Иаков Барадей

Арабское прозвище Аль-/Эль— Бараде(а)й происходит от прилагательного burde'ana, восходящего к barda'than — лошадиный чепрак из звериных шкур. Объясняя эту этимологию: «Альбарадай — арабское прозвище и означает одетый, как нищий, в куски звериных шкур», Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона даёт в разных томах несколько вариантов его написания на русском языке:

• Барадеус или [Аль-]Барадай[1] (ср. лат. Baradæus и нем. Baradai),
• [Эль-]Барадей[2] (ср. фр. Baradée) и т.п.

Для настоящей статьи за основное принято написание, зафиксированное Православной энциклопедией в IV томе (с.328) — Барадей[3].

Написание Барадай, очевидно, менее желательно ввиду возникновения омонима с именем реки Ба́рада (араб. بردى‎), на которой стоит столица Сирии Дамаск — к арабскому прозвищу Иакова Барадея этот гидроним отношения не имеет.

Варианты прозвища, приводимые в энциклопедической статье на английском языке: Al Baradai, Burdoho, Burdeono, Burdeana, Burdeaya. Вариантов имени собственного в английском языке, как и в русском, здесь два: архаичный (в английском передаётся латинизацией) Jacobus, соответствующий рус. Иаков, и современный James (рус. Яков).

На арамейском языке имя и прозвище Барадея с добавлением титула — Мор Якуб Бурдоно (арам. ܡܪܝ ܝܥܩܘܒ ܒܘܪܕܥܢܐ, Mor Ya’qub Burd’ono).

На некоторых западноевропейских языках к личному имени богослова добавляется греческое прозвище (швед. Jakob Zanzolus Baradaeus[4]), иногда исключая при этом арабское (фр. Jacob Zanzale [5]).

Греческое прозвище Барадея Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона даёт в написании Цанцалос[1] (ср. англ. Zanzalus). Генри Уэйс (англ. Henry Wace) и Уильям Смит в своей энциклопедии также приводят прозвище Phaselita[6].

Предположения относительно года рождения Барадея, высказываемые в различных источниках, лежат в интервале от 490[7] [8] до 505 года нашей эры. Ряд первоисточников предпочитает приводить условную оценку года рождения — «в конце» 490-х годов (V века)[6] или «в начале 500-х годов»[4].

Позднейшая оценка даты рождения отталкивается от известных дат начала епископства (541 год) и смерти Иакова (30 июля 578 года) в сочетании с утверждением Renaudot, что Барадей прожил 73 года, уйдя из жизни после 37 лет епископства[9]. Учитывая, что Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона также говорит о 37 годах епископского служения, отсчитывая его от 541 года, датировка смерти Барадеуса в этом источнике 577 годом[1] очевидно ошибочна.

С учётом изложенного, настоящая статья останавливается на позднейшей оценке даты рождения, которая коррелирует с исторически документированными датой смерти Иакова Барадея и продолжительностью его пребывания на посту епископа Эдессы.

Согласно Иоанну Эфесскому, Иаков Барадей родился в поселении Телль-Маузалат (Tela Mauzalat или Tell Mawzalto; «деревня Гануа близ горы Излы»[1] в Энциклопедии Брокгауза — опечатка), иначе называемом Константина (Constantina), которое находилось примерно в 100 километрах (55 милях) к востоку от Эдессы[6]. Его отец, Феофил Бар-Ману (англ. Theophilus Bar-Manu) был в этом местечке священнослужителем. Исполняя свой обет, Феофил поместил своего двухлетнего сына в местный монастырь, называвшийся Pesilta[12] либо Fsilta[13] (по Брокгаузу — Фазилте[1]).

В монастыре под опекой настоятеля Евстафия мальчик освоил греческую и сирийскую литературу и воспринял философию аскетизма[14], прославившись строгостью его соблюдения. Унаследовав по смерти родителей имущество, он раздал его, не оставив ничего для себя и даровал свободу двум рабам, жившим в отчем доме[15]. Оставшись жить в монастыре, Иаков затем стал его пресвитером[15] (в энциклопедии Брокгауза употреблён термин приор[1]).

Важнейшим решением Халкидонского собора, состоявшегося за полвека до рождения Иакова (451 год), было осуждение евтихианства как еретического учения. Однако в силу внутриполитической ситуации в странах, охваченных ересью, Халкидонский собор, словами М. Э. Поснова, «стал знаменем пререкаемым… монофизитство нашло себе опору в национальной розни, которой не могли преодолеть ни греческая культура, ни римское владычество»[16]. И через три четверти века, к моменту воцарения императора Юстиниана I (527 год) эта неустойчивость не была преодолена, что отражалось во взаимно согласованном, по мнению Прокопия[17], «распределении ролей» между императором и его супругой, Феодорой. Юстиниан продолжал (до 531 года[16]) гонения на монофиситов (Уэйс упоминает тюремное заключение, прочие лишения и ссылки[6]), в то время как Феодора выражала им сочувствие и «тайную» поддержку.

Так или иначе, известность Иакова как сурового аскета и образованного богослова со временем достигла Константинополя, и Феодора вызвала молодого настоятеля провинциального монастыря в столицу. Очевидно сочувствующий монофиситам английский энциклопедист Henry Wace пишет, что ни оказанные Иакову в столице почести, ни «богатство двора» не привлекли аскета, и он избрал для жилья один из монастырей Константинополя, где на протяжении 15 лет вёл жизнь отшельника[6].

За десятилетия, минувшие с начала борьбы империи с противниками халкидонизма, одна за другой целые области Сирии лишались своих пастырей: некому было рукополагать новых епископов-нехалкидонитов. Упоминая главу одной из провинций на востоке Византийской Сирии, шейха Харита V (англ. sheikh Harith), как ещё один источник зла для нехалкидонитов, Уэйс подводит к тому, что в этих непростых условиях Феодора и уговорила отшельника Иакова покинуть келью и принять непростое предложение стать «апостолом монофизитства на Востоке»[6].

Со ссылкой на Ассемани Уэйн датирует это событие 541 годом[6].

Рукоположение Иакова — номинально, епископом Эдессы, а фактически «митрополитом с экуменическим масштабом полномочий» — требовало адекватно высокого состава участвующих в этой хиротонии епископов. Действительно, к этому времени в Константинополе находилось немало известных епископов-нехалкидонитов со всех концов Востока, включая низложенного патриарха Константинопольского Анфима, а также Феодосия Александрийского, Констанция Лаодикийского, Иоанна Египетского, Петра и ряда других.

По Уэйну, все эти иерархи явились в своё время в столицу, чтобы выразить своё неудовольствие борьбой, начатой императором с ересью. Энциклопедист добавляет, что все они были препровождены Юстинианом в один из дворцов, где оказались в своего рода «почётном заключении»[6] (по другим источникам, патриарха Анфима 12 лет укрывала в тайной келье своего дворца лично Феодора[16][18]). Иные объяснения причин столь высокого уровня собранного в Константинополе синклита указывают М. Э. Поснов и А. В. Карташёв: ещё в 531 г. Юстиниан прекратил насилия и разрешил изгнанным нехалкидонитам вернуться в их церкви и монастыри[16][19], а в 533 году провёл в столице обширный диспут, так называемый Collatio Constantinopolitana. Более того, по Карташёву сам Харит V, по вере нехалкидонит, «хотел иметь в своем эмирате двух епископов: одного — для проживающих тут христиан кесарской церкви, и другого — для себя и других монофизитов», и потому выступил как один из инициаторов рукоположения Иакова по прозванию Бурд’оно в епископы Эдессы[20].

Став епископом, Иаков с огромным рвением приступил к рукоположению нового духовенства для воссоздания сирийских церковных общин. Это потребовало от него вести фактически кочевой образ жизни, постоянно перемещаясь из одной точки в другую в пределах Малой Азии, Междуречья, Сирии и смежных областей, вплоть до границ Персии. Изумляясь скорости, с которой он преодолевал значительные расстояния, современники (Abulpharagius) называли его вторым Асаилом (Asahel). Будучи аскетом, епископ не был обременён тяжеловесной поклажей, и ему не требовалось ждать неспешных караванов. Хотя Gibbon предположил, что арабы предоставляли своему духовному вождю самых скороходных дромадеров[21], другие биографы пишут, что ходил Иаков из города в город пешком[6], в одеянии нищих странников — такое облачение в известной степени повышало его личную безопасность в дальних перемещениях. По истёртой накидке из старого чепрака, в которой он неизменно являлся людям, Иаков и получил прозвище Барадей.

В 559 года Яков хиротонисал Абудемнеха епископом Тагритским. Миссионерская деятельность последнего включила в себя крещение одного из сыновей царя Хосроя I.

Основой качественной оценки итога 37-летних странствий епископа служит не спорная цифра в 100 тысяч рядовых священнослужителей (Уэйн корректирует её до 80 тысяч), рукоположённых Барадеем, а число совершённых им хиротоний высшего духовенства: по Иоанну Эфесскому, это 2 патриарха и 89 епископов[22]. За двумя последними цифрами стоит факт воссоздания, едва ли не с нуля, всей Сирийской Церкви, которую Барадей лично обеспечил всеми предпосылками последующего самостоятельного воспроизводства иерархии духовенства на обширных территориях.