Димитрий (Вознесенский)

23 июля 1898 года определён преподавателем обличительного богословия, истории и обличения русского раскола и местных сект в Курскую духовную семинарию. Кроме того, преподавал русскую историю в женской гимназии[2].

С августа 1898 по август 1902 года — противораскольничий миссионер по Курскому и Обоянскому уездам. Устраивал со старообрядцами диспуты и собеседования, на которые приглашал учеников[1].

15 октября 1902 года назначен заведующим общежитием своекоштных воспитанников (то есть обучающихся за свой счёт) при Курской духовной семинарии[1].

Женился на Лидии Васильевне, в 1903 году у них родился сын Георгий, в будущем — первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей, митрополит Филарет (Вознесенский).

В 1903 году получает чин коллежского асессора. Казёнщина, сухость, безжизненность, наблюдаемые им, и сознание собственного бессилия подняться над рутиной побудили «оставить службу в семинарии в данном её виде»[2]. 1 сентября того же года уволен согласно прошению от духовно-училищной службы[1].

В декабре 1903 года был командирован в Санкт-Петербург на I Съезд преподавателей военных учебных заведений, где выступил с докладом «О значении теории словесности и её месте в курсе кадетских корпусов»[1].

В 1903—1905 годах он преподавал в Сумском кадетском корпусе[1].

26 июня 1905 года в Харькове архиепископом Харьковским Арсением (Брянцевым) был рукоположён во священника к Иоанно-Усекновенской кладбищенской церкви в Харькове[1].

В том же году стал преподавателем Закона Божия в 1-м харьковском реальном училище[1].

27 марта 1906 года назначен настоятелем Стратилатовской церкви при харьковской Александровской больнице[1].

В том же году стал настоятелем частном училище Буракова и частной гимназии Давиденко. С 1907 года преподавал во 2-м харьковском реальном училище[1].

Высказывался за необходимость радикальной реформы духовной школы, за возможность свободного выхода из семинарии в светские гимназии. По его мнению, знание естественное, чувственно-опытное, и сверхъестественное, откровенное свыше и постигаемое верою должны даваться не только одновременно, но и в одном целостном, органически-слитом процессе. Свои педагогические идеи он изложил в брошюре «Как преобразовать наши духовные училища и семинарии?: (Со стороны учебных курсов)», выпущенной в 1906 году[2].

Градо-Благовещенский собор

18 августа 1909 года переведён на должность кафедрального протоиерея при градо-Благовещенском соборе в городе Благовещенске[1].

За время служения в Благовещенске состоял председателем Совета Благовещенского православного братства Пресвятой Богородицы, входил в состав Совета Иоанно-Богословского Братства вспомоществования недостаточным воспитанникам Благовещенской духовной семинарии и соединенного с нею духовного училища, был наблюдателем за преподаванием Закона Божия в низших школах Министерства народного просвещения, епархиальным цензором проповедей[2].

В феврале 1910 года организовал в помещении Никольской школы Благовещенска был организован ряд бесплатных чтений для интеллигенции по вопросам веры и жизни христианской, на которых он сам выступал с лекциями: «Разбор трагедии Л. Андреева „Анатэма“ с положительно-христианской точки зрения»; «Брак с христианской точки зрения», «Причины современного неверия», «Смерть и воскресение»[2]. Лекции сопровождались исполнением духовных песнопений, большим знатоком которых он был[1].

В ноябре 1910 года стал председателем только что открытого Благовещенского общества трезвости[2].

С февраля 1911 года по январь 1912 года состоял редактором «Благовещенских епархиальных ведомостей»[2].

В 1913—1914 годах на курсах для учащих в церковно-приходских и министерских школах протоиерей Николай читал лекции по методике Закона Божия[2]. В 1915 году опубликовал «Лекции по методике Закона Божия»[1].

С началом Первой мировой войны в приходах Благовещенска образовывались особые попечительства о семействах прихожан, призванных на войну. В сентябре 1915 года учреждён был Епархиальный комитет по устройству быта беженцев, председателем коего избрали отца Николая[2].

Насущнейшей потребностью времени он считал не изменение форм церковной организации, а нравственное оздоровление приходской жизни через оживление деятельности братств, организацию осмысленной идейной церковной жизни и поднимал вопрос о восстановлении древне-церковной дисциплины «прежде всего в отношении к особенно соблазнительным, явным и грубым порокам»[2].

В 1920 году выехал в Харбин, где 1 июня того года был назначен вторым священником Харбинского Николаевского собора[2].

В 1921—1922 году скончалась его супруга, Лидия Васильевна. После этого на него легли все заботы о воспитании двух сыновей и трёх дочерей[3].

Начиная с 1921 года стал готовить и издавать учебные пособия по истории Христианской Церкви и православно-христианскому нравоучению и богослужению. По отзыву архиепископ Нафанаила (Львова), «им были составлены лучшие учебники Закона Божия, по которым училась русская молодёжь всего Дальнего Востока»[3].

Храм в честь Иверской иконы Божией Матери в Харбине

В 1923 году назначен настоятелем Иверской церкви Харбина.

Со времени прибытия в Харбин и до начала 1925 года был преподавателем Закона Божия в Коммерческом училище Китайской Восточной железной дороги, одном из лучших учебных учреждений Харбина. В октябре 1924 году китайское правительство передало КВЖД Советской России вскоре после чего преподавание Закона Божия в учебных заведениях Харбина было отменено. После этого встала необходимость организации специальных лекций или курсов по богословию для молодёжи, дабы создать противовес атеистической пропаганде.

В 1925—1926 годах под его редакцией выходил нравственно-церковный журнал «Вера и Жизнь». С 1926 года при Харбинском Казанском монастыре стал издаваться православный журнал «Хлеб Небесный», для которого владыка Димитрий в течение многих лет оставался постоянным и прилежным автором.

При ближайшем участии отца Николая, который стал их бессменным заведующим, в 1928 году в Харбине открыты были Пастырско-богословские курсы, просуществовавшие до лета 1934 года.

Вошёл в число инициаторов создания Братства Святой Руси, которое родилось в Белграде в Николин день 1933 года и было возглавлено митрополитом Антонием (Храповицким). Основной задачею Братства был поиск путей преодоления разобщённости русской эмиграции, в которой возникло много различных организаций. Предполагалось все места расселения русских людей покрыть сетью братских организаций, объединяющихся в каждой местности под главенством «высшего для каждой данной местности представителя Православной Церкви». По мнению отца Николая церковное разделение в русской эмиграции коренилось в различии ответов на вопрос: «Быть ли в Зарубежной Русской Церкви во главе её строю соборному, иль — единоличному, а с тем вместе — объединённому иль разобщённому». Поэтому он высказался и против предложения митрополита Евлогия (Георгиевского) о создания 4 автономных церковных округов, называя этот проект «печальным наследием революционной заразы». По его мнению указ патриарха Тихона от 7/20 ноября 1920 года «представляя временную обособленность и самостоятельность епархии, оторванной от связи с патриаршим центром, <…> определенно затем требует именно объединённого и соборного решения вопросов».

24 сентября 1933 года был пострижен в монашество с именем Димитрий, а на следующий день — возведён в достоинство архимандрита.

Епископ Димитрий на строительстве храма в Харбине

2 июня 1934 года в Харбинском Иверском храме архимандрит Димитрий был наречён, а 3 июня того же года в кафедральном Николаевском соборе хиротонисан во епископа Хайларского, викария Харбинской епархии. Чин наречения и хиротонии совершен был архиепископом Харбинским и Маньчжурским Мелетием (Заборовским), архиепископом Камчатским и Петропавловским Нестором (Анисимов) и епископом Пекинским и Китайским Виктором (Святиным). Оставлен настоятелем Иверской церкви ввиду временной невозможности пребывания в Хайларе[1].

В 1934 году трудами владыки при его Иверской церкви была открыта бесплатная «Серафимовская столовая» с четырьмя приютами для бедных, сирот и престарелых.

В августе 1934 года епископ Димитрий стал председателем Правления только что открытого Богословского факультета при Харбинском институте святого Владимира.

Епископ Димитрий как представитель Дальневосточных епархий принял участие в Совещании по вопросу об установлении мира и единства в Русской Православной Церкви Заграницей, состоявшемся в октябре-ноябре 1935 года по инициативе и под председательством Сербского патриарха Варнавы. Епископ Димитрий исполнял обязанности секретаря Совещания.

30 октября 1935 года Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви, осудив софиологию протоиерея Сергия Булгакова как ересь, поручил епископу Димитрию, а также епископу Тихону (Лященко), епископу Иоанну (Максимовичу) и графу Павлу Граббе «дальнейшее опровержение лжеучений прот. Булгакова»[4].

После Совещания, в начале 1936 года по поручению Архиерейского Синода Зарубежной Церкви совершил поездку в Индию для изучения вопроса о возможности присоединения Индийской Церкви, возглавляемой католикосом Григорием-Василием, которая несколькими годами ранее отложилась от антихалкидонитского Сирийского патриарха и в 1935 году высказала стремление к воссоединению с Православной Церковью через посредство Церкви Русской. Вначале он прибыл в Иерусалим, а 10 февраля 1936 года отбыл в Индию где провёл двадцать дней. Разъезжая по раджанату Траванкор и встречаясь с местными христианами, он рассказывал о Русской Церкви и положении православных в оккупированной большевиками России, проповедуя Учение Христово при содействии двух переводчиков (с русского на английский и с английского на малабарский язык). Одним из спутников владыки был архимандрит Андроник (Елпидинский). По докладу епископа Димитрия о поездке Архиерейский Собор Зарубежной Церкви принял постановление от 15/28 сентября 1936 года признать необходимыми дальнейшие переговоры и учредить в Малабре русскую православную миссию, благословив поехать туда сына преосвященного Димитрия игумена Филарета (Вознесенского).

Ещё в 1935 году при Харбинском богословском факультете был образован кружок Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова. В сентябре 1938 года епископ Димитрий стал его первым почетным членом, а в ноябре утвердил устав Братства и с этого времени Кружок стал именоваться Братством под почётным председательством епископа Димитрия. Основной работой братства стала издательская деятельность, и за довольно короткий срок удалось подготовить и выпустить 17 книг и брошюр религиозно-нравственного содержания. Это были не только переиздания, но и книги совсем новые: «Жития Святых» по святителю Димитрию Ростовскому, книги о старцах Оптиной пустыни — Макарии и Амвросии, целый ряд изданий Братства был посвящён святому апостолу Иоанну. Епископ Димитрий активно участвовал в редактировании и составлении этих изданий.

В 1939 году в Харбине была открыта и духовная семинария. Для забот о материальном устроении её создавался Попечительский Совет семинарии, председателем которого стал епископ Димитрий.

Вместе с митрополитом Харбинским Мелетием (Заборовским) проявил особенную ревность к защите веры Православной, ведя войну против принуждения японцами русских людей поклоняться богине Аматерасу, невзирая на угрозы и репрессии со стороны японской администрации.

В 1944 году Епископским совещанием Харбинской епархии по воле митрополита Мелетия епископ Димитрий был возведён в сан архиепископа. Такое действие означало оторванность от Архиерейского Синода РПЦЗ, в ведении которого находилось присвоение клирикам наград[5].

В июле 1945 года состоялось Епископское совещание в Харбине по вопросу о принятии новой юрисдикции. Решено было просить Патриарха Алексия о переходе в Московский Патриархат[5]. В эти годы архиепископ Димитрий уже тяжело болел.

18 августа 1945 года на харбинском аэродроме был высажен десант Красной Армии. На следующее утро тысячи празднично одетых людей (многие с цветами) стали стихийно собираться на центральной — Соборной площади. В соборе в это время архиепископ Камчатского Нестор (Анисимов) в сослужении викариев Харбинской епархии: архиепископа Хайларского Димитрия (Вознесенского) и епископ Цицикарского Ювеналия (Килина) совершал торжественный благодарственный молебен по случаю освобождения от японского ига[6].

27 декабря 1945 года Священный Синод Русской православной церкви постановил считать воссоединенными с Русской Православной Церковью с 26 октября 1945 архипастырей: митрополита Харбинского Мелетия, архиепископа Димитрия (Вознесенского), архиепископа Нестора (Анисимова), архиепископа Виктора (Святина), епископа Цицикарского Ювеналия и начальника Корейской Миссии архимандрита Поликарпа (Приймака), клир и мирян Харбинской епархии. В пределах Китая и Кореи был образован единый митрополичий округ с присвоением митрополиту титула Харбинский и Восточно-Азиатский. Хайларское и Цицикарское викариатства Харбинской епархии упразднялись, а архиепископ Димитрий и епископ Ювеналий (Килин) должны были вернуться в Россию[7].

Престарелый и тяжело больной архиепископ Димитрий, терявший голос из-за опухоли голосовых связок, 29 сентября 1946 года выехал из Харбина в сопровождении своего келейника иеромонаха Иосифа (Павлова). 23 октября он прибыл в Москву и вскоре перенёс операцию на горле, к нему вернулся голос, и уже на праздник Рождества Христова он мог служить, о чём сообщил в письме, переданном детям в Харбин[8].

Направил на имя Сталина привезенные с собой списки схваченных сотрудниками НКВД русских жителей зоны КВЖД, настаивая на их немедленном освобождении. По-видимому, это обращение послужило поводом к устранению архиепископа Димитрия от церковной деятельности: он был определён на покой в Псково-Печерский монастырь, хотя определенно выразил Ленинградскому и Новгородскому митрополиту Григорию (Чукову) своё намерение добиваться назначения на кафедру[1].

Проездом в Псково-Печерский монастырь останавливался в Ленинграде, посетил Ленинградскую духовную академию. Сильно простудился при переезде от железнодорожной станции до монастыря, что вызвало обострение давнего хронического заболевания[1]. 29 января 1947 года умиравшего архиепископа Димитрия доставили поездом из Печор в Ленинград в пользовавшуюся крайне дурной репутацией «Больницу в память 25 Октября» на набережной реки Фонтанки, где он скончался два дня спустя. Обострение другой давней болезни и явно неуклюжая попытка лечения в Ленинграде породили как в СССР, так и в эмиграции слухи, что несговорчивый архиерей, не скрывавший своих антисоветских убеждений, был убит большевиками[8].

Чин отпевания 2 февраля 1947 года в Николо-Богоявленском соборе совершали митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков) и епископ бывший Шанхайский Ювеналий (Килин). Погребён на Больше-Охтенском кладбище справа от храма[1].