1. Эфес, 26 июля 51
  25. Цицерон. Письмо CCIII, 1. Траллы, 27 июля 51
  26. Цицерон. Письмо CCIV. Траллы, 27 июля 51
  27. Цицерон. Письмо CLXXXIV 1. Пом­пей­ская усадь­ба, 10 мая 51
  28. Цицерон. Письмо CCVIII, 2. В пути из Син­на­ды в Фило­ме­лий, меж­ду 9 и 11 авгу­ста 51
  29. Цицерон. Письмо CCXXXVIII, 2. Тарс, январь 50
  30. Цицерон. Письмо CCVIII, 3. В пути из Син­на­ды в Фило­ме­лий, меж­ду 9 и 11 авгу­ста 51
  31. Цицерон. Письмо CCVIII, 4. В пути из Син­на­ды в Филоме­лий, меж­ду 9 и 11 авгу­ста 51; Письмо CCIX, 6. В пути в лагерь, меж­ду 10 и 12 авгу­ста 51
  32. ЦицеронПисьмо CCIX, 6. В пути в лагерь, меж­ду 10 и 12 авгу­ста 51
  33. Цицерон. Письмо CCXXXVIII, 3. Тарс, январь 50
  34. Цицерон. Письмо CCX, 5—6. Кап­па­до­кия, вбли­зи Ико­ния 29 авгу­ста 51
  35. Цицерон. Письмо CCXI, 1. Лагерь под Ико­ни­ем, 30 авгу­ста 51
  36. Цицерон. Письмо CCXVII, 1. Лагерь под Кибистрой, 20 сен­тяб­ря 51
  37. Цицерон. Письмо CCXIX, 1—3. Кили­кия, вбли­зи Киби­ст­ры, меж­ду 19 и 21 сен­тяб­ря 51; Письмо CCXX, 1—2. Киби­ст­ра, 21 или 22 сен­тяб­ря 51
  38. Цицерон. Письмо CCXX, 6—8. Киби­ст­ра, 21 или 22 сен­тяб­ря 51
  39. Цицерон. Письмо CCXXXVIII, 6. Тарс, январь 50
  40. Грималь, 1991, с. 327.
  41. Цицерон. Письмо CCXXXVIII, 7. Тарс, январь 50
  42. Цицерон. Письмо CCXXI, 10. Лагерь око­ло Моп­су­э­стии, 8 октяб­ря 51; Письмо CCXXIII, 4. Алта­ри Алек­сандра, 14—15 октяб­ря 51
  43. Цицерон. Письмо CCXXVIII, 3. Киликия, меж­ду 19 и 27 декаб­ря 51
  44. Цицерон. Письмо CCXXI, 10. Лагерь около Моп­су­э­стии, 8 октяб­ря 51
  45. Цицерон. Письмо CCXXI, 1—9. Лагерь око­ло Моп­су­э­стии, 8 октяб­ря 51
  46. Цицерон. Письмо CCXXXVIII, 8. Тарс, январь 50
  47. Цицерон. Письмо CCXXXVIII, 8—9. Тарс, январь 50
  48. Цицерон. Письмо CCXXV, 3. Лагерь под Пин­де­нис­сом, 14 нояб­ря 51; Письмо CCXXVIII, 3. Кили­кия, меж­ду 19 и 27 декаб­ря 51
  49. Цицерон. Письмо CCXXVIII, 3. Кили­кия, меж­ду 19 и 27 декаб­ря 51
  50. Цицерон. Письмо CCXXVIII, 4. Киликия, меж­ду 19 и 27 декаб­ря 51
  51. Цицерон. Письмо CCXXVIII, 4. Кили­кия, меж­ду 19 и 27 декаб­ря 51
  52. Цицерон. Письмо CCXXVIII, 5. Киликия, меж­ду 19 и 27 декаб­ря 51
  53. Цицерон. Письмо CCXXXVIII, 10. Тарс, январь 50
  54. Цицерон. Письмо CCXXVIII, 5. Киликия, меж­ду 19 и 27 декаб­ря 51; Письмо CCXXXVIII, 10. Тарс, январь 50
  55. Цицерон. Письмо CCXLIX, 6. Лаоди­кея, 13 фев­ра­ля 50
  56. Цицерон. Письмо CCXLIX, 7. Лаоди­кея, 13 фев­ра­ля 50
  57. Цицерон. Письмо CCXLIX, 8. Лаоди­кея, 13 фев­ра­ля 50
  58. Цицерон. Письмо CCXLIX, 9. Лаоди­кея, 13 фев­ра­ля 50
  59. Абрамзон, 2005, с. 126.
  60. Цицерон. Письмо CCXLIX, 10—13. Лаоди­кея, 13 фев­ра­ля 50
  61. Грималь, 1991, с. 329—330.
  62. Абрамзон, 2005, с. 131—132.
  63. Абрамзон, 2005, с. 127.
  64. Абрамзон, 2005, с. 129.
  65. Абрамзон, 2005, с. 133—135.
  66. Грималь, 1991, с. 329.
  67. Абрамзон, 2005, с. 133—136.
  68. Грималь, 1991, с. 334—335.
  69. Абрамзон, 2005, с. 135.
  70. Грималь, 1991, с. 335.
  71. Грималь, 1991, с. 335—336.
  72. Грималь, 1991, с. 337.
  73. Грималь, 1991, с. 337—338.
  74. Грималь, 1991, с. 338.
  75. Абрамзон, 2005, с. 132.

Литература

  • Абрамзон М. Г. Римское владычество на Востоке: Рим и Киликия (II в. до н. э. — 74 г. н. э.). СПб.: Акра; Гуманитарная Академия, 2005. — ISBN 5-93762-045-3.
  • Грималь П. Цицерон. М.: Молодая гвардия, 1991. — ISBN 5-235-01060-4.
  • Утченко С. Л. Цицерон и его время. М.: Мысль, 1973.
  • Marshall A. J. The Lex Pompeia de provinciis (52 B. C.) and Cicero’s Imperium in 51—50 B.C.: Constitutional Aspects // Aufstieg und Niedergang der römischen Welt (ANRW) / Rise and Decline of the Roman World. Bd. 1 Politische Geschichte. — De Gruyter, 1972., p. 887—921
This article is issued from Wikipedia. The text is licensed under Creative Commons - Attribution - Sharealike. Additional terms may apply for the media files.