Шверубович, Вадим Васильевич

Вместе с группой актёров МХТ и родителями отбыл на гастроли театра на юг России. В занятом белыми Харькове решил вступить в Белую армию, «чтобы понять её и, если она всё-таки „вандея“, — перейти к красным, чтобы быть там, где возникнет и когда возникнет „русский Бонапарт“». Участник Гражданской войны в рядах Добровольческой армии. Служил в кавалерийских частях. В своих воспоминаниях описал ужасающие картины разложения воинских частей, разгула анархии и т. п.

Отступая с частями Белой армии, оказался на Кубани, где заболел возвратным тифом и чуть не умер. Во время третьего приступа болезни был перевезён в Екатеринодар, где в это время в составе гастролирующей группы артистов МХТ оказались его родители. В феврале 1920 года его, больного, случайно обнаружили общие знакомые и помогли воссоединиться с семьёй.

мать, которая всю ночь сидела около меня, заметила, что я очень вспотел, градусник показал, что у меня 35 с чем-то. Тогда она накапала мне двадцать пять — тридцать капель и дала выпить. При всей своей слабости я почувствовал, что выпил что-то не то. Оказалось, что мать дала мне принять сильный раствор карболки. Началась, конечно, паника. Весь дом принимал во мне то или иное участие: несли молоко, искали врача, бегали в аптеку, только отец был как-то странно, напряжённо спокоен. Когда мать, которая была, конечно, в самом невероятном отчаянии, бросилась к нему с исступленным воплем: «Что делать?» — он сказал с неожиданным уверенным самообладанием: «Пойми ты: чтобы мать ждала с фронта сына, о котором несколько месяцев ничего не знала, и чтобы она в первую же ночь его отравила… это такая безвкусная мелодрама, которой быть не может. Этого не может быть». И мать успокоилась

По представлению труппы Вадим Шверубович получил паспорт на имя артиста Вадимова, работал как помощник режиссёра и сотрудник постановочной части.

Через Новороссийск на итальянском судне морским путём в составе «Качаловской группы» прибыл в Поти. Лето провёл в Грузии, потом вместе с труппой и родителями отправился в Москву, по предложению советских властей через Турцию, Болгарию, европейские страны (прямой путь через юг России был очень опасен). В пути группа давала представления, возвращение затянулось и состоялось только в 1922 году.

Как работник МХАТ Шверубович имел бронь, но с началом Великой Отечественной войны ушёл в ополчение (17-я дивизия народного ополчения Москворецкого района Москвы[1][2]). Оказавшийся с ним в одной части В. Перцов упоминал его, единственного, в своих письмах домой из части:

Среди наших ополченцев встречаются довольно неожиданные личности: так, например, один из взводов почти целиком составлен из сотрудников Художественного театра, в основном из технического персонала, хотя есть и несколько самых мелких артистов. Задаёт тон в этой компании Шверубович, сын Качалова, 40-летний здоровый детина, довольно похожий на отца.

— Путь ополченца. Почти ежедневные письма[3]

Попал в плен в котле под Вязьмой. Совершил успешный побег из лагеря для военнопленных и через перевал Сен-Готард пробрался в Италию, где был укрыт в горном монастыре бенедиктинцев. Участвовал в движении Сопротивления.

По окончании войны был разыскан по запросам отца, обращавшегося лично к Сталину, в лагере для бывших военнопленных в Модене, вернулся на родину, но был арестован НКВД. Однако благодаря заступничеству отца вскоре был выпущен и вернулся на работу во МХАТ.

С 1946 года преподавал в Школе-студии имени В. И. Немировича-Данченко[4], где с 1954 года возглавлял постановочный факультет (после кончины его основателя И. Я. Гремиславского).

Один из основателей театра «Современник» (1956), вышедшего из недр Школы-студии МХАТ[5].