Современный стоицизм

Современный стоицизм возник как часть всплеска интереса к этике добродетели в конце XX века. «Работы […] философов, таких как Филиппа Фут, Аласдер Макинтайр и Марта Нуссбаум, среди прочих, вернули этику добродетели как жизнеспособную альтернативу доминирующим кантианским — деонтологическим и утилитарным — консеквенциалистским подходам»[30]. Современный стоицизм опирается на всплеск публикаций научных работ по античному стоицизму в конце XX — начала XXI века. Кроме того, современное движение стоицизма уходит своими корнями в работу доктора Альберта Эллиса, который разработал терапию рационального эмоционального поведения[31], а также Аарона Т. Бека, которого многие считают отцом ранних версий когнитивно-поведенческой терапии. Виктор Франкл, находясь в заключении в нацистском концлагере во время Второй мировой войны также нашел стоицизм полезным; позже он разработал свою теорию, известную как логотерапия.

По словам американского философа Лоуренса Беккера, «интересно попытаться представить, что могло бы случиться, если бы стоицизм имел непрерывную двухтысячелетнюю историю; если бы стоикам пришлось противостоять Бэкону и Декарту, Ньютону и Локку, Гоббсу и Бентаму, Юму и Канту, Дарвину и Марксу»[32]. Или, как более кратко выразился Массимо Пильуччи, «стоит задуматься о том, что значит быть стоиком в 21 веке»[33].

Первой крупной работой, в которой были изложены ключевые предпосылки современного стоицизма, возможно, была книга Лоуренса Беккера «Новый стоицизм», впервые опубликованная в 1997 году[30].

Стоицизм стал философским обоснованием для современной когнитивной психотерапии, в частности, для рационально-эмоциональной поведенческой терапии доктора Альберта Эллиса (REBT), основного предшественника КПТ. Руководство по когнитивной терапии депрессии, составленное Аароном Т. Беком с соавторами утверждает: «Философские истоки когнитивной терапии восходят к философам-стоикам»[34]. Известная цитата из Энхиридиона Эпиктета Enchiridion of Epictetus была преподнесена большинству клиентов во время начального сеанса традиционного REBT Эллисом и его последователями: «Нас расстраивают не события, а наши суждения о событиях». Впоследствии это стало общим элементом на этапе социализации многих других подходов к КПТ. Вопрос о влиянии стоицизма на современную психотерапию, особенно на РЭПТ и КПТ, был подробно описан в «Философии когнитивно-поведенческой терапии» Дональда Робертсона[35]. Более того, несколько психотерапевтов начала XX века находились под влиянием стоицизма, в первую очередь школа «рационального убеждения», основанная швейцарским неврологом и психотерапевтом Полем Дюбуа, который в своей клинической работе в значительной степени опирался на стоицизм и поощрял своих клиентов изучать отрывки из Сенеки Младшего. в качестве домашних заданий.

Современное движение стоицизма в значительной степени опирается на глобальные социальные сети и онлайн-сообщества. Как выразился Э. О. Скотт: «Современный стоицизм — это действительно феномен Веб 2.0»[36].

Древние стоики считали неоспоримым догматом, что для хорошей жизни нужно жить в согласии с природой. Согласно древним стоикам, природа по определению была добром, и все, что соответствовало природе, считалось добром. Более того, древние стоики обладали телеологическим взглядом на мир, то есть считали, что все во вселенной целенаправленно и рационально организовано для достижения хорошего результата. Однако в настоящее время придерживаться этой точки зрения гораздо труднее. По словам Беккера, «наука бросила серьёзный вызов нашим [стоическим] метафизическим воззрениям»[32]^:3. Представление о рациональной организации мира в XXI веке кажется гораздо более сомнительным, чем два тысячелетия назад. «Когда мы сталкиваемся со вселенной, — пишет Беккер, — мы сталкиваемся с её безразличием к нам и нашей собственной незначительностью по отношению к ней. Он не обращает на нас никакого внимания, не имеет для нас никакой и не имеет цели для нас» ^:11. Ещё более насущные вопросы возникают, когда мы сталкиваемся с нашей собственной историей геноцида, зверств и убийств. Это основные вызовы древнему стоическому взгляду на мир как на разумное и по сути хорошее место.

Аналогичная проблема возникает с человеческой природой (в отличие от природы Вселенной в целом). Идея «следовать своей человеческой природе» также вызывает серьёзные вопросы. Как описывает это Беккер, «естественно» найти эти [определяющие] черты в человеческом характере и поведении, но столь же естественно найти значительное количество исключений. В результате ни одна из этих характеристик не укладывается в наиболее известные формы этического аргумента. В этом ключе «следование человеческой природе» не дает никаких конкретных результатов или руководящих принципов поведения. В целом, это одна из центральных проблем современного стоицизма: в XXI веке гораздо труднее обосновать наши этические принципы «природой», будь то универсальная, космическая природа или особая человеческая природа.

Беккер строит свое прочтение стоической этики вокруг концепции свободы воли или через «идеальное агентство», как он это называет. Это можно охарактеризовать как веру в «изначальный примат добродетели с точки зрения максимизации своей свободы воли»[30]. Это агентство понимается в терминах «баланса контроля и стабильности» и действует с учётом всех обстоятельств, то есть после получения максимально подробной информации о фактах, насколько это возможно. С этой точки зрения счастье также объясняется и достигается через свободу воли. «Мы считаем, что счастье в понимании зрелых и подходящих агентов является свойством всей жизни, а не преходящего психического состояния. Мы считаем, что это достижимо только за счет надлежащего баланса стабильности и контроля при осуществлении свободы воли». Счастье в жизни является психологическим следствием здоровой свободы воли […] Жизнь мудреца- стоика наполнена таким счастьем как следствие добродетели".

В версии стоицизма Беккера ставятся под сомнение несколько догм древнего стоицизма. Например, традиционное стоическое понимание добродетели подвергается сомнению по принципу «все или ничего». В ортодоксальном античном стоицизме человек был либо совершенным мудрецом, либо вовсе не мудрецом, не было золотой середины или чего-то среднего. Древняя стоическая добродетель не допускает степеней. Беккер предлагает более мягкий и более тонкий подход[32].

Другая догма древних стоиков, которая иногда подвергается сомнению в современном стоицизме, — это идея о том, что врата стоической философии открыты для всех и что стоическая жизнь определённо является лучшим вариантом для каждого человека. Современные стоики с этим не согласны[32].

С ортодоксальной древней стоической точки зрения нет абсолютно никаких условий для начала стоической жизни. Стать мудрецом можно независимо от обстоятельств: будь то бедность, болезнь, физические невзгоды и так далее. Этот вопрос традиционно был основным отличием стоиков от перипатетиков, считавших, что для развития добродетели необходимо определённое количество внешних благ[32].

Важной концепцией древнего стоицизма является различие между вещами, находящимися под контролем индивида и независящими от него. Хотя эта концепция полностью принята многими современными стоиками, некоторые интерпретируют её по-новому[32]. Например, Беккер предлагает следующий вариант: «разумно калибровать силу, глубину и распространение нашей привязанности к хрупкости и быстротечности задействованных объектов»[30].

Современный стоицизм не имеет единой позиции в отношении аскетических элементов стоицизма и в определении отношения мудреца к обычным радостям жизни. Беккер упоминает «замешательство как среди стоиков, так и среди их критиков» и «ложное представление о том, что стоический идеал — это жизнь, лишенная обычных удовольствий секса, еды, питья, музыки, богатства, славы, друзей и так далее»[32]. Согласно Беккеру, эта путаница происходит потому, что «стоики иногда заявляли, что для мудреца эвдемония каким-то образом заменяет обычное счастье». Станкевич выступил против «неверного истолкования аскетов», заявив, что «стоицизм — это не аскетизм, а стоик — не монах. Предложение стоиков гораздо шире и выходит далеко за рамки узкого аскетического пути»[37]. Таким образом, «мы [современные стоики] должны пользоваться разнообразием жизни, и мы должны жить и процветать в этом мире, принимая его таким, какой он есть. В отличие от монаха, стоик не уклоняется от множества различных аспектов земной и чувственной жизни».