Эфрос, Абрам Маркович

Сын московского инженера-механика Маркуса (Мордуха) Абрамовича Эфроса[2], выпускника Императорского Московского технического училища 1881 года. Семья происходила из Динабурга, в Москве жила в доме Афремова на Долгоруковской улице. Старшие братья отца — Ефим Абрамович Эфрос и Залман Абрамович Эфрос — были московскими купцами первой гильдии, крупными промышленниками и домовладельцами; другой брат, Тевель Абрамович Эфрос, был банкиром в Санкт-Петербурге.

Окончил гимназические классы Лазаревского института восточных языков, с 1907 года учился на юридическом факультете Московского университета. Ещё в студенческие годы опубликовал перевод с древнееврейского языка — «Песнь песней Соломона» (СПб.: Пантеон, 1909. — [2], 272 с., 2 л. нот.: факс.). По окончании Московского университета в 1911 году начал систематически выступать как художественный критик и эссеист в газете «Русские ведомости» (в 1912—1917 годах писал под псевдонимом Россций). Избирался в Московскую городскую думу, где состоял председателем комиссии по внешнему благоустройству Москвы. В 1914—1917 годах служил в действующей армии. С 1917 года — член общественных и государственных органов охраны художественных ценностей, в том числе в 1918—1927 годах — один из ведущих сотрудников Коллегии (отдела) по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Наркомпроса РСФСР. Участвовал в определении основных направлений государственной музейной политики, внёс вклад в формирование Государственного музейного фонда и его распределение. 25 июня 1917 года по списку партии социалистов-революционеров в очередной раз был избран гласным Московской городской думы[3].

В 1920 году привлёк витебского художника Марка Шагала к работе в московском Еврейском камерном театре. В этот период состоял членом правления, заведующим отделом нового и новейшего искусства Государственной Третьяковской галереи; одновременно в 1924—1929 годах — хранитель отдела французской живописи, с 1928 года — заместитель директора по научной части Музея изящных искусств и зав. картинной галереей музея. Был одним из организаторов ряда художественных выставок (к 10-летию Октябрьской революции, новейшего французского искусства, выставки детского рисунка и др.).

Работу в музеях совмещал с научно-преподавательской деятельностью: в 1919—1920 годах преподавал в двух Государственных свободных художественных мастерских, на курсах Наркомпроса читал лекции и вёл семинары по музееведению, русскому искусству (1919—1920, 1940—1941), преподавал историю искусств в МГУ (1940—1941), вёл семинар по музееведению на искусствоведческом отделении в Среднеазиатском университете в Ташкенте в 1942—1943. В 1940—1950 годах преподавал в ГИТИСе (Москва) курс истории русского театра и театрально-декорационного искусства. В 1945—1950 годах — внештатный профессор Государственного библиотечного института в Москве.

Член совета старейшин клуба Московского дома учёных (1924)[4].

Дважды высылался из Москвы. В 1937 году — на два года в Ростов, в 1950 году — на четыре года в Ташкент[5]. Вторая ссылка последовала в ходе кампании по борьбе с космополитизмом. Анатолий Гребнев стал тогда свидетелем, как историк литературы Михаил Степанович Григорьев и Абрам Маркович Эфрос вдвоем сочиняли разоблачительную речь, с которой Григорьев должен был выступить против Эфроса[6]:

Это происходило в ВТО, в кабинете Григорьева (он занимал там руководящую должность), где я, тогдашний студент, оказался почти случайно; мне велено было подождать. Михаил Степанович, Михстеп, как его называли любя студенты, сидел за массивным столом перед стопкой бумаги; Эфрос долговязый, со старомодной бородкой клинышком — расхаживал взад и вперед, диктуя пассажи вроде: «презренный апологет буржуазного модернизма» или «не случайно этот лжеученый втаптывал в грязь реалистическое искусство Шишкина». Михстеп время от времени останавливался и качал головой: «Ну, уж это ты слишком», на что Абрам Маркович отвечал: «Пиши, пиши!» — и разражался очередной тирадой. Как я понял, речь Михстепа должна была, по замыслу, отвести от Эфроса какой-то более страшный удар. (…) Эта трагикомедия, трагифарс, была лишь частью общего безумия, помрачения рассудков — а как еще можно объяснить то, что со всеми происходило. Нормальные, неглупые люди несли несусветную чепуху, околесицу, в которую отчасти верили сами, отчасти все же не верили, в этой путанице сейчас не разобраться.

С 1950 по 1954 год — профессор на кафедре искусствоведения Ташкентского государственного института театрального искусства им. А. Н. Островского.

Излюбленный жанр Эфроса — критический «портрет» (В. А. Серова, В. И. Сурикова, П. В. Кузнецова, В. А. Фаворского, Н. Н. Купреянова, Г. Аполлинера, Ж. Кокто, П. Валери, С. М. Михоэлса и др.)[7]. Он также занимался исследованиями рисунков А. С. Пушкина.

На стихи Микеланджело в переводе Эфроса Дмитрий Шостакович написал в 1974 году Сюиту (фортепианная и оркестровая версии).

• Жена — Наталья Давыдовна Эфрос (в девичестве Гальперина, 1889—1989), переводчица, историк литературы[8].
• Двоюродный брат — Николай Ефимович Эфрос, театральный критик и журналист.

• Толмачев М. В. А. Эфрос — художественный критик // Эфрос А. М. Мастера разных эпох. — М., 1979.

• Абрам Маркович Эфрос на Wikilivres (ОД, Канада) (недоступная ссылка)
• Русский европеец Абрам Эфрос // Радио Свобода