Северо-Тихоокеанская экспедиция Джесупа

На тихоокеанском побережье Британской Колумбии сбором музейного материала занимались руководитель экспедиции Франц Боас и его помощник Джордж Хант (George Hunt, 1854—1933). Хант, чья мать была этнической тлинкиткой, вырос в северной части острова Ванкувер по соседству с индейской общиной квакиутл и свободно владел их языком. В экспедиции он сыграл решающую роль в коллекционировании и переводе мифов этого народа. Кроме того, Хант находил и выкупал предметы быта аборигенов, среди которых значились ритуальные маски, одежда и погремушки шаманов, огромные резные чаши, разукрашенные сундуки, резные изделия из кости, праздничная посуда и тотемные столбы. Сотрудничество Боаса и Ханта вышло далеко за рамки собственно экспедиции и продолжалось 45 лет с 1888 по 1933 годы[5][6].

Ливингстон Фарранд (Livingston Farrand, 1867—1939), врач и антрополог из Колумбийского университета, принял участие в нескольких поездках на западное побережье Америки. В 1897 году он сопровождает и ассистирует Францу Боасу на самом первом этапе экспедиции в Британскую Колумбию. В 1900 году он, на этот раз самостоятельно, выезжает в районы компактного проживания народа чилкотин — горную тайгу и альпийские луга на склонах Берегового хребта к западу от долины реки Фрейзер в Британской Колумбии. Наконец, в 1902 году Фарранд собирает мифы народа хейльтсук (белла-белла) в районе фьорда Риверс-Инлет (англ. Rivers Inlet) в 65 км к северу от острова Ванкувер, а также совершает краткосрочные поездки на побережья американских штатов Орегон и Вашингтон. В результате вышло несколько значимых работ о культуре индейцев, в одной из которых, «Обычаи индейцев чилкотин» (англ. Traditions of the Chilcotin Indians), он демонстрирует, как мифы одних индейских племён заимствуются из мифов других[7].

Харлан Смит (Harlan I. Smith, 1872—1940) в рамках экспедиции выполнял археологическую часть работ. В его обязанности входило вскрытие старых могильников и антропометрическое исследование скелетов, в частности измерение пропорций тела и головы. Кроме этого, Смит делал гипсовые слепки, много фотографировал и сравнивал собранный им материал с материалом, добытым Владимиром Иохельсоном и Джерардом Фоуком в Азии. В 1897 году Смит самостоятельно работает в долине реки Томпсон, окрестностях городов Камлупс и Литтон (Lytton) в Британской Колумбии, которую населяют племена салишей — нлакапамух (nlaka’pamux) и никола (nicola). Впоследствии он занимается лишь фотосъёмкой и изготовлением слепков, помогая Боасу в долине реки Скина и городе Принс-Руперт, а также Фарранду в селении Белла-Белла (Bella Bella)[8].

Лингвист и знаток языка хайда Джон Свантон (John R. Swanton, 1873—1953) принимал участие экспедиции в качестве эксперта Бюро американской этнологии, которое наполовину оплачивала его услуги и имело доступ к результатам исследования[9][10]. Он занимался записыванием устных рассказов с их последующей расшифровкой, только за период с осени 1900 по лето 1901 года записав свыше 40 тыс. строчек текста. Проработав переводчиком 3,5 года, Свантон опубликовал ряд работ о языках хайда и тлингит: «Заметки по языку хайда» (англ. Notes on the Haida Language, 1902), «Письменность и мифы хайда, диалект скайдгейт» (англ. Haida Texts and Myths, Skidegate Dialect, 1905), «Вклад в этнологию хайда» (англ. Contributions to the Ethnology of the Haida, 1905), «Письменность хайда, диалект массет» (англ. Haida Texts, Masset Dialect, 1908), «Социально-бытовые условия, поверья и соотношение языков тлинкитов» (Social англ. Condition, Beliefs, and Linguistic Relationship of the Tlingit Indians, 1908), «Мифы и письменность тлинкитов» (англ. Tlingit Myths and Texts, 1909), «Песни хайда» (англ. Haida Songs, 1912) и «Индийские племена Северной Америки» (англ. The Indian Tribes of North America, 1952)[11].

Шотландец Джеймс Тейт (James Teit, 1864—1922), не имея высшего образования, всё же овладел рядом европейских, и что было особенно важно для Боаса, индейских языков. Женившись на женщине из племени нлакапамух, он помимо этого свободно писал на языках народов лиллуэтов и шусвапов[10]. Боас познакомился с Тейтом ещё до своего прихода в музей в 1894 году и сразу же нанял его к себе на работу. В первый год экспедиции Тейт в команде Боаса записывал на фонограф интервью и песни индейцев сэлиш и никола в общине Спенсес-Бридж (Spences Bridge), после чего сопровождал своего начальника в пятинедельном путешествии из Спенсес-Бридж в общину Белла-Кула (Bella Coola). Спустя год вышла в свет работа Тейта «Традиции индейцев долины реки Томпсон» (англ. Thompson River Indians), а ещё через два года ещё одна книга — «Индейцы Томпсон из Британской Колумбии» (англ. Thompson Indians of British Columbia)[12].

Карта народов Восточной Сибири и Дальнего Востока, составленная по итогам экспедиции[13]

Задачи и условия работы в Америке и Азии разительно отличались между собой. Как указывают авторы посвящённой экспедиции статьи в научном журнале «American Anthropologist», «если на американском континенте наиболее значимые трудности были связаны с конкуренцией между институтами, в частности между Американским и Филдовским музеями естественной истории, то в Азии путешественников ожидал целый клубок проблем, связанных с политической слежкой, суровым климатом, изменчивым ландшафтом, ужасающими условиями жизни, слабостью инфраструктуры и огромными расстояниями, которые приходилось преодолевать на лошадях, оленьих и собачьих упряжках, лодках и плотах, а также пешим ходом»[5].

Азиатский этап экспедиции, начавшийся через год после американского, включал в себя две различные области исследования: Сахалин и долину Амура с одной стороны, и северную часть Сибири с побережьем Берингова моря с другой. Южную группу возглавил молодой немецкий синолог, выпускник Лейпцигского университета Бертольд Лауфер (Berthold Laufer, 1874—1934), включив в неё археолога Джерарда Фоука (Gerard Fowke, 1855—1933), известного по раскопкам древних культур на юге Аляски и в Британской Колумбии[14].

На севере работали два русских отряда при тесном взаимодействии друг с другом: один — Охотско-Колымский — возглавил Владимир Ильич Иохельсон, второй — Анадырский — Владимир Германович Богораз. Оба русских экспедитора, дружившие друг с другом, стали учёными-этнографами в силу сложившихся обстоятельств[15]. Революционеры-народовольцы, они увлеклись изучением быта и культуры местного населения во время ссылки, в которую их отправляет царское правительство за связи с запрещёнными политическими организациями. В особенности это относится к Иохельсону, который за время ссылки становится заметным этнологом, изучая быт, язык и традиции юкагиров. Богораз в это время живёт среди чукчей и изучает их язык, а затем готовит словарь чукотского языка. В 1894—1896 годах оба народника принимают участие в экспедиции Русского географического общества по изучению народов, населяющих Якутию (финансирует экспедицию золотопромышленник И. М. Сибиряков, отсюда её название — «Сибиряковская»)[16]. Имя теперь уже бывших ссыльных становится известно в Петербурге; и кандидатура Иохельсона как руководителя экспедиции приходит на ум В. В. Радлову, востоковеду и члену-корреспонденту Императорской академии наук, когда к нему за помощью обращается Боас[16].

В первоначальные планы Боаса не входило глубокое исследование внутренних районов Сибири, он лишь планировал «собрать некоторое количество сведений о племенах Охотского моря и западного побережья Берингова пролива, не углубляясь в подробности»[17]. Однако поставленные Иохельсоном и Богоразом условия, что экспедиция должна быть более обширной (в частности, охватить живущих далеко от побережья юкагиров), исчерпывающей и значит дорогой, поставила работодателей перед выбором: либо согласиться на более высокие затраты и получить высокое качество исследования, либо довольствоваться малым с другим составом участников. В последнем случае получившим мировое признание русскими могли заинтересоваться другие конкурирующие институты, в конечном счёте получив лучшие результаты[18].

Предметы прикладного искусства, собранные Бертольдом Лауфером в долине Амура:
1. Нанайское шёлковое женское пальто с вышивкой.
2. Эвенкийский кисет.
3. Узор на эвенкийском переднике из рыбьей чешуи.
4. Нанайская охотничья шапочка.

Первыми в Россию через Владивосток в 1898 году прибывают Лауфер и Фоук. В июне они вместе останавливаются в этом городе и спустя несколько дней посещают Хабаровск, после чего их пути расходятся[19]. Местом своей работы Лауфер выбирает Сахалин — остров, где в начале XX века помимо многочисленных исправительных учреждений имеются поселения аборигенов — нивхов (гиляков), эвенков, ороков, и айнов[10]. В июле Лауфер в сопровождении немецкого инженера и переводчика русского языка Фридриха Клейе сходит на берег Александровского поста (ныне — город Александровск-Сахалинский), в те годы административного центра острова. Здесь он посещает местный краеведческий музей и встречается с одним из его создателей — политическим ссыльным Б. О. Пилсудским, известным деятелем революционного движения[20].

После этого начинается основной этап работы. С июля по сентябрь Лауфер проводит в северной, наименее посещаемой части острова, где сохранился традиционный уклад местных жителей. В отдалённые стойбища нивхов и айнов исследователи добираются на лодке по реке Тымь. О результатах поездки можно судить по отчёту, который Лауфер по возвращении в Александровский пост пишет Боасу[21][20]:

Я записывал слова на гилякском и двух очень разных тунгусских языках, а также серию текстов на двух последних языках, в то время как там не было гиляков переводчиков говорящих по-русски. Я сделал около ста измерений и продолжил изучение физических типов и культуры этих племён, особенно в отношении их декоративного искусства. Я добыл интересные предметы вместе с хорошим объяснениями, повседневной жизни, рыболовства и охоты, социальной организации, шаманизму, медицине и так далее, их целебные методы. Я получил очень важную коллекцию амулетов, защищающих от болезней и представляющую фигуры разных животных. Кроме того, я записал множество японских песен и рассказов, которые услышал от рыбаков, находившихся летом на побережье. Я измерил также и японцев.

В сентябре Лауфер встречается с Фоуком, который на короткое время прибыл к нему на Сахалин. В ходе этой встречи последний принимает решение закончить своё участие в экспедиции и вернуться в США. Лауфер, проболевший два месяца, смог вернуться к работе лишь в ноябре. На нивхском стойбище возле селения Рыковское (на территории современного Тымовского городского округа) он наблюдает «Медвежий праздник», в устье реки Поронай собирает предметы традиционной культуры у айнов (стойбище Тарайка) и ороков (стойбища Муйка, Валит и Уну). Двигаясь на нартах по восточному побережью далее на юг, Лауфер посещает айнские стойбища Наёро и Найбучи, где приобретает несколько предметов быта и составляет языковые записи. В конце путешествия он проводит 3 недели в Корсакове, после чего возвращается на Александровский пост. 21 марта 1899 года Лауфер покидает Сахалин и по зимнему пути на собаках выезжает в Николаевск[22].

Апрель и май Лауфер проводит в Хабаровске, посещает местный краеведческий музей, собирает коллекцию предметов среди окрестных нанайских общин, записывает мифы и легенды. С началом навигации по Амуру он путешествует вниз по реке, делает остановки в селениях нивхов, ульчей и русских переселенцев. Наконец, на реке Амгунь он приобретает небольшую коллекцию предметов оленеводства у негидальцев[23]. В 1903 году, уже после официального окончания экспедиции Лауфер по просьбе Боаса он пересекает границу Китая и приступает к изучению народов этой страны, однако вскоре вследствие недружелюбного отношения к иностранцам и прекращения финансирования со стороны Джесупа вынужден покинуть её и вернуться в США[24].

Результаты работы Джерарда Фоука оказались наименее удовлетворительными как для него самого, так и для Франца Боаса. По мнению директора Сахалинского областного краеведческого музея Татьяны Петровны Роон, причиной неудачи этого немецкого археолога стали несколько факторов, среди которых она особо отметила языковой и культурный барьер между ним и местным населением[19]. Не получалось у Фоука и фотографирование: часть снимков была испорчена, другая оказалась неудовлетворительной. Летом и осенью 1898 года Фоук провёл археологическое обследование в районах населённых пунктов Мариинское, Нижнетамбовское, Верхнетамбовское, Софийск, однако не нашёл следов древних стоянок, и после короткой встречи с Лауфером на Сахалине покинул территорию страны[19].

Коряки в масках. Фото В. И. Иохельсона[25]

Корякская женщина-шаман. Фото В. И. Иохельсона[26]

Жилища коряков. Фото В. И. Иохельсона[26]

К весне 1900 года после длительных переговоров и согласований был утверждён окончательный план и состав участников северо-сибирского этапа экспедиции, руководителем которого и ответственным за сохранность коллекции был назначен Иохельсон. Кроме него и Богораза, в группу официально вошли зоолог Норман Г. Бакстон и географ Александр Аксельрод из Цюриха, а также без отдельного содержания жёны исследователей — Дина Йохельсон-Бродская и Софья Богораз[27][28].

Все участники встретились во Владивостоке в мае 1900 года, откуда планировалось отправиться в Гижигу в северной части Охотского моря, однако из-за ранней навигации пароход на это село отправился раньше запланированного срока. Далее пути экспедиторов разошлись: Богораз с супругой отправился на Чукотку в Анадырь (в те годы — недавно образованный пост Ново-Мариинск), а остальные участники экспедиции остались ждать следующий пароход, запланированный на июль.

В Гижигу, которая была выбрана в качестве базы, экспедиторы прибыли в начале мая 1900 года, после чего в конце августа перебрались в посёлок Кушка в устье реки Гижига. Бакстер занялся сбором коллекции флоры и фауны для музея, остальные члены отряда в сопровождении переводчика, казаков и двух проводников предприняли поход на лошадях через тундру и сопки в места проживания коряков на мыс Тайгонос. До февраля 1901 года этнографы работали среди приморских коряков, чьи селения находились на берегах Гижигинской и Пенжинской губ, остаток зимы провели в лагерях оленных коряков в глубине полуострова. В селе Кьюле Иохельсон наблюдает позднее записанный им «Праздник кита» (Полъа) — торжество, в котором убитый кит приносится в селение, где ему устраивают различные почести, затем возвращается в море, чтобы рассказать своим родственникам о гостеприимном приёме и вернуться вместе с ними через следующий год[29]. Кроме этого, была собрана значительная коллекция одежды и утвари, записаны фонографические записи сказок, камланий и песен, сделано множество фотографий. Дина Йохельсон-Бродская, получившая в Университете Цюриха степень магистра медицины, занималась в экспедиции антропологической и медицинской работой, а также выполнила большую часть фотосъёмок[30].

В декабре 1900 года в селе Каменское Иохельсон встретился с прибывшим туда Богоразом. Пока последний находился там, Иохельсон отправил Аксельрода в Ново-Мариинск на помощь жене Богораза Софье. В мае 1901 года Иохельсон с женой провёл в Кушке, занимаясь упаковкой и составлением каталога собранной коллекции; в июне отправляется в устье реки Наяхан, где в это время собирается большая группа кочующих эвенов и на обратном пути посещает лагерь приморских коряков в устье реки Овекова. Результатом этой поездки стала большая коллекция этнографического материала, в том числе серия фотографических портретов[30].

В августе 1901 года Иохельсон в компании своей жены, проводника-эвенка Машки, колымского купца якута Слепцова, юкагира Алексея Долганова и нанятых проводников-погонщиков совершает исключительно сложный переход вглубь материка через болота, тайгу, каменистые перевалы и горные реки из Гижиги в посёлок Верхнеколымск на Колыме, занявший 46 дней. Целью перехода было желание собрать коллекцию у юкагиров — сибирского народа, с которого во время ссылки началось увлечение Иохельсона этнографией. По словам исследователя, их группа стала первыми европейцами, пересёкшими Становой хребет в этом месте[31]. В ходе путешествия часть продуктов промокла и испортилась, оставив экспедицию на полуголодное существование. Перейдя хребет, отряд вышел в верховья реки Коркодон, отпустил погонщиков с лошадьми и стал сплавляться вниз по течению на плоту. Этот сплав по горной реке, полной порогов и резких изгибов, продолжался 9 дней. Несколько раз плот едва не перевернулся, снаряжение и дневники промокли. Продукты закончились через 2 дня, отряд голодал. Наконец удалось выйти на стойбище юкагиров в нижнем течении реки, где путешественники смогли отдохнуть и пополнить запасы рыбой. Далее экспедиторы сплавлялись по Коркодону и Колыме на лодке, а последние 64 км, после того как река замёрзла, прошли пешком. В Верхнеколымск отряд прибыл 9 октября 1901 года[31].

До февраля 1902 года Иохельсон проводит время на Колыме, собирает материал о юкагирах и других народах севера, а также русских старожилах. Он посещает селения юкагиров на реке Ясачная и в тундре к западу от реки, записывает русский старожильческий фольклор в устье реки Омолон, собирает этнографический материал в якутских посёлках Сылгы-Ытар и Олбут, записывает на фонограф камлание якутского шамана в местечке Манчурах, присутствует при похоронах эвенки. В Среднеколымске Иохельсона встречают другие политические ссыльные, которые помогают ему с проявкой фотографий, упаковкой коллекции и антропологическими измерениями. 5 марта экспедиция из Среднеколымска на лошадях отправляется в Якутск, куда прибывает 25 апреля. В Якутске Иохельсон задерживается до 16 июля, собирает коллекцию в окрестных якутских стойбищах. 8 августа отряд прибывает в Иркутск, где садится на поезд и следует в Санкт-Петербург[32].

Владимир Богораз (справа) с женой в Ново-Мариинске готовит к отправке собранную этнографическую коллекцию

Расставшись с Иохельсоном и остальными членами группы, Богораз 4 июня 1900 г. на почтовом пароходе «Байкал» отправляется в Ново-Мариинск (современный Анадырь), наиболее северный посёлок на восточном побережье России. Оттуда он планировал исследовать расположенные ещё дальше к северу и востоку селения чукчей и эскимосов, однако из-за бушевавшей в этот год эпидемии кори, унёсшей около трети жизней полуострова, проводники отказывались ехать. В итоге он ограничился сбором материала среди оленных чукчей, проводивших лето на побережье Анадырского лимана. В обмен на чай, табак, муку и бисер он приобретал у них предметы из резной кости, амулеты, каменные наконечники и фигурки идолов, а также много фотографировал, делал антропометрические измерения и изучал эскимосский язык[33][34].

В ноябре Владимир Богораз около месяца путешествует на собачей упряжке из Ново-Мариинска в село Каменское на Камчатке, по пути объезжая селения оседлых коряков и ительменов: Ильпи, Укилян и Ватыйкан[28] В Каменском он встречается с Иохельсоном, Бакстоном и Аксельродом, которые в это время исследуют оленных коряков, проводит в посёлке около месяца и затем отправляется в четырёхмесячное путешествие на собаках по глухим районам северной Камчатки, объезжая наиболее отдалённые посёлки кереков, а также знакомится с группой чукчей, кочующих по рекам Апука, Хатырка и Великая[33][28].

Софья Богораз вместе с прибывшим к ней на подмогу в декабре 1900 года Аксельродом всё это время занимается сбором и обработкой этнографического материала в Ново-Мариинске, а также посещает две ярмарки в селе Марково в среднем течении Анадыря, где приобретает для музея предметы от приехавших туда жителей рек северной Сибири от Оби до Камчатки[34][35]. В марте 1901 года Владимир Богораз возвращается в Ново-Мариинск, где составляет отчёт для музея, и спустя месяц ему всё же удаётся выехать на северное побережье Берингова моря вплоть до мыса Чаплина, где в посёлке Чаплино он два месяца собирает предметы быта и образцы фольклора у приморских чукчей и эскимосов, а также посещает остров Святого Лаврентия в Беринговом проливе[36][28]. Не имея возможности вернуться в Ново-Мариинск на пароходе, Богораз отправляет собранный им груз в музей вместе с проходящим мимо американским китобойным судном, а сам 7 июня на байдаре возвращается в Ново-Мариинск, а оттуда на пароходе во Владивосток. Здесь он около месяца пакует оставшиеся от Иохельсона ящики с этнографическим содержимым, затем вместе с ними отплывает в Нью-Йорк[28].