Брасье, Рэй

Для Брасье даже Грэм Харман, как последователь ирредукционизма Бруно Латура, становится причастным к корреляционизму. В своей статье «Понятия и объекты» Брасье рисует довольно обширный портрет корреляциониста, базовой чертой которого становится использование так называемого «Перла» (The Gem) – аргумента, образцово сформулированного в философии Джорджа Беркли. Парадигмальная формулировка этого аргумента звучит следующим образом: «нельзя познать независимую от разума реальность, не познавая её. Следовательно, нельзя познать независимую от разума реальность»[7]. Ключевой фигурой корреляционизма для Брасье становится Фихте, доведший до предела аргумент «Перла»: «Толкуя корреляцию как самополагающий и, следовательно, обосновывающий себя акт, Фихте замыкает круг корреляции, предупреждая любое вторжение со стороны догматически постулированного внешнего»[7]

Принципиальное отличие в портретах корреляциониста у Квентина Мейясу и Брассье заключается в том, что второй старается подчеркнуть нелепость и нелогичность корреляционистских систем и построений, в то время как Мейясу считает корреляционный круг достаточно сильным и требующим преодоления изнутри, но никак не подлежащим критике «снаружи». Брасье подчеркивает, что любая вариация «Перла» очевидно ошибочная с формальной точки зрения. Он стремится объяснить жизнеспособность и привлекательность корреляционизма, вопреки его логической несостоятельности, с помощью побочных явлений: «…это одновременно эмоциональные (защита ценности за счет подрыва факта), психологические (сведение мира нечеловеческого к размерности человека) и политические (онтологическое введение политики, компенсирующее ее подмену менеджментом в сфере публичного) факторы»[7]

Ключевым моментом в отказе от корреляционизма для Брасье является восстановление главенства связки «эпистемология — метафизика», что может, по его мнению, помочь сохранить авторитет науки как самой надежной формы познавательного доступа к реальности. Важным в этом процессе становится концептуальное возвращение традиционных дуализмов «разум — чувственность» и «понятие — объект», от которых так стремился избавиться корреляционизм (постмодернистские философии становятся самым ярким примером). Роль этих дуализмов при их восстановлении в правах заключается в том, что с ними мы сможем, признавая частичную обусловленность нашего познания побочными факторами, связанными с нашей «человечностью», в каком-то смысле вычитать эти факторы из полученного знания. Используя подход, объясняющий возможность получения разумными существами когнитивного доступа к реальности, мы сможем по-настоящему строить систему утверждений о самом мире, а не просто о мире для-нас.

Для Брасье одной из главных задач для философии является поиск ответа на вопрос о том, как мы можем признать, что научное познание выслеживает в-себе, не прибегая к допущению, что при этом оно концептуально определяет «сущность» этого в-себе. Однако, для Брасье речь идёт именно о естественных науках, в то время как для Мейясу ключевая роль отдаётся математике как таковой. Особенно важна когнитивная наука, так как, как уже было сказано ранее, именно она способна описать процесс взаимодействия человека с миром как одно из явлений самого мира, а не как какую-то привилегированную процедуру. «Метафизическое исследование структуры бытия возможно лишь в паре с эпистемологическим исследованием природы познания,[7]» — так звучит основополагающий принцип для построения не-корреляционистской философии, способной на осмысленное отношение к утверждениям науки.