Цытович, Владимир Иванович

Семья Владимира Цытовича — выходцы из Белоруссии. Оба деда были православными священниками, музыкальное образование среди всех родственников имели только мать, Лидия Владимировна Бутомо и её сестра. Обе они закончили Гомельское музыкальное училище, мать была вокалисткой (лирико-драматическое сопрано), однако также весьма неплохо играла на фортепиано. Отец, Иван Александрович Цытович по профессии — инженер-строитель, его брат Николай Цытович, известный учёный, автор классического учебника по механике мёрзлых грунтов.[4]^:4

Начало музыкального образования Владимира Цытовича было отнюдь не простым и гладким. Музыкой он начал заниматься достаточно поздно (с семи-восьми лет и только дома), однако уже за первый год домашних занятий у Михаила Дулова, известного ленинградского музыкального педагога, прошёл четырёхлетнюю программу обучения, и на второй год играл фортепианные пьесы Шумана. Впрочем, очень скоро в музыкальных занятиях пришлось сделать вынужденный перерыв. Сначала, незадолго до войны Владимир заболел бронхоаденитом (детский туберкулёз), а затем вся семья оказалась в эвакуации — в Казани, где практически не было возможностей для занятий на фортепиано. Музыкальные занятия возобновились только в 1945 году, после возвращения семьи в Ленинград.[4]^:4—5

Первые робкие попытки сочинения музыки относятся к 1940 году, однако записывать свои сочинения Владимир Цытович начал только в 1945 году, когда поступил в детский музыкальный кружок при Дворце Пионеров и Школьников. Благодаря брату (Александру), который занимался на скрипке, Цытович хорошо узнал этот инструмент и сочинил «Маленький концерт» для скрипки и фортепиано (1947), который братья играли вместе.[4]^:8

Получив в 1947 году диплом ДПШ об окончании курса музыкальной школы, Цытович сдал вступительные экзамены в Музыкальное училище имени Римского-Корсакова (при Консерватории). Приёмная комиссия, отметив одарённость абитуриента, определила его в седьмой класс школы-семилетки, который он заканчивал одновременно с десятым классом общеобразовательной школы. Этот год принёс будущему композитору массу ярких музыкальных впечатлений и событий, в числе которых было исполнение им Первого фортепианного концерта Бетховена с оркестром школы. На следующий год В. Цытович был принят в училище на два отделения: фортепианное (в класс Г. И. Ганкиной) и композиторское (в класс известного педагога, Сергея Вольфензона, ортодоксального традиционалиста и приверженца школы Римского-Корсакова).[4]^:9. К этому времени в «портфеле» юного композитора было несколько различных пьес для фортепиано, а также Маленькое концертино для скрипки и фортепиано, показавшее осведомлённость автора в скрипичной технике. Обучение у С.Я Вольфензона дало юному композитору крепкие навыки, твердое владение техникой сочинения. За время обучения в училище В. Цытовичем был написан ряд произведений. Среди них Сюита для двух фортепиано, Тема с вариациями для фортепиано, Сюита для струнного квартета. И тем не менее, несмотря на очевидные успехи, одобрение коллег и педагогов, Цытовича преследовал комплекс, что он «ничего не успевает» и всё получается «не лучшим образом».[4]^:9 Едва ли не бо́льшую часть своих сочинений студент уничтожал вскоре после написания — вне зависимости от похвалы учителя и считал, что он слишком ещё далёк от «необходимого уровня», впрочем, и до конца жизни эта самооценка сохранилась. Даже говоря о своих успехах, Цытович подчёркивал, что не считает себя «выдающимся композитором», а потому так много внимания уделяет упорству и технике профессии.[4]^:13 Словно в подтверждение его опасений, на вступительных экзаменах в консерваторию ему поставили оценку «четыре с минусом» и вместо класса Ореста Евлахова распределили к Борису Арапову.[4]^:9—10

Училище В. Цытович окончил с отличием, поэтому в Консерваторию поступил, сдав только один экзамен — специальность (композиция). По фортепиано учился сначала на общем курсе, однако, не оставляя своих занятий на кафедре специального фортепиано, сдал экзамен и начал осваивать также орган в классе Исайи Браудо. Однако больших успехов в этом предмете не достиг. По его собственному признанию, ему не удалось преодолеть «исполнительскую несостоятельность органа» и освоить всю сложность и инертность этого инструмента. Тем не менее, впоследствии композитор написал несколько пьес для органа, среди которых наиболее известны «Дифирамб», Прелюдия и Хорал.[4]^:11

Во время обучения в Ленинградской консерватории Владимир Цытович, по его собственным словам, находился под сильным влиянием музыки Шостаковича, что хорошо заметно по его сочинениям того периода.[4]^:10 Однако к тому времени эти стилевые тенденции в академической музыке постепенно набирали силу и уже не были «гонимыми» за формализм и «сумбур вместо музыки», как это было в сталинские времена. По классу композиции в Консерватории В. Цытович обучался у Б. А. Арапова (ученик В. В. Щербачева). На втором и третьем курсах в связи с отъездом Б. А. Арапова в Китай композицию у В. Цытовича вёл его ученик Ю. А. Балкашин. По словам Цытовича, Арапов ни во что особенно не вмешивался, а Балкашин многому его научил, особенно в том, что касалось инструментовки.[4]^:11 Первые крупные опыты студента получили одобрение как у профессуры, так и у ректора консерватории Павла Серебрякова, и уже на пятом курсе Владимир Цытович был принят в Ленинградский Союз композиторов, что было достаточно необычным явлением для этого времени.[4]^:10 Причём, дело не обошлось без курьёза, поскольку сам студент поначалу даже и не подозревал, что его собираются принимать в члены профессионального союза. Осенью 1957 года его просто пригласили в Дом композитора на заседание одной из секций. К тому времени у студента уже были записи двух его сочинений («Конька-Горбунка» и «Симфониетты»), сделанных на радио для сдачи выпускного госэкзамена в консерватории. Ничего особенного не подозревая, Цытович пришёл на заседание с певицей Л.Грудиной, которая спела его романсы на стихи Блока под фортепианный аккомпанемент автора.[5]

После прослушивания меня попросили выйти на время совещания. Когда пригласили обратно, то сообщили, что я принят в Союз композиторов. Уже после этого я написал заявление о приёме. В. М. Богданов-Березовский <…> даже ворчал, что приём в союз без заявления похож на рекрутский набор.[4]^:14

В 1958 году, сразу по окончании Консерватории Владимир Цытович продолжил обучение в аспирантуре по классу композиции (там же, у Бориса Арапова) и фортепиано (у Исайи Браудо)[6], а затем остался преподавать в alma mater, как оказалось, на всю жизнь.

В 1973 году Цытович с успехом защитил музыковедческую кандидатскую диссертацию на тему «Специфика тембрового мышления Б.Бартока»[7]. Однако музыковедческая карьера Владимира Цытовича сложилась далеко не так успешно, как композиторская и педагогическая. Прежде всего, по причине слишком высокой конкуренции в этой сфере, а также вследствие скромности его характера. Сам профессор вспоминал об этом с улыбкой, хотя и не без некоторого сожаления. Так, в середине 1970-х годов, написав теоретический труд о «фактурном тембре» и влиянии тембровой специфики инструментов на качество инструментальной фактуры, Цытович неожиданно наткнулся на сопротивление среды не только коллег, но и издателей:

У меня была почти готова вся книжка, но я понял, что её нигде не издадут. В Москве мне сказали, что на издание монографий существует большая очередь из музыковедов, а я, несмотря на свою степень кандидата искусствоведения, по их мнению, музыковедом не являюсь. Это отбило у меня охоту заниматься исследовательскими штудиями.[4]^:8

Тем не менее, Владимир Цытович стал автором восьми научных статей по вопросам тембра и оркестрового мышления, несколько раз осуществлял научную редактуру различных сборников и хрестоматий, под его научным руководством было защищено несколько кандидатских диссертаций.

В течение всей жизни (с 1961 года) Владимир Цытович преподавал в Ленинградской консерватории инструментовку, чтение партитур и композицию. С 1981 года — профессор Консерватории (до 1989 года — и. о. профессора), заведующий кафедрой инструментовки (1972—1985 гг.)[7] На кафедре композиции долгие годы он считался «специалистом по особо сложным случаям», как психологическим, так и творческим, благодаря ему многие конфликты, так или иначе, находили своё решение.[4]^:17 Отличаясь необычно терпеливым и вдумчивым («либеральным») отношением к самым свободным творческим экспериментам, не раз он брал к себе в класс и даже под личную защиту студентов, от которых отказывались все профессора и которым, так или иначе, грозило исключение из консерватории.[8] Бывали такие случаи, когда другие педагоги прямо обращались к Владимиру Цытовичу с просьбой «забрать» к себе «сложного» студента, но иногда он и сам, по собственной инициативе вмешивался в непростые ситуации, чем предотвращал не только разрастание конфликтов, но и, возможно, полный уход студента из профессиональной среды.[4]^:18—19

Среди учеников В. И. Цытовича по курсу чтения партитур и инструментовки такие известные российские дирижёры как Ю. Х. Темирканов, В. А. Гергиев, В. А. Альтшуллер, А. Р. Паулавичус и Р.Абдуллаев.[9] А среди наиболее заметных студентов по классу композиции: П.Геккер, А. А. Королёв, В. Н. Гурков, Н. Н. Карш, В. В. Кошелев,[10] В. Г. Соловьёв, А. П. Смелков и Юрий Ханон. Последнего Владимир Цытович выделяет особо, как, пожалуй, очень сложного своего студента из числа композиторов, который решительно «не принимал никаких установлений, принципов и правил» обучения.[4]^:18-19 Тем не менее, благодаря тонкому участию своего профессора Юрий Ханон смог в 1988 году закончить Консерваторию. Также среди весьма «неудобных» учеников Владимир Цытович вспоминает Алексея Подобеда и не без гордости отмечает, что и в этом случае ему удалось «кое-чего» достигнуть средствами своей «фирменной» дипломатии.[4]^:19 В числе своих лучших учеников профессор Цытович называет Анатолия Королёва и Алексея Красавина.[4]^:19-20

При этом нельзя не заметить, что в педагогической деятельности Владимира Цытовича едва ли не в полной мере проявились особые черты его личности: деликатный, тонко чувствующий студента, не склонный вмешиваться в чужую внутреннюю жизнь, он был идеально создан для мягкого, почти незаметного руководства «исподволь». Вместе с тем, в его повседневной практике профессора композиции было очень мало рационального, но гораздо больше от художника и музыканта, импровизатора или интуитивного творца ситуаций. Можно сказать, что в силу определённых черт характера, вполне будничная педагогика выступала для него в роли отдельного творчества со своими загадками, иногда неразрешимыми даже для него самого.

Учить композиции ужасно сложно. В педагогике должен соблюдаться принцип индивидуального подхода. У меня это как будто более или менее выходит. Как это выходит, непонятно.[4]^:18

— Владимир Цытович о своём педагогическом методе

Он никогда не ругал и не осуждал студентов и как будто даже не вмешивался в их внутреннюю творческую лабораторию. Мягко и тактично указывая на недостатки в работе, всегда подтверждал своё мнение уместными примерами из произведений своих любимых композиторов — Стравинского, Шостаковича, Бартока, Прокофьева. Готовность внимательно выслушать мнение студента, возможность диалога, обсуждения и конструктивного спора, чуткость и внимательность — вот качества, не раз приносившие Владимиру Ивановичу успех в педагогической работе на протяжении десятилетий. За время преподавания в консерватории Владимир Цытович выпустил из своего класса более тридцати композиторов, большинство из которых приняты в Союз.

В течение всей жизни Владимира Цытовича выделяла из ряда многих его коллег необычайная, даже, может быть, излишняя скромность, он никогда не выставлял себя в первые ряды, старался не привлекать к себе лишнего внимания, буквально не терпел панегириков и вообще хвалебных слов в свой адрес. Обязательность, точность и последовательность в своих словах и делах, — вот отличительные черты Цытовича: педагога и композитора. Немногословный и внешне очень тихий человек, он был не навязчив, но принципиален прежде всего в вопросах искусства, причём, без особых различий: своего или чужого. При этом на первом месте всегда стояла требовательность к себе и своему творчеству.

Этот внутренний «стержень» и огромная сила воли позволяли композитору максимально точно воплощать свой творческий замысел. Поэтому для его творческого метода характерны многократные редакции сочинения, долгое «вынашивание» и оттачивание замысла, «шлифовка» уже написанного произведения. Случалось, что композитор практически полностью переписывал готовый опус, изымал его из списка сочинения или даже уничтожал.[11]

…Я отношусь к себе в высшей степени строго. <…> Я не считаю себя очень ярким композитором, если иногда у меня и выходило что-то хорошее, то это из-за моего «ослиного упрямства». Только благодаря этому я могу что-то сделать.

— Владимир Цытович (о себе)

Творческий метод Владимира Цытовича опирается на две основные составляющие: это спокойный, твёрдый профессионализм и опора на классические традиции. Не случайно даже в названиях его произведений так часто встречается слово «классицизм». С его точки зрения, безудержный постмодернизм, в который ударились многие студенты — губителен, если лишён прочной классической основы. Шагал, Кандинский, Пикассо, Дали великолепно владели рисунком, что не помешало им прославиться в качестве авангардистов. Музыкальным же рисунком современные композиторы порой владеют — крайне слабо, увлекаясь формальным конструированием или новаторскими приёмами. На взгляд Цытовича, привлекательнее и плодотворнее всего — слияние двух разнородных начал: классической формы и современного языка.[4]^:3 Именно по этому признаку и возможно в целом отнести музыку Владимира Цытовича к продолжению неоклассицизма 1920-х годов, открытого ещё «Сократом» Эрика Сати.

Владимир Цытович — художник парадоксальный и неоднозначный. В статье, посвящённой его творчеству, А.Епишин, говоря о творческом облике композитора, отмечает свойственные его мышлению интеллектуализм и игровое начало: «…Основная тема творчества В. Цытовича — Homo Ludens, Человек играющий. Композитор вовлекает слушателей в причудливые игры художественного интеллекта с высокими композиторскими технологиями … исходящими из могущества возможностей чисто человеческого разума».[12]

Стиль В. Цытовича сочетает в себе два едва ли не противоположных начала: с одной стороны, интеллектуализм, рационализм, проявляющиеся в стремлении подчинить свободное развертывание формы строгой конструктивной идее, организующей музыкальный поток в органичную и выверенную систему. Другой полюс — это игровая стихия, юмор, сфера неподконтрольных разуму чувств и эмоций, реализованных в принципе концертирования, тяготении к скерцозности, токкате.

Творческое наследие Цытовича насчитывает более полусотни разножанровых сочинений, в том числе симфонических, камерно-инструментальных, вокальных, фортепианных и органных произведений, опубликованных в России и за рубежом (в США, Германии, Франции, Швейцарии, Польше и Южной Корее).[4]^:3

Статьи:

• Специфика тембрового мышления Б. Бартока в квартетах и оркестровых сочинениях // Вопросы теории и эстетики музыки. Вып.11. — Л.: Музыка, 1972. — С. 147—166.
• Некоторые аспекты тембровой драматургии // Современные вопросы музыкознания. — М.: Музыка, 1976. — С.207-237.
• Два этюда о Бартоке // Бела Барток. — М.: Музыка, 1977. — С.171-188.
• Размышления о роли мелодии в современной музыке // Критика и музыкознание. — Л.: Музыка, 1980. — С.54-61.
• Фонизм оркестровой вертикали Дебюсси // Дебюсси и музыка XX века. — Л.: Музыка, 1983. — С.64-90.
• Колористические черты оркестровой фактуры в музыке С. Прокофьева // Оркестровые стили в русской музыке / Сост. В. Цытович. — Л.: Музыка, 1987. — С. 95-105.
• С. И. Танеев // Русская симфоническая музыка XIX — начала XX в. Хрестоматия по истории оркестровых стилей. Т. 2. Глинка, Чайковский, Римский-Корсаков, Стравинский / Ред.-сост., авт. вступ. ст. и справ. разд. — Н. А. М. Мартынов. — СПб.: Ut, 2008. — 420 с.
• А. К. Глазунов // Русская симфоническая музыка XIX — начала XX в. Хрестоматия по истории оркестровых стилей. Т. 2. Глинка, Чайковский, Римский-Корсаков, Стравинский / Ред.-сост., авт. вступ. ст. и справ. разд. — Н. А. М. Мартынов. — СПб.: Ut, 2008. — 420 с.

Составление сборника:

• Оркестровые стили в русской музыке. — Л.: Музыка, 1987. — 205 с., нот.

Научная редактура:

• Русская симфоническая музыка XIX — начала XX в. Хрестоматия по истории оркестровых стилей. Т. 1. / Ред.-сост., авт. вступ. ст. и справ. разд. — Н. А. Мартынов. — СПб.: Ut, 2000. — 437 с.
• Русская симфоническая музыка XIX — начала XX в. Хрестоматия по истории оркестровых стилей. Т. 2. / Ред.-сост., авт. вступ. ст. и справ. разд. — Н. А. Мартынов. — СПб.: Ut, 2008. — 420 с.
• Также В. И. Цытович принимал участие в подготовке к публикации текста книги: Юрий Ханон «Скрябин как лицо»[13] — СПб.: «Лики России», 1995. — 680 с.

• Епишин А. «В центре творчества — Homo Ludens» // Музыкальное обозрение. −2000.- № 1(42).- Январь. — С.2
• Красавин А. «Светлой памяти Учителя» // Musicus. — 2012. — № 4 (32). — С.27.
• Ларин Е. «Инвенция для гитары соло В. Цытовича: фактура и композиторский поиск» // Музыкальна культура глазами молодых ученых: Сборник научных трудов. Вып. 7 / Ред.-сост. Верба Н. И. — СПб: Астерион, 2012. — С.189-194.
• Лубченко А. «Об ушедших» // Консерватория. — 2012. — № 5. — С. 6.
• Лукьянова Н. «Владимир Цытович: В содружестве с исполнителями» // Петербургский фортепианный дуэт. Музыкально-исторические очерки: Сборник статей. — СПб: Издательство «Лань», 2007. — 376 с.: илл. — (Мир культуры, истории и философии). — С. 175—181.
• Манафова М. «Монодийные принципы мелодики в музыке Владимира Цытовича» // Музыкальна культура глазами молодых ученых: Сборник научных трудов. Вып. 8 / Ред.-сост. Верба Н. И. — СПб: Астерион, 2013.
• Манафова М. «Памяти Владимира Цытовича. Некролог» // Консерватория. — 2012. — № 5. — С. 6.
• Манафова М. «Тембр и фактура в оркестровых произведениях В. Цытовича. Черты стиля» // Музыкальна культура глазами молодых ученых: Сборник научных трудов. Вып. 7 / Ред.-сост. Верба Н. И. — СПб: Астерион, 2012. — С. 94-101.
• Манафова М. М. «Э. Денисов и В. Цытович: два взгляда на концерт для гитары с оркестром» // Musicus. — 2009. — № 1. — (Январь-февраль). — С. 37-41.
• Никольская Н. Владимир Иванович Цытович // «Они пишут для детей»: Сборник статей: Вып.4 / Сост. Т. Карышева. — М.: Сов. композитор, 1988.- С.135-151.
• Шпагина А. «Владимир Цытович. Портрет в диалогах». — СПб: Композитор, 2012. — 40 с.
• Шпагина А. Ю. «Необарочные тенденции в фортепианной музыке Владимира Цытовича» // Фортепианное искусство. История и современность. Проблемы творчества, исполнительства, педагогики: Межвузовский сборник научных трудов / Сост. М. В. Воротной. — СПб: Изд-во РПГУ им. А. И. Герцена, 2004. — 152 с.

• Манафова М. Незабываемое наследие Владимира Цытовича // Играем с начала. Da capo al fine : г. — М., 2013. — № 5 (110). — С. 9. Архивировано 2 января 2014 года.
• Школа Карла Мея: Владимир Цытович
• Борис Йоффе: Владимир Цытович: «чужой среди чужих» (новая глава из книги «Im Fluss des Symphonischen»)