Тофт, Мэри

История Тофт впервые привлекла внимание общественности на исходе октября 1726 года, когда слухи о деле достигли Лондона[3]. В частности, 19 ноября соответствующая заметка появилась в издании Mist's Weekly Journal[4]:

«Бедной женщине», Мэри Тофт, было тогда 24 или 25 лет. Дочь Джона и Джейн Денайеров приняла крещение под именем Мэри Денайер 21 февраля 1703 года. В 1720 году она вышла замуж за Джошуа Тофта, подмастерья портного; у пары было трое детей: Мэри, Энн и Джеймс[6][7]. В соответствии с укладом жизни XVIII века, Тофт, вновь забеременевшая в 1726 году, продолжала работать на полях[8]. В начале беременности она жаловалась на болезненные ощущения, мешавшие работе, и в августе её организм якобы выделил несколько кусков плоти. Один из них был сопоставим по размеру с рукой Тофт. Предполагается, что это могло стать результатом патологии в развитии плаценты, повлекшей прекращение роста эмбриона и выброс сгустков крови и плоти[9][10][11]. Роды состоялись 27 сентября. В них принял участие сосед семейства, который затем показал выброшенную плоть матери и свекрови Мэри, Энн. Последняя, будучи акушеркой, продемонстрировала плоть Джону Ховарду, акушеру из Гилдфорда с тридцатилетним стажем[9][12].

Изначально Ховард отверг мысль о возможной принадлежности плоти организму животного, однако на следующий день от отменил запланированную практику и решил навестить Тофт. Вначале он ознакомился с продуктом родов, после чего осмотрел Мэри, не обнаружив ничего необычного. Когда же ситуация с выбросом повторилась, Ховард вернулся к Тофтам и возобновил изучение проблемы. Согласно записям от 9 ноября того года, в течение следующих нескольких дней Тофт выбросила «три лапы кота полосатой расцветки и одну лапу кролика: внутренности были кошачьими, и в них находились три части позвоночника угря… Задние лапы кота, возможно, возникли в её воображении из-за её любимого кота, который спал с ней в кровати по ночам»[прим. 2]. Состояние Тофт, по-видимому, вновь ухудшилось, и на протяжении следующих суток она выделила ещё несколько фрагментов кролика[9][11].

С течением времени история приобретала известность, и 4 ноября Генри Дэвенант, находившийся при дворе короля Георга I, прибыл в Суррей чтобы лично удостовериться в произошедших событиях. Он изучил образцы тканей, предоставленные ему Ховардом, а затем, по-видимому убеждённый в подлинности случая, вернулся в Лондон. Ховард направил Тофт в Гилдфорд, где обещал принять роды кролика на глазах у любого, кто ставил под сомнение историю женщины[13][14]. Некоторые из писем, что Ховард посылал Дэвенанту для уведомления его о ходе дел, оказались в расположении Натаниэля Сент-Андре, швейцарского хирурга, который с 1723 года служил при королевском доме[15]. Впоследствии Сент-Андре подробно изложил содержание одного из этих писем в своём памфлете «Краткий рассказ о необычайном рождении кроликов»[прим. 3] (1727):

К середине ноября королевская фамилия настолько заинтересовалась случаем Тофт, что направила Сент-Андре и Сэмюэла Молиньё, секретаря принца Уэльского расследовать дело. Судя по всему, представители короля не остались разочарованы: по прибытии в Гилдфорд 15 ноября они, сопровождаемые Ховардом, стали свидетелями произведения на свет кроличьего туловища[3]. Записи Сент-Андре подробно описывают результаты, полученные им при изучении кролика. Чтобы проверить, дышало ли существо воздухом, он поместил часть его лёгкого в воду — плоть всплыла. Затем Сент-Андре провёл обследование Тофт, заключив, что кролики разводились в её фаллопиевых трубах. Позже в тот же день, в момент отсутствия докторов, она вновь выбросила туловище кролика, которое было изучено обоими специалистами[14][17]. Они вновь заглянули к Тофт вечером — она вновь испытывала тяжёлые схватки. Женщина снова подверглась медицинскому обследованию, после чего Сент-Андре принял «роды» частей кроличьей шкуры, а ещё через несколько минут — кроличьей головы. Врачи изучили полученный материал, отметив при этом схожесть некоторых частей плоти с органами кота[18].

Поражённый король направил вслед за Сент-Андре хирурга Кириака Алерса. Он приехал в Гилдфорд 20 ноября и, осмотрев пациентку, не обнаружил у неё ни единого признака беременности. Возможно, он заподозрил Тофт в мошенничестве ещё тогда, так как она держала колени и бёдра плотно прижатыми, словно препятствуя выпадению некоего объекта. Сомнительным Алерсу показалось и поведение Ховарда, запретившего королевскому хирургу содействовать принятию родов. При этом следует отметить, что в одной из предшествующих процедур Алерс, не имевший должного акушерского опыта, причинил Тофт сильную боль[19]. Убедившись в постановочном характере патологии, Алерс заявил, что якобы поверил в подлинность дела. Затем он, извинившись, выехал в Лондон, забрав с собой образцы кроличьей плоти. Алерс тщательно изучил улики и выяснил, что плоть подвергалась ручной обработке. В помёте он обнаружил элементы соломы и зёрен[3][20].

21 ноября Алерс доложил о своих находках королю, а затем и некоторым другим высокопоставленным особам[21]. На следующий день Ховард направил Алерсу письмо, в котором просил о возвращении образцов плоти[20]. Подозрения Алерса беспокоили как Ховарда и Сент-Андре, так и, вероятно, короля, который два дня спустя командировал Сент-Андре с коллегой в Гилдфорд[19][22]. По прибытии их встретил Ховард, оповестивший докторов о двух якобы новорождённых кроликах. Она также выбросила несколько фрагментов, идентифицированных как части плаценты. Затем её состояние ухудшилось; она жаловалась на непрерывную боль в правой стороне живота[19][23]. Желая предупредить действия Алерса, Сент-Андре собрал письменные показания ряда свидетелей, что, в свою очередь, могло поставить честность Алерса под сомнение. 26 ноября Сент-Андре провёл для короля анатомическую демонстрацию, которая подтверждала историю Тофт[22][24]. Согласно его записям, ни он, ни Молиньё не догадывались о возможном мошенничестве женщины[25].

Король снова направил Сент-Андре в Гилдфорд, желая привезти Тофт в Лондон и продолжить исследования. Доктора сопровождал известный акушер Ричард Маннингем, второй сын епископа чичестерского Томаса Маннингема, и рыцарь с 1721 года[19]. Он изучил Тофт и установил, что правая часть её живота немного увеличена. Кроме того, Маннингем принял у Тофт объект, который он распознал как мочевой пузырь борова, вызвав тем самым несогласие Сент-Андре и Ховарда. Примечательно, что объект вызвал у Маннингема подозрения, поскольку он испускал запах мочи. Все участники процесса договорились сохранять произошедшее в секрете, и уже 29 ноября Тофт обосновалась в банях Лейси на Лестерских полях[22][26][27].

«Кролики, или совещание годлиманских мудрецов» Уильяма Хогарта (1726)[28]. Сент-Андре описал Тофт (F) как имеющую здоровое сильное сложение, небольшой размер и светлый цвет лица, однако весьма глупую — не умеющую читать и писать — и угрюмого характера. Её муж (E) — бедный портной из Годлимана, ставший отцом трёх детей Мэри[29]

Опубликованная на заре газетной эпохи история вскоре стала национальной сенсацией. Часть изданий воспринимала случай скептически, а Norwich Gazette и вовсе назвала рассказ женской сплетней[30]. Несмотря на подозрительность истории, многие врачи хотели лично увидеть пациентку. Впоследствии политический обозреватель Джон Херви в письме своему другу Генри Фоксу писал:

Под строгим контролем Сент-Андре женщину осмотрели несколько крупных врачей и хирургов, среди которых был и Джон Мобрей. В книге «Женский врач» (англ. The Female Physician) Мобрей выдвинул предположение о том, что женщины могут рожать некое существо, названное им «Сутеркин». Мобрей был сторонником существовавшей в том время теории материнского отпечатка, согласно которой зачатие и беременность могли подвергаться влиянию мыслей или воспоминаний матери[32]. Предполагалось, что тесное взаимодействие будущих матерей с домашними животными может сделать их детей похожими на скот. Сообщалось, что Мобрей был счастлив увидеться с Тофт, случай которой подтверждал его взгляды[33]. Другой же известный врач Джеймс Дуглас, как и Маннингем, считал происходившее мошенничеством и, несмотря на неоднократное приглашение Сент-Андре, отстранился от процесса. Дуглас был одним из наиболее уважаемых анатомов страны и известным акушером, в то время как статус Сент-Андре часто ассоциировали с его умением говорить на немецком — родном языке короля[34]. Понимая это, Сент-Андре отчаянно добивался присутствия Дугласа и Маннингема: после восхождения Георга I на трон в политике страны стали доминировать виги, с которыми были связаны оба доктора. Их участие могло укрепить положение Сент-Андре как врача и как философа[27]. Наконец Дуглас, считавший рождение кролика женщиной равновероятным рождению младенца крольчихой, всё же приехал осмотреть Тофт. Впрочем, после осмотра и сообщения Маннингема о мочевом пузыре Дуглас отказал Сент-Андре в дальнейшем участии[35]:

Находясь под постоянным наблюдением, Тофт несколько раз испытывала тщетные родовые муки[37].

Мошенничество было раскрыто 4 декабря. Томас Онслоу, 2-й барон Онслоу начал собственное расследование случая, в ходе которого выяснил, что на протяжении последнего месяца муж Тофт Джошуа закупал молодых кроликов. Убеждённый в достаточности улик, он написал доктору сэру Гансу Слоану, заявив, что дело «почти встревожило Англию», и что вскоре он опубликует свои сведения[6][38]. В тот же день Томас Ховард, носильщик из бань, сознался мировому судье сэру Томасу Кларджесу, в том, что он был подкуплен. Невестка Тофт Маргарет заплатила Ховарду, чтобы тот спрятал кролика в комнате Мэри. В ходе допроса после ареста Тофт отвергла обвинения, а Маргарет, допрашиваемая Дугласом, утверждала, что она приобрела кролика только лишь для употребления в пищу[39].

Маннингем осмотрел Тофт и, как ему показалось, обнаружил что-то в полости её утробы, после чего убедил Кларджеса оставить пациентку в банях[39]. Дуглас, навещавший Тофт, опросил её трижды или четырежды; каждый из разговоров продолжался несколько часов. Спустя несколько дней Маннингем пригрозил женщине болезненной операцией, и 7 декабря в присутствии Маннингема, Дугласа, герцога Джона Монтегю и барона Фредерика Калверта Тофт наконец созналась в обмане[6][40]. После выкидыша, в то время как её шейка матки ещё позволяла проникнуть глубже, сообщник поместил в её чрево когти и тело кота, а также голову кролика. Они придумали историю о том, что во время работы женщина была напугана кроликом, а затем стала думать лишь о них. В дальнейшем части тел животных помещались в её влагалище[41][42].

Маннингем и Дуглас продолжали давление на Тофт, в результате которого она открыла новые подробности 8 и 9 декабря. После этого она была направлена в тюрьму «Тотилл Филдс Брайдвелл» и обвинена по статуту Эдуарда III как «гнусный обманщик и самозванец»[37][40][43]. В более ранних, неопубликованных признаниях она возлагала всю ответственность на ряд лиц, в числе которых были её свекровь и Джон Ховард. Тофт также утверждала, что некая путешественница рассказала ей о технологии помещения кроликов в тело и о том, как подобное действие навсегда избавит её от нужды[10]. Издание British Journal сообщало, что 7 января 1727 года Тофт предстала перед судом квартальных заседаний в Вестминстере, будучи обвинённой как «отвратительная обманщица и самозванка, якобы совершившая несколько чудовищных родов»[44][прим. 7]. Маргарет Тофт проявила стойкость и отказалась от дальнейших заявлений. Mist's Weekly Journal от 1726 года сообщил: «[она] была проверена как и близкие ей люди, но либо [её] держали в неведении относительно обмана, либо [она] не желала раскрыть то, что ей известно; ибо ничто не может быть от неё получено; так, её решимость потрясла других»[45][прим. 8].

После случая Тофт на какое-то время доверчивость некоторых врачей стала объектом насмешек в обществе. В 1726 году Уильям Хогарт опубликовал шарж «Кролики, или совещание годлиманских мудрецов» (англ. Cunicularii, or The Wise Men of Godliman in Consultation), на котором испытывающая муки Тофт (F) изображена в окружении ключевых героев истории, в частности, её мужа (E), Сент-Андре (A) и Ховарда (D)[28][46][47]. В труде Three Characters in Hogarth's Cunicularii and Some Implications Деннис Тодд заключает, что фигура G, вероятно, принадлежит невестке Тофт — Маргарет. Несмотря на заявления Мэри о невиновности невестки, Маннингем в том же году выпускает дневник[прим. 9], где приводит обличительные для Маргарет показания свидетеля[48]. В 1727 году вышли плакаты Джорджа Вертью «Суррейское чудо» англ. The Surrey-Wonder и «Доктора за работой, или нервотрёпка в Гилдфорде». Центральной фигурой в этой популярной сатире Вертью стал Сент-Андре[49].

Действительно, Сент-Андре несколько запаздывал с реакцией на события. 3 декабря он представил свой «Короткий рассказ о необычайном рождении кроликов»[47] (англ. A Short Narrative of an Extraordinary Delivery of Rabbets), поставив на кон профессиональную репутацию. Несмотря на то, что данная публикация представляла собой сводку эмпирических наблюдений, тем самым отличаясь от предшествующих сюрреалистических рассказов, работа в конечном итоге была высмеяна[50]. Оправданный скептицизм Алерса был отражён в «Некоторых наблюдениях о годлиманской женщине из Суррея», где он приводит примечательные детали и высказывает подозрения о причастности к делу Сент-Андре и Ховарда[51].

Сент-Андре отрёкся от своего мнения 9 декабря 1726 года. В 1729 году, через некоторое после смерти парламентария Сэмуэла Молиньё, он женился на его вдове Элизабет. Тем не менее, этот поступок не впечатлил людей его круга[52][53], а двоюродный брат политика обвинил Сент-Андре в его смерти. В ответ на это врач подал иск о распространении порочащих сведений, однако карьера как самого Сент-Андре, так и его супруги были испорчены навсегда. Элизабет утратила право посещения королевы Каролины, её муж же был публично унижен в суде. Продолжая жить на доходы от внушительного состояния Элизабет, они переехали в деревню, где в 1776 году 96-летний Сент-Андре встретил свою смерть[54][55]. 12 декабря Маннингем, отчаянно пытавшийся оправдать себя, выпустил дневник с наблюдениями Тофт и записями о её признании. Там он предположил, что Тофт сумела ввести Дугласа в заблуждение, и последний, опасаясь за репутацию, также опубликовал свои записи[43][56]. В 1727 году Дуглас под псевдонимом «Любитель правды и учения» (англ. Lover of Truth and Learning) представил публикацию «Расчленённый сутеркин» (англ. The Sooterkin Dissected). Адресуя сообщение Мобрею, Дуглас едко раскритиковал его теорию сутеркина, назвав её «не более чем вымыслом твоего [Мобрея] мозга»[57]. Представление обо всём врачебном сообществе было подорвано настолько, что некоторые доктора, не связанные с делом Тофт, были вынуждены официально заявить, что не верят в эту историю[47]. 7 января 1727 года Джон Ховард и Тофт предстали перед судом, где Ховард был приговорён к штрафу в £800 (около £104 тысяч в ценах 2015 года). Он вернулся в Суррей и возобновил практику, уйдя из жизни в 1755 году[44][53][58].

По некоторым сведениям, толпы интересующихся делом горожан окружали «Тотилл Филдс Брайдвелл» несколько месяцев, надеясь увидеть его виновницу. К тому времени она была заметно больна, и в период её тюремного заключения к ней явился Джон Лагерр, написавший портрет Тофт. Наконец, 8 апреля 1727 года она была освобождена, поскольку содеянное не позволяло сформулировать против неё точное обвинение[59]. Семейству Тофт не удалось заработать на этом деле, а сама героиня вернулась в Суррей. В феврале 1727 года она родила дочь, снова появившись в центре внимания в 1740 году, когда её заключили в тюрьму за получение краденых вещей. В 1763 году стало известно о смерти Тофт[58][60][61].

Сатирическая зарисовка Сент-Андре, принимающего французского посетителя. Судя по всему, после скандала Сент-Андре воздерживался от употребления крольчатины[62]

Оппоненты Роберта Уолпола часто упоминали дело как символ жадности, разложения и лживости того времени. Некий писатель в письме к приближённой к принцу Уэльскому особе предполагал, что история Тофт была предзнаменованием скорой смерти отца принца. 7 января 1727 года Mist's Weekly Journal выпустил сатирический очерк о случае, где присутствовали аллюзии на политическую жизнь страны, а афера Тофт сравнивалась с событиями 1641 года, когда парламент восстал против короля Карла I[63]. Скандал вокруг Тофт на протяжении месяцев вдохновлял литераторов с Граб-стрит — прибежища бедных и молодых писателей, поэтов, маргинальных журналистов и неудачливых издателей; они издавали памфлеты, пасквили, плакаты и баллады[64]. Такие публикации, как «Выкидыш Сент-Андре»[прим. 10] (1727) и «Расчленённый анатом: или акушер наконец-то в постели»[прим. 11] (1727) презрительно отзывались об объективности акушеров. Критики работавших с Тофт специалистов ставили под сомнение их честность и высмеивали их деятельность посредством непристойных каламбуров[65]. Наконец, дело Тофт заставило некоторых усомниться в «просвещённости» Англии — Вольтер в своём эссе «Странности природы» (фр. Singularités de la nature) привёл случай как доказательство влияния невежественного духовенства на англичан-протестантов[66].

Не избежала гнева сатириков и Тофт — их выпады по большей части касались сексуального подтекста истории. Одним из острейших подобных произведений стало «Много шума из ничего, или Простое опровержение всего, что было написано о женщине-крольчихе из Годалминга»[прим. 12] (1727). Этот текст является признанием некой Мерри Тафт[прим. 13] в «её собственном стиле и орфографии»[прим. 14]. Автор высмеивает неграмотность Тофт, параллельно делая непристойные догадки о её беспорядочной половой жизни[67][68]. В инвективе высмеяны и некоторые причастные к делу врачи, причём в итоге именно они объявляются главными нарушителями порядка. И в этом тексте, и в других подобных произведениях Тофт, несмотря на очевидную сатиричность её образа, представляется как слабая женщина, которая, несмотря на вину, всё же не является главной виновницей произошедших событий. Впрочем, этот взгляд отличается от тех, которые высказывались до раскрытия обмана. Возможно, «ослабление» Тофт связано с намерением полностью лишить её всякой значимости. Именно такое мнение предложено в анонимной балладе Александра Поупа и Уильяма Палтени «Открытие, или сквайр, ставший хорьком» (англ. The Discovery; or, The Squire Turn'd Ferret)[69]. Баллада, посвящённая Сэмуэлу Молиньё, увидела свет в 1726 году[70][71].

Сноски

Литература

• Ahlers, Cyriacus (20 November 1726), Some observations concerning the woman of Godlyman in Surrey, J. Jackson and J. Roberts, <http://catalogue.wellcome.ac.uk/record=b1662670>
• Bondeson, Jan (1997), A Cabinet of Medical Curiosities, I. B. Tauris, ISBN 1-86064-228-4, <https://books.google.com/books?id=DPM8z2yDt2cC>
• Brock, H. (1974), James Douglas of the Pouch, Medical history (pubmedcentral.nih.gov) . — Т. 18 (2): 162–72, PMID 4606702, DOI 10.1017/s0025727300019402
• Caulfield, James & Collection, Thordarson (1819), Portraits, memoirs, and characters, of remarkable persons, from the revolution in 1688 to the end of the reign of George II, vol. 2 (Illustrated ed.), New York Public Library: T. H. Whitely, <https://books.google.co.uk/books?id=1kgDAAAAYAAJ>
• Cody, Lisa Forman (2005), Birthing the nation: sex, science, and the conception of eighteenth-century Britons (Illustrated, reprint ed.), Oxford University Press, ISBN 0-19-926864-9, <https://books.google.co.uk/books?id=Pm-rAexjKXgC>
• Cox, Michael (2004), Michael Cox, ed., The Concise Oxford Chronology of English Literature, Oxford University Press, ISBN 0-19-860634-6
• Haslam, Fiona (1996), From Hogarth to Rowlandson: medicine in art in eighteenth-century Britain, Liverpool University Press, ISBN 0-85323-630-5, <https://books.google.co.uk/books?id=ANxYeGowrfsC>
• Lover of Truth and Learning (1726), James Douglas, ed., The Sooterkin Dissected, <http://catalogue.wellcome.ac.uk/record=b1662679>
• Lynch, Jack (2008), Deception and detection in eighteenth-century Britain, Ashgate Publishing, Ltd, ISBN 0-7546-6528-3, <https://books.google.co.uk/books?id=z20b8Kc9l2YC>
• Paulson, Ronald (1993), Hogarth: Art and Politics 1750–1764 (Illustrated ed.), James Clarke & Co., ISBN 0-7188-2875-5, <https://books.google.co.uk/books?id=2c7L7UvYYgoC>
• Pope, Alexander & Butt, John (1966), The Poems of Alexander Pope (Reprint ed.), Routledge, ISBN 0-415-04000-0
• Seligman, S. A. (1961), MARY TOFT—THE RABBIT BREEDER, Medical history Т. 5 (4): 349–60, PMID 13910428, DOI 10.1017/s0025727300026648
• St. André, Nathaniel & Howard, John (1727), A short narrative of an extraordinary delivery of rabbets, : perform'd by Mr John Howard, Surgeon at Guilford, London, Printed for John Clarke, <https://archive.org/details/shortnarrativeof00sain>
• Todd, Dennis (1982), Three Characters in Hogarth's Cunicularii and Some Implications, Eighteenth-Century Studies (Source: Eighteenth-Century Studies, Vol. 16, No. 1) . — Т. 16 (1): 26–46, DOI 10.2307/2737999
• Todd, Dennis (1995), Imagining monsters: miscreations of the self in eighteenth-century England (Illustrated ed.), University of Chicago Press, ISBN 0-226-80555-7, <https://books.google.co.uk/books?id=N1Bw-lUtKC0C>
• Tuft, Merry (1727), Much ado about nothing: or, a plain refutation of all that has been written or said concerning the rabbit-woman of Godalming, Printed for A. Moore, near St. Paul's, <http://catalogue.wellcome.ac.uk/record=b1662667>
• Voltaire (1785), Singularités de la nature, Paris
• Uglow, Jennifer S. (1997), Hogarth: A Life and a World, Faber & Faber, ISBN 978-0-571-19376-9

• Каннинг, Элизабет

• Toft, Mary 1703–1763 (англ.) (библиография). worldcat.org. Дата обращения: 19 ноября 2011. Архивировано 17 мая 2012 года.