Казус Кукоцкого

Роман состоит из четырёх частей (повестей). В первой части описывается жизнь до 1960 года профессора Кукоцкого и членов его семьи: жены Елены, приёмной дочери Татьяны, взятой под опеку Таниной одноклассницы Томы и бывшей монахини Василисы Гавриловны, с давних пор живущей в семье Елены. Вторая часть — сон Елены о промежуточном состоянии между жизнью и смертью. Третья часть охватывает жизнь семьи после 1960 года вплоть до Таниной смерти. Четвёртая часть, самая небольшая по объёму, выступает в роли эпилога и описывает несколько эпизодов из жизни Таниной дочери Жени.

События книги описывают судьбу потомственного медика, профессора-гинеколога Павла Алексеевича Кукоцкого[4]. Талантом диагноста он был обязан особому дару, «внутривидению», благодаря которому Павел Алексеевич «видел» поражённые внутренние органы пациентов. В 1942 году в небольшом сибирском городке он спас от смерти свою будущую жену Елену Георгиевну, у которой ему пришлось удалить матку. После выздоровления Павел Алексеевич увёз Елену к себе вместе с двухлетней дочерью Таней и бывшей монахиней Василисой Гавриловной.

Первые послевоенные годы были удачными и в профессиональном плане, и в личной жизни. Супруги вместе растили горячо любимую дочь, Павел Алексеевич лечил пациенток, занимался наукой и даже, обладая государственным умом, писал проекты по организации здравоохранения, стремясь, в том числе, добиться легализации абортов.

Елена выросла в толстовской общине, на курсах чертёжников познакомилась с первым мужем (он был преподавателем) и искренне полюбила выбранную профессию. Временами ей снились странные чертёжные сны, в которых возникали невыразимые словами связи между вещами.

Первые проблемы в жизни Кукоцких появились в период, предшествовавший началу кампании против генетики. Павел Алексеевич нашёл оригинальный способ уклоняться от нежелательных мероприятий: в нужный момент он честно напивался, создав себе репутацию пьяницы.

А вскоре пришёл конец и семейному счастью. Причиной размолвки послужила смерть дворничихи, дочь которой, Тома Полосухина, училась в одном классе с Таней. В пылу спора по поводу смерти Томиной матери, умершей в результате криминального аборта, Елена осудила Павла Алексеевича, ратующего за разрешение абортов, а он напомнил об отсутствии у неё матки. Взаимные жестокие слова создали непреодолимую пропасть между супругами. И хотя внешне жизнь семьи почти не изменилась, никогда больше не были они счастливы, хотя, в глубине души продолжали любить и уважать друг друга.

Тома осталась жить в семье Павла Алексеевича. А у Елены постепенно начала развиваться странная болезнь, проявлявшаяся в рассеянности и полном отсутствии внимания.

После школы Таня, обожавшая отца, поступила на вечернее отделение биофака, а также устроилась в лабораторию по изучению развития мозга, где на удивление быстро освоила методы приготовления гистологических препаратов. А спустя несколько лет, летом 1960 года, произошло событие, навсегда отвратившее Таню от науки: она поймала себя на готовности сделать препарат из живого человеческого плода. Не дождавшись нужных слов от отца, Таня ушла с работы и начала вести богемный образ жизни.

Болезнь Елены, до сих пор умело скрываемая, привела к длительной потере памяти. В этот момент ей приснился длинный сон о промежуточном мире, с персонажами из прошлого и из будущего, о глубинной сути людей и связях между ними.

Таня становится любовницей братьев-близнецов Гольдбергов, сыновей единомышленника и друга Павла Алексеевича[5]. Забеременев, она расписывается с одним из братьев и вскоре уезжает на юг в обществе товарки и ее сына, где встречает талантливого саксофониста Сергея. Оба быстро понимают, что созданы друг для друга и после окончания южных гастролей Таня уезжает в Ленинград, где и появляется на свет дочь Евгения. Некоторое время они живут счастливой жизнью, наполненной музыкой и взаимным согласием. Её счастье омрачает только непонятная болезнь матери и осознание своей ответственности за стареющих членов семьи. Вторая, желанная, беременность Тани оканчивается трагически: она погибает в одесской больнице из-за не оказанной вовремя медицинской помощи. Елена так никогда и не узнала о смерти дочери.

В эпилоге выясняется, что Елена, лишь на короткое время выходящая из состояния беспамятства, пережила своего мужа и живёт вместе с семьёй Томы. Её регулярно навещает внучка Женя. Почти все герои романа встречаются в промежуточном мире. В том числе и те, о которых Елена не знала.

Проза Улицкой выделяется на общем фоне русской литературы своей физиологичностью[6]. Роман впечатлил читателей обилием «грубых натуралистических описаний: полостные операции, „выскабливания“, последствия криминальных абортов, жуткий вид иссечённой матки с проросшей в ней луковицей и т. п.»[3] Отдельные рецензенты сетовали, что автор-биолог помещает своих персонажей под лупу микроскопа и относится к ним с тем высокомерным цинизмом, «с которым относятся к людям не очень умные врачи»[7].

В романе Улицкой с бытовым, натуралистичным пластом соседствует сверхъестественный, юнгианский пласт мистического опыта. Приблизительно одну треть романа занимают сновидческие путешествия Елены Кукоцкой в «седьмую сторону света» с образными названиями «Средний мир» и «Великая Вода». Герои этих видений носят необычные имена и имеют соответствия в реальном мире. Подсмотренное в этом мире, промежуточном между жизнью и смертью, потом имеет свойство воплощаться в реальности.

На первый план в романе выведена ключевая для Улицкой тема самопожертвования. История рода Кукоцких трактуется как история борьбы за рождение человека (и спасение женщины), а сюжетные перипетии иллюстрируют «борение между слепой, убийственной силой рока и освящённым любовью жизнетворчеством»[3]. По мнению Н. Л. Лейдермана, Улицкой удалось «органично совместить традиционную канву семейного романа, с взаимоотношениями поколений, любовными драмами и трагедиями, и оптику, выработанную в рамках женской прозы с её физиологической экспрессией, когда женское тело становится универсальной философской метафорой»[3].

Н. А. Егорова объясняет название романа тем, что проект всей жизни профессора Кукоцкого закончился крахом: спасая чужих женщин и детей, светоч науки оказался «губительно слеп по отношению к женщинам собственной семьи»[8]. Эту же мысль иллюстрирует предпосланный книге эпиграф из Симоны Вейль: «Истина всегда на стороне смерти».

Критики романа сетовали на «хаос сюжетных линий и не встраивающихся ни в какие линии эпизодов»[9], на неоднозначность романа в жанровом отношении: «начинается как добротная семейная сага, затем делает резкий рывок к мистическому символизму, вновь возвращается к саге и отсюда уже мало-помалу дрейфует в сторону типично женской псевдопсихологической беллетристики с элементами любовно-приключенческого романа отечественного образца»[10].

• Ольга Славникова обращает внимание, что «Казус Кукоцкого» продолжает линию предыдущего романа Улицкой, «Медея и её дети» (1996), в том отношении, что протагонист физически бесплоден, хотя духовно поддерживает множество людей[11]. Супругам Кукоцким доступен дар видения за пределами обычных возможностей, но «одаренность, подключающая героев романа к неким космическим токам, одновременно делает их уязвимыми — и только Томочка, этот хорошо закупоренный горшочек, живёт благополучно и всё, что надо, даже ученую степень, получает своевременно.»[11].
• Мария Ремизова: «Улицкая написала вопиюще феминистский роман, где женщина является единственным значимым началом, мужчина же — лишь пассивная функция при её „естественной“ реализации. Характерно, что героини „Казуса“ никогда ни о чём не задумываются, не сожалеют о содеянном, не испытывают ответственности. Ещё более характерно, что автор ни разу не останавливает внимания на этом странном свойстве их сознаний, словно раз и навсегда уверовав в двусмысленный афоризм Брюсова: „Ты женщина, и этим ты права“.[10]».
• Лев Куклин: «Самое крупное, разноплановое и принципиальное сочинение Людмилы Улицкой — роман под названием „Казус Кукоцкого“. <…> Всяческие беды, уродства, болезни и прочие несчастья, включая нелепые смерти, прилипают к её ущербным персонажам, словно мелкие гвоздики к магниту. Даунизм и сумасшествие — частые гости на страницах её рассказов. Она ухитряется собрать нечто схожее с коллекцией уродцев петербургской Кунсткамеры, а по сути — коллекцию „биологических неудачников“.[12]».
• Евгений Ермолин: «А может, думаешь, это как раз удобный случай показать, что традиционные средства построения семейного романа уже не работают? <…> Такое ощущение, что автор пишет его без складу и ладу, как придется. То вдаётся в детали, то проскакивает на курьерском мимо целых десятилетий. Хронология сбивчива, жизнь героев отслежена нестарательно. Пучок судеб, почти в каждой из которых — свои провалы и зиянья»[9].

• Казус Кукоцкого (телесериал)
• «Белые одежды» — другая книга о сталинской кампании против генетики

• Интервью с Л. Улицкой о романе