Режим повествования

В этом режиме повествования нарратором является рассказчик, одновременно выступающий в роли персонажа и обозначающий себя с помощью местоимения первого лица «я» или — гораздо реже — «мы» (как в «Толстой тетради» Аготы Кристоф). Обычно такой тип рассказчика дает возможность эффективно выражать скрытые и недоступные внешнему наблюдателю мысли и чувства рассказчика, открывает путь разнообразным формам самонаблюдения и рефлексии персонажа, что сближает его с дневниковым письмом. Нередко рассказчиком выступает герой, чьи мысли оказываются доступны читателю, но обычно не другим действующим лицам. Повествование от первого лица предрасполагает к конструированию нарративного идиостиля рассказчика, с особым выбором лексики, идиоматики, другими языковыми особенностями.

Повествование от первого лица может сближаться с объективированным повествованием от третьего лица, когда повествующее «я» словно не отдает себе отчёта в том, что излагает историю, и наоборот, на самом факте рассказывания может сделан акцент, если «я»-рассказчик подчёркивает, кому, зачем, когда и где он осуществляет акт наррации. Такой эксплицитный рассказчик обычно является участником описываемых событий: главным героем (Печорин в повестях «Тамань», «Княжна Мери», «Фаталист» из «Героя нашего времени» М. Ю. Лермонтова), второстепенным участником событий (Максим Максимыч из повести «Бэла» из «Героя нашего времени» М. Ю. Лермонтова), случайным свидетелем (офицер-рассказчик в повести «Максим Максимыч» из «Героя нашего времени» М. Ю. Лермонтова), последовательным хроникёром, практически не участвующим в действии (Антон Лаврентьевич Г-в из «Бесов» Ф. М. Достоевского). Также возможно совмещение и переключение этих ролей (доктор Ватсон из «Записок о Шерлоке Холмсе» совмещает роли хроникёра и второстепенного персонажа).

Фундаментальными чертами персонажа-рассказчика от первого лица являются субъективность в подаче и осмыслении событий и трактовке мотивов действий других персонажей, неполнота сведений, которыми он располагает, эксплицитный психологизм его оценок других действующих лиц. Кроме того, такой «я»-рассказчик может иметь цель ввести адресата в заблуждение или дать намеренно искажённый образ событий. «Я»-нарратив предполагает, что читатель выстраивает свой образ рассказчика и в ходе восприятия текста корректирует конструируемый рассказчиком образ реальности, восстанавливая, что «на самом деле» произошло.

Характерной приметой литературы нового времени стали повествования от нестандартного первого лица, где в роли нарраторов выступают люди с психическими нарушениями, асоциальные типы, животные и даже неодушевлённые предметы («Чёрный кот» Э. А. По, «Житейские воззрения кота Мурра» Э. Т. А. Гофмана и многие другие). Рассказы от лица животных и предметов довольно быстро стали использоваться в детской литературе (ср. «Дневник фокса Микки» Саши Чёрного).

Фигура рассказчика от первого лица накладывает и известные ограничения на авторское повествование, в частности потому, что вовлечённый в действие герой, находящийся в определённом месте в определённое время, не может достоверно знать, что происходит в другом месте, что осложняет естественное воплощение параллельных сюжетных линий. Для преодоления этих ограничений используется целых ряд сюжетных ходов, превратившихся в штампы (подслушивание разговоров, чтение чужих писем и проч.) Для повествования от первого лица поэтому характерны высокая степень индивидуальности, субъективности изложения и одновременно ограниченность изображаемого точкой зрения повествователя, его опытом и кругозором, см., например, рассказ И. А. Бунина «Холодная осень», где рассказчица выделяет крупным планом только одно субъективно значимое для неё воспоминание и опускает целый ряд событий или максимально их «сгущает».

Долгое время в качестве терминологического обозначения этой повествовательной формы, в том числе и в работах М. М. Бахтина, использовался немецкий термин Ich-erzählung.

Достаточно редкая нарративная форма, практически никогда не бывающая единственной в художественном прозаическом тексте. С ее помощью достигается контакт читателя с текстом, читатель чувствует, что сам он — персонаж внутри истории, элемент сюжета, действия:

Закрой глаза и увидишь. В городе, в Макарьеве, вдоль улицы Советской, высокою булыжной мостовой, брат бежал, мелькая хлещущими по лодыжкам штанинами, а ты шел за ним, быстро шел — ах, сразу не помять бы щегольски наглаженные флотские брюки!

— В «первом номере» дают! — вскинув узелок, сказала седенькая старушка, останавливаясь возле дома с распахнутым на тротуар незанавешенным окном.

Белый узелок. И ты нетерпеливо шаркнул коваными подошвами американских ботинок — резво побежал, придерживая заколотившиеся на груди две медали.

— Поздышев В. А. Неотложность: Роман. – М.: Советский писатель, 1986

В произведениях, которые строятся как повествование от третьего лица, повествователь противопоставлен другим персонажам как фигура иного пространственно-временного плана, иного уровня. Он может выступать как объективный наблюдатель или всезнающий рассказчик, поэтому отличительными особенностями данного типа повествования является большая степень объективности, относительная полнота в передаче внутреннего мира других персонажей, в описании окружающей их жизни. Если в повествовании от первого лица устанавливается соотношение «речь рассказчика — речь персонажей», то в повествовании от третьего лица наблюдается подвижное соотношение «речь повествователя — субъектно-речевой план героев».