Убийство в «Восточном экспрессе» (фильм, 1974)

Агата Кристи была недовольна адаптациями своих книг, поставленными в 1960-х годах и настороженно относилась к передаче прав на их адаптацию[К 1]. Ещё в начале 1960-х годов руководство кинокомпании Metro-Goldwyn-Mayer просило писательницу написать довольно вольный сценарий по роману «Убийство в „Восточном экспрессе“», на что она ответила категорическим отказом. По её словам: «…Эта книга стоила мне слишком больших усилий, чтобы превращать её в кинофарс с участием мисс Марпл; возможно, получится что-нибудь забавное, но уверена, что оно не принесёт пользы моей репутации!»[6] Свободное обращение американских постановщиков с её романами и изменение их характера очень сильно раздражало писательницу. В 1967 году, после того как ей поступили очередные просьбы от киностудий, она эмоционально заявила своему постоянному литературному агенту Эдмунду Корку: «Не говорите мне о киноправах!!! У меня от этого кровь в жилах закипает… Я осталась при своём мнении! Хватит! Я достаточно натерпелась!»[7]

В начале 1970-х годов к идее фильма по одному из самых известных романов Кристи на этот раз вернулись британские кинематографисты. Чтобы получить одобрение писательницы, председатель EMI Films Нат Коэн и продюсер Джон Брабурн заручились поддержкой лорда Луиса Маунтбеттена — члена британской королевской семьи, а также тестя Брабурна. С Маунбеттеном «королева детектива» познакомилась ещё в 1924 году, когда он в письме признался, что является поклонником её творчества и предложил идею романа, использованную писательницей в одной из самой известных своих книг — «Убийство Роджера Экройда». В 1969 году, в ходе обмена письмами, она ответила Маунтебеттену: «Благодарю вас за то, что подарили мне первоклассную идею, которая никому до того не приходила в голову»[9]. Несмотря на то, что Кристи полагала, что книга является малоподходящей для киноадаптации, она в конце концов поддалась уговорам лорда Маунтбеттена и дала согласие на экранизацию романа[10]. Существует мнение, что на это решение повлияло также то, что ей нравились предыдущие фильмы продюсеров — «Ромео и Джульетта» (1968) и «Сказки Беатрикс Поттер» (1971)[11].

Кадр из финала картины: Лорен Бэколл, Ингрид Бергман, Джон Гилгуд, Шон Коннери, Жаклин Биссет, Энтони Перкинс, Ванесса Редгрейв, Мартин Болсам, Альберт Финни, Майкл Йорк, Жан-Пьер Кассель, Джордж Кулурис, Уэнди Хиллер, Деннис Куили, Рейчел Робертс

Роль Пуаро сначала была предложена Полу Скофилду и Алеку Гиннессу, но они были заняты в других проектах. В итоге она досталась 38-летнему Альберту Финни. Изначально 59-летняя Ингрид Бергман планировалась на роль княгини Драгомировой. Актриса в это время была занята в успешном лондонском спектакле «Преданная жена» по одноимённой пьесе Сомерсета Моэма. Он был поставлен Джоном Гилгудом, которого Люмет привлёк в фильм на роль мистера Беддоуза. Однако после прочтения сценария Бергман от роли княгини отказалась, предпочтя ей маленькую роль шведки-няни Греты Олсон. В своих мемуарах актриса писала, что говорила по этому поводу режиссёру: «Зачем мне надевать на лицо маску из грима и играть русскую княгиню, когда там есть прекрасная роль шведской миссионерши, будто специально для меня написанная? Я постараюсь изобразить чудный шведский акцент. Мне бы очень хотелось сыграть эту полусонную миссионершу»[12]. Возможно, отказаться от более крупной роли согласно предложенного сценария актрису вынудила болезнь, с которой она боролась в этот период. Изначально вся её роль состояла из единственной сцены допроса Эркюлем Пуаро, снятой за один беспрерывный дубль длительностью почти пять минут. Сцена патетических причитаний, когда мсье Бьянки объявляет о завале, и робкие замечания в обеденном монологе миссис Хаббард были чистой импровизацией с её стороны. Режиссёр назвал отказ Бергман от роли которую он ей первоначально предложил и, как оказалось, удачный выбор актрисой роли простодушной горничной, примером самоощущения, актёрского понимания себя[13].

Многие из актёров играли в период съёмок в театре, поэтому по вечерам им приходилось спешить на спектакли[12]. В фильме снялись сразу семь артистов, которые до того или позже становились лауреатами премии «Оскар» — Мартин Болсам (1966)[14], Ингрид Бергман (1945, 1957 и 1975)[3], Шон Коннери (1988)[14], Джон Гилгуд (1982)[14], Уэнди Хиллер (1959)[15], Ванесса Редгрейв (1978)[15] и Лорен Бэколл (2009, почётный)[16].

Павильонные съёмки происходили в британской киностудии Elstree Studios в Боремвуде, графство Хартфордшир. Натурные съёмки в основном производились во Франции в 1973 году в Париже, а также в департаменте Ду, регион Франш-Конте. Сцены проходящего через центральную Европу по сюжету фильма поезда, были отсняты в горах Юра на закрытой перед этим железнодорожной линии между Понтарлье и Жие. Кадры застрявшего в снегу железнодорожного состава, снимались недалеко от Монбенуа[18]. Перед съёмками существовали опасения по поводу нехватки снега, в связи с чем была запланирована доставка большого его количества, что привело бы к большим финансовым затратам. Однако, прямо перед самыми съёмками эпизодов с застрявшим в снегу составом, прошёл сильный снегопад, а заказанные грузовики со снегом застряли на заблокированных от непогоды дорогах[19].

К моменту съёмок фильма поезд класса люкс «Восточный экспресс» уже прекратил своё существование, как и компания, его эксплуатировавшая. Однако его подлинный паровоз был использован для съёмок, пусть он и не мог ездить слишком далеко. Шестивагонный состав поезда был сформирован из старых машин Compagnie de Wagons-Lits и хранилища списанных механизмов Французской национальной железной дороги в Понтарлье[20]. Внутреннее убранство поезда для съёмок было восстановлено по сохранившимся в музеях (большей частью в Бельгии, а также у некоторых состоятельных пассажиров, выкупивших облицовку купе на память о незабываемых путешествиях) вагонам реального Восточного экспресса. Художником-постановщиком картины был Тони Уолтон, разработавший и костюмы. С ним режиссёр поставил в общей сложности семь фильмов. Одним из важнейших художественных особенностей фильма было использование подсветки сзади, но для неё необходимо свободное пространство, которое невозможно было достичь в ограниченном помещении поезда. С целью решения этой проблемы Уолтон отправился на место хранения вагонов «Восточного экспресса» в Бельгию, но после осмотра обстановки оригинальных купе он решил, что не сможет достичь в своих декорациях такой роскоши. В связи с этим было принято решение демонтировать панели купе и их отправили в Англию, где установили на подвижные каркасы. Они были использованы как задники, которые передвигались в зависимости от использования того или иного освещения и потребностей оператора. Кроме того, для более красочной картинки, достижения большего эффекта задней подсветки, деревянные панели были отполированы с особой тщательностью, что позволяло ещё больше отражать ими свет. По выражению Люмета, основным «блюдом» картины стало богатство, в котором бы отразился «блеск ушедшей эпохи»: «Стеклянные панели, настоящее серебро на столах, бархатная обивка сидений». Помощники режиссёра не смогли найти для съёмок вагона-ресторана соответствующего заведения, отвечающего требованиям и Уолтон декорировал мезонин старого кинотеатра в Лондоне. В обстановке, декорациях значение придавалось каждой детали. По этому поводу Люмет писал: «Какой цвет мятного ликёра предпочтительней на серебряном подносе — белый или зелёный? Мы выбрали зелёный. Какие собачки больше подойдут княгине Драгомировой — французские пудели или пекинезы? Пекинезы. Что лучше смотрится на тележке Стамбульского вокзала — апельсины или капуста? Апельсины, потому что, рассыпавшись на фоне темно-серого пола, они выглядят эффектнее…»[21]

В Лондоне были созданы декорации Стамбульского вокзала, которые были перевезены и собраны в одном из действующих парижских депо. В ночной сцене отправления экспресса из столицы Турции были задействованы триста статистов, которые участвовали в съёмках на «платформе» и в «зале ожидания» вокзала. Ещё накануне этой сцены Ингрид Бергман, Ванесса Редгрейв, Альберт Финни и Джон Гилгуд играли на сцене лондонских театров и прилетели в столицу Франции на самолёте в воскресенье, чтобы вернуться в Англию в понедельник[20]. Снятый эпизод отправки поезда очень понравился режиссёру, который позже писал: «В нём одном сосредоточились красота и ностальгия, тайна, интрига и изысканность, которые мне хотелось придать всей ленте»[21]. Так как Финни долго накладывали грим, а сам актёр по вечерам играл в театре, ему категорически не хватало времени на сон. Однажды к нему домой прибыли гримёры, и, несмотря на то, что Финни спал, начали гримировать его. После чего погрузили его в машину скорой помощи, доставили на студию, где закончили гримировать так и не проснувшегося актёра.

Основные события фильма происходят на железной дороге между Белградом и Славонски-Бродом, где поезд якобы замело в малонаселённых горах. На самом деле все 200 км между этими городами железная дорога проходит через весьма населённые сельскохозяйственные районы и нигде не поднимается выше 100 метров. Примечательно, что «кинокарьера» реконструированных вагонов на этом не закончилась: уже через год они были использованы на съёмках комедии Клода Зиди «Не упускай из виду», после чего были переданы железнодорожному музею, а в 1982-м были запущены в первом составе на восстановленном маршруте Симплон-Венеция.

Оператором выступил Готфрид Ансуорт, который вместе с режиссёром выработал несколько киносъёмочных принципов фильма. Прежде всего они стремились к претворению на экране «естественной природной красоты», что в основном достигалось использованием длиннофокусных объективов, смягчающих картинку, и применением задней подсветки, позволяющей передать богатство и пышность обстановки, придать красочности актёрам, подчеркнуть их красоту[22]. Съёмки происходили с использованием камер Panavision[4].

Музыкальное сопровождение к фильму сочинил британский композитор Ричард Родни Беннетт. Музыка была переработана в оркестровую сюиту, а также неоднократно исполнена и записана на различных носителях. При записи оригинального альбома саундтрека, осуществлённого в 1974 году лондонским оркестром Королевского театра Ковент-Гардена под управлением Маркуса Додса, фортепианную партию исполнил сам композитор[23].