Песня о сентиментальном боксёре

«Песня о сентиментальном боксёре» представляет собой монолог-размышление и одновременно — ориентированный на публику своеобразный репортаж с ринга. Сама по себе ситуация, в которую попадает герой-рассказчик, является, по замечанию высоцковеда Тома Крафта, несколько искусственной: слушатель или читатель не знает, что предшествовало описываемым событиям и почему человек, явно не готовый к бою, оказался участником боксёрского поединка[6].

О его противнике — Борисе Буткееве — известно, что он — сибиряк («настырные они»), выступающий за команду Краснодара. Буткеев, вероятно, профессионально подготовлен: его действия доведены до автоматизма, он хорошо подкован технически, умеет работать в высоком темпе: «Вот он прижал меня в углу, / Вот я едва ушёл… / Вот апперкот — я на полу, / И мне нехорошо!» Лёгкость, с которой крушит соперника Буткеев, соотносится с его лозунгом: «И жить хорошо, и жизнь хороша!» На фоне неутомимого противника рассказчик выглядит человеком бессильным и рефлексирующим. Он поставлен в ситуацию сложного для себя нравственного выбора: нужно либо принять, либо проиграть бой. При этом ответить ударом на удар герой не способен: «Неправда, будто бы к концу / Я силы берегу, — / Бить человека по лицу / Я с детства не могу»[7].

Результат поединка — с точки зрения спортивной достоверности — кажется невероятным: «сентиментальный боксёр» объявлен победителем, потому что Буткеев, уже в середине боя работающий с одышкой, в конце встречи cам лишается сил. В итоге — «Мне руку поднял рефери́, / Которой я не бил»[7].

Возникает вопрос, чему служит это расхождение между реалиями боксёрского спорта и описанной сценой с более жёстким, ограниченным регламентом? Искусственность ситуации создаёт экстремальные обстоятельства, напоминающие драку на улице, где возникает необходимость либо быстро принять решение о самообороне, либо быть беззащитной жертвой произвола нападающего[8].

Автограф песни

Первые наброски песни были сделаны Высоцким в апреле 1966 года в Минске на съёмках фильма «Я родом из детства». По воспоминаниям, опубликованным высоцковедами Валерием Шакало и Александром Линкевичем, на студии, в перерыве между эпизодами, Высоцкий начал что-то быстро записывать на развороте книги, оказавшейся под рукой, но внезапно был вызван режиссёром на съёмку. Партнёры по площадке решили проверить реакцию Высоцкого на исчезновение рукописи и к его возвращению спрятали её. Поэт не оценил шутки: «вид у Высоцкого был такой, как будто он хотел убить того, кто признается». Что-то буркнув, он покинул студию. Благодаря такому нелепому розыгрышу черновой автограф наброска «Песни о сентиментальном боксёре» сохранился и впоследствии был подарен Музею Высоцкого на Таганке[9][10].

В первом наброске боксёр-противник назывался по фамилии — Смирнов[9]; позже, в ранних вариантах песни, — Борис Евсеев. Супруга поэта Людмила Абрамова рассказывала о событиях, произошедших во время гастролей Театра на Таганке в Сухуми в 1966 году. В этой поездке был обкраден Борис Буткеев — рабочий сцены, позже ставший актёром театра: «украли настолько „все“, что он приехал в Москву в чужих „вьетнамках“ <…> И Володя, для того чтобы развлечь и утешить его, стал петь не „Борис Евсеев“, а „Борис Буткеев“, — так это и осталось в песне»[11].

В воспоминаниях современников поэта присутствуют разные версии, связанные с историей создания песни. Так, писатель Артур Макаров рассказывал о том, как он вместе с Высоцким и Михаилом Туманишвили оказались втянутыми в уличную драку с компанией хулиганов, пристававших к девушке. После окончания потасовки Макаров высказал недовольство Туманишвили, считая его виноватым в полученном коварном ударе от противников со спины: «Как же так? Ты был сзади, а мне оттуда навесили? Как это называется?» Михаил ответил: «Артур! Люди разные. Ты без размышления можешь ударить любого, а я с детства не могу бить человека по лицу!»[12] Ещё один товарищ поэта — Георгий Епифанцев — утверждал, что Высоцкий написал «Сентиментального боксёра» и «Песню о конькобежце…» для его пьесы «У моря моего детства»: «Главный герой — молодой парень-боксёр. У него всё сложно, его выгоняют с работы, но он всё равно тренируется. <…> Пьесу сначала приняли на телевидении, и Высоцкий очень за меня обрадовался, но потом зарубили». Это высказывание не встретило поддержки со стороны Людмилы Абрамовой, которая в интервью писателю Валерию Перевозчикову заметила: «То, что Володины некоторые песни написаны были для Жориной пьесы, — я думаю, что это не так»[4][13].

Столь же разноречива информация о возможных прототипах героев произведения. Артур Макаров считал, что в «Песне про сентиментального боксера» воплотились истории, рассказываемые чемпионом СССР, участником Мельбурнской олимпиады Эдуардом Борисовым: «…он приезжал с соревнований — много и интересно рассказывал»[4]. В 2003 году в статье «За кого болел Высоцкий», опубликованной в газете «Советский спорт», корреспондент А. Морозов, ссылаясь на сокурсника Высоцкого по Школе-студии МХАТ Александра Нилина, написал, что современники узнавали в Борисе Буткееве боксёра Виктора Агеева — любимца болельщиков, славившегося своей эпатажностью и на ринге, и за его пределами: «Пошли разговоры о чудовищных пьянках, творимых поэтом и нокаутёром в „Национале“. О загулах, от которых трясётся Москва…» Со слов Нилина, многократный чемпион СССР и Европы в среднем весе до этой песни не был знаком с Высоцким[11].

Первое исполнение «Песни о сентиментальном боксёре» произошло в мае 1966 года перед друзьями, в компании брата Людмилы Абрамовой — Валерия Абрамова. С осени того же года Высоцкий стал включать произведение в свои концертные программы[9][3][14].

Обложка альманаха «Метрополь», перепечатанного в 1979 году издательством «Ardis Publishing»

В 1972 году в США вышла пластинка песен Владимира Высоцкого «Underground Soviet Ballads», включавшая в себя и «Песню о боксёре». Издание известно тем, что на пластинке оказались записанными песни, к созданию которых поэт не имел отношения. Ошибочно ему приписали песни «Бабье лето» («Клёны выкрасили город…», названная на пластинке «LETO»), «Цыганка с картами, дорога дальняя…» («TURMA NA TAGANE») и «Товарищ Сталин» («TOV STALIN»)[15]. Как отмечает исследователь творчества поэта Максим Кравчинский, издание «запрещённых в СССР» исполнителей в те времена было прибыльным бизнесом: «Зачем искать артиста, платить за аренду студии, аранжировки и права, если можно переписать всё с контрабандных плёнок и вложиться только в тираж и нехитрый дизайн?» В аннотации, размещённой на обложке издания, в частности, говорилось: «…Песни Высоцкого невероятно популярны. Они широко распространены на магнитных лентах. Все усилия агентов КГБ конфисковать эти плёнки сводятся на нет фанатами певца, которые решительно настроены продолжать записывать и распространять его песни»[16].

Текст песни был напечатан при жизни поэта в 1977 году в Париже в первой части четырёхтомного сборника «Песни русских бардов». Это издание, распространявшееся по подписке, анонсированной в мае 1977 года, включало в себя более двухсот произведений поэта и являлось первым его собранием сочинений. Примечательно оно также тем, что подписчики получали не только книги, но и одновременно песни на кассетах[17][18]. В марте этого же года песня вышла на пластинке фр. Le nouveau chansonnier international U.R.S.S. Vladimir Vissotski, выпущенной французской звукозаписывающей компанией «Le Chant du Monde». Ещё в 1975 году Высоцкий передал студии права на двадцать три свои песни и записал их в Париже. Аранжировки для альбома готовил Константин Казански[19], в записи принимали участие: гитары — Клод Пави, Константин Казански (фр. Claude Pavy, Kostia Kazansky), контрабас — Пьер Морейон, Юбер Тиссие (фр. Pierre Moreilhon, Hubert Tissier)[1]. В 1979 году стихотворение было опубликовано в первом, скандальном выпуске альманаха «Метрополь», выпущенном американским издательством «Ардис»[20].

В СССР в 1987 году фирма «Мелодия» выпустила песню на пластинке «Сентиментальный боксёр» (первой из серии «На концертах Владимира Высоцкого», М60 48023 007) в записи 1967 года с неофициального концерта поэта[19][21], а текст произведения впервые был опубликован в 1988 году в сборнике «Избранное» издательства «Советский писатель»[22].

Песня была переведена на английский, иврит (перевод Зеэва Гейзеля), словенский язык. В 1999 году она была исполнена датчанином Пером Вармингом (Per Warming), спевшим её на шведском языке для записи на компакт-диске «Сентиментальный боксер» (швед. «Den sentimentale bokser»), и в этом же году опубликована в книге переводов на шведский с тем же названием[23][24][25].

На итальянском языке произведение (итал. «Il pugile sentimentale») увидело свет в мае 1993 года в книге и на диске с названием «Полёт Володи» (Il volo di Volodja), а также прозвучало на музыку Серджо Сакки (итал. Sergio Sacchi) в исполнении Виничио Капоссела на фестивале в Сан-Ремо 31 октября того же года — этот день фестиваля был посвящён памяти Высоцкого и назван его организаторами «Подарок Володе». Виничио Капоссела выпустил песню на одном из своих дисков (итал. «Live in Volvo»). Песня стала известна в Италии: рок-группа «Gronge» в качестве первой песни включила её в свой альбом (итал. «Tecnopunkabaret»), а короткометражный фильм итал. «Okappa e kappao», в котором звучала «Песня о сентиментальном боксёре», получил специальный приз кинофестиваля итал. «Mitreo Film Festival»[26].

В 1979 году, выступая перед зрителями в Нью-Йорке, Высоцкий сообщил, что планирует написать о спорте ровно сорок девять песен. Цифра была выбрана неслучайно — она совпадала с количеством клеток в лотерейной таблице игры «Спортлото» и, по словам литературоведа Владимира Новикова, казалась поэту интересной из-за «завершённости и универсальности». Несмотря на то, что задумка осталась нереализованной, советский спортивный мир 1960—1970-х годов представлен в творчестве Высоцкого весьма подробно — в его наследии насчитывается около двух десятков песен, так или иначе связанных с этой темой. Среди них — «Песня о конькобежце», «Профессионалы», «Марафон», «Вратарь», «Утренняя гимнастика», произведения из дилогии «Честь шахматной короны» и другие[27][28].

Серия спортивных песен, по замечанию польского литературоведа Бартоша Осиевича, перекликается с так называемым «горным циклом» Высоцкого: и в той, и в другой группе произведений персонажи поставлены в «испытательную ситуацию» и вынуждены существовать на пределе физических и эмоциональных возможностей[29]. Практически во всех «спортивных» песнях обнаруживается своеобразный подтекст, позволяющий вывести рассказываемую историю за рамки незатейливого сюжета о голах, очках и рекордах. Так, прыгун в длину, переступивший за черту, напоминает героя «Охоты на волков» — в обоих случаях происходит выход «за флажки», а значит — нарушение моральных норм и правил, принятых в обществе. Рассказчик из «Песни о сентиментальном боксёре», не привыкший «бить человека по лицу», выглядит гуманистом и в жизни, и на ринге — своим нежеланием «крошить челюсть» он близок персонажу песни «Тот, который не стрелял». Герой песни про конькобежца на короткие дистанции, которого заставляют бежать на длинную, — это, по сути, обычный советский труженик, обязанный справляться с явно невыполнимыми производственными заданиями[27]. Свидетельством того, что поэт стремился подчеркнуть родство между своими персонажами, выступающими в разных видах спорта, является тот факт, что в 1966—1968 годах он на концертах исполнял «Песню о сентиментальном боксёре» вслед за песней о конькобежце, подчёркивая, что эти произведения представляют собой своеобразную дилогию: «Вторая серия предыдущей песни — про того же человека, когда он стал боксёром»[30][4].

В песне действуют два персонажа, поведение которых во время поединка диаметрально противоположно. По мнению Тома Крафта, в имени одного из них, Буткеева, уже заложено стремление к схватке: слово «Борис» созвучно глаголу «бороться». Соединение имени с фамилией во время быстрого репортажа рождает соотносящееся с представлением о молодецкой силе звукосочетание БоБу — в результате краснодарский боксёр предстаёт перед слушателями в образе крепкого, дюжего бойца. На ринге он подобен заведённой машине: не зная сомнений в верности выбранной тактике, он может только ускоряться. Войдя в азарт, Буткеев наносит удары в неприкрытые места противника, легко находит болевые точки, взламывает защиту[31].

«Сентиментальный боксёр» выглядит на фоне Буткеева пассивным соперником. На протяжении всего поединка он вынужден решать, какое из «двух зол» меньшее; выбор невелик — или нанести ответный удар, или проиграть. Оба варианта для героя — с его внутренней установкой «не бить по лицу» и одновременным нежеланием терпеть боль — кажутся неприемлемыми. При этом его отношение к неутомимому Буткееву постепенно меняется — если в первых строфах песни тот воспринимается просто как «настырный сибиряк», то по мере развития событий рассказчик начинает демонстрировать определённую нетерпимость: «А он всё бьёт — здоровый, чёрт!» Чувствуя, что добром эта потасовка не закончится («Я вижу — быть беде»), герой — впервые за время боя — даже пытается предупредить противника о последствиях: «И я сказал ему: / „Чудак! Устал ведь — отдохни!“» Но Буткеев, напоминающий в этой ситуации вошедшего в раж непослушного ребёнка, не слышит призывов оппонента и не чувствует, что сам слабеет. Даже упав на ринг, он продолжает мысленно произносить въевшийся в его сознание тезис о том, что «жизнь хороша»[32].

Добры молодцы кулачные бойцы Парамошка и Ермошка. Ксилография. XVIII век

Поэтесса и литературовед Новелла Матвеева в 1980 году писала, что «Владимир Высоцкий создал как бы новый лубок». По мнению итальянского высоцковеда Марио Алессандро Курлетто, речь в данном случае идёт не только о графических изображениях, но и об умении использовать в произведениях поэтику городского фольклора, в котором присутствуют ярмарочные или балаганные картины[33]. «Песня о сентиментальном боксёре» в этом смысле восходит к лубочным произведениям с их тяготением к показу народных боёв, в том числе кулачных. При изучении лубочных рисунков Курлетто обращает внимание на подписи, сделанные в пародийном стиле. К примеру, на гравюре XVIII века, озаглавленной «Добры молодцы кулачные бойцы Парамошка и Ермошка», изображены два друга, которые, судя по воспроизведённым на картинке репликам, не имеют серьёзного настроя на поединок. Один персонаж, обращаясь к другому, произносит: «Еи брат Парамошка худо ты шутишь надо мною кадыкомъ Ермошкои хотя бъ ты всю iзодралъ мою рожу токмо не замал бы моей одежи». Тот отвечает в подобном же ключе: «Я вижу охлебался ты молока преснова оттово у тебя портки на жопе треснули»[34].

Подобное смягчение доли насилия в таком жёстком по своей природе сражении, как кулачный бой, напоминает нам то, что происходит в «Песне о сентиментальном боксёре», где почти невольно побеждает тот, кто с детства не может «бить человека по лицу» и неизвестно по каким случайным обстоятельствам занимается боксом[35].

Элемент пародии присутствует и в рефрене песни, в который включена видоизменённая цитата из поэмы Владимира Маяковского «Хорошо!». В ней есть, в частности, строки: «Я земной шар / чуть не весь обошёл, — / И жизнь хороша, / и жить хорошо». В «Песне о сентиментальном боксёре» они внедрены в сознание одного из героев как штамп и звучат несколько иначе, с перестановкой слов: «И думал Буткеев, мне челюсть кроша: / И жить хорошо, и жизнь хороша!» Чуть позже этот же девиз Буткеева возникает в ситуации, когда он наносит удары, «рёбра круша». Пародийный эффект, по замечанию литературоведа Анатолия Кулагина, создаётся с помощью контраста: с одной стороны — хрестоматийные фразы из Октябрьской поэмы Маяковского, с другой — снижение их торжественного пафоса в поединке с участием неравных противников. Возвышенная риторика Маяковского в ещё большей степени разрушается в финале песни, когда появляется просторечная лексика: «Лежал он и думал, что жизнь хороша. / Кому хороша, а кому — ни шиша!»[36]

Как отмечал Владимир Новиков, во второй половине 1966 года, когда в Театре на Таганке начались репетиции спектакля «Послушайте!» по произведениям Маяковского, Юрий Любимов решил показать, что поэт был не только «агитатором и трибуном», но и живым, сомневающимся, мечущимся человеком. По версии режиссёра, такой образ можно было создать с помощью пятерых разных актёров, показывающих разные стороны натуры Маяковского. Одну из ипостасей — «в кепке, с бильярдным кием» — надлежало воплотить Высоцкому. Возможно, эта грань в связке «Маяковский — Высоцкий» показалась Любимову органичной после появления «Песни о сентиментальном боксёре», в которой Владимир Семёнович весьма непринуждённо обыграл классические строки[37].

Маяковский, может быть, на такую переделку и не обиделся бы. Сам он тоже был — палец в рот не клади, да и не так уж буквально «жизнь хороша» он говорил — недаром сразу после «Хорошо» собирался писать поэму «Плохо». Не успел, вот мы за него теперь и дописываем[38].

Произведение, написанное в 1966 году, сохранило актуальность в течение десятилетий после смерти автора. Оно рекомендовано для прослушивания и анализа на факультативных занятиях по литературе в общеобразовательных российских школах (методика урока по теме «Спортивные песни Высоцкого», включающего знакомство с «философским подтекстом „Песни о сентиментальном боксёре“», изложена в адресованном учителям пособии Бэллы Макаровой «Литература. Высоцкий в школе. Материалы к урокам и внеклассной работе. 5—11 классы», изданном в 2005 году)[47]. Отдельные выражения из песни («Бить человека по лицу / Я с детства не могу», «И жить хорошо, и жизнь хороша!»), употребляемые, как правило, в «обобщённом образно-переносном значении», пополнили словарь современных афоризмов и фразеологизмов[48][49].

Стабильным остаётся интерес к песне со стороны зарубежной аудитории. Так, в 1999 году произведение вошло в балетный спектакль «Что-то русское» (Something Russian), поставленный в США (New York Theater Ballet Studio)[50]. История о «сентиментальном боксёре» и его сопернике легла в основу анимационного фильма «Бокс» (Boxe), снятого в 1998 году португальским режиссёром Д. Рамосом. На одном из национальных португальских фестивалей (Festival Nacional de Vídeo de Ovar) этот мультфильм получил награду[51]. В 2003 году во Франции был выпущен компакт-диск Wardasz, содержащий, в том числе, записанную на русском языке «Песню о сентиментальном боксёре» (исполнитель — Мануэль Пескин)[52].

• Список произведений Владимира Высоцкого
• Песенно-поэтическое творчество Владимира Высоцкого

• Бакин В. Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти. — М.: Алгоритм, 2011. — 500 с. — (Лучшие биографии). — ISBN 978-5-457-51403-4.
• Волкова Т. С. Сатирическое начало в песнях Владимира Высоцкого // Мир Высоцкого: исследования и материалы / Сост. А. Е. Крылов, В. Ф. Щербакова. — М.: ГКЦМ В. С. Высоцкого, 1999. — Т. 2; выпуск III. — С. 239—244. — ISBN 5-93038-010-4.
• Высоцкий В. Сочинения в 2 томах. Песни / Предисл. В. И. Новикова; Сост., подгот. текста и коммент. А. Е. Крылова Издание 11-е. — Екатеринбург: «У-Фактория», 1998. — Т. 1. — 544 с. — 15 000 экз. — ISBN 5-89178-071-2.
• Высоцкий В. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1. Стихи и песни. 1960—1967 / Сост. и коммент. С. Жильцова. — Тула: Тулица, 1993. — Т. 1. — 401 с. — ISBN 5-86152-003-8.
• Высоцкий В. Собрание сочинений в 7 томах. Справочный том / Сост. С. Жильцов. — Вельтон Б.Б.Е., 1994. — 547 с. — ISBN 5-85414-052-7.
• Высоцкий В. Любой из нас — ну чем не чародей: [Стихотворения] / сост. и коммент. П. Фокина; подгот. текста С. Жильцов. — СПб.: Амфора, 2012. — Т. 5. — 127 с. — (Владимир Высоцкий. Иллюстрированное собрание сочинений в 11 томах). — ISBN 978-5-367-02112-7.
• Крафт Т. Сентиментальный боксёр Высоцкого. Анализ синкретического произведения // Мир Высоцкого: исследования и материалы / Сост. А. Е. Крылов, В. Ф. Щербакова. — М.: ГКЦМ В. С. Высоцкого, 1999. — Т. 1; выпуск III. — С. 161—169. — 608 с. — ISBN 5-88673-011-7.
• Крылов А. Е., Кулагин А. В. Высоцкий как энциклопедия советской жизни: Комментарий к песням поэта. — М.: Булат, 2010. — 384 с. — ISBN 978-5-91-457-008-5.
• Кулагин А. В. Беседы о Высоцком. — Изд. 2-е, испр. — Издательские решения, 2016. — 164 с. — ISBN 978-5-4474-8196-4.
• Курлетто М. А. К вопросу о некоторых лубочных ассоциациях в творчестве В. С. Высоцкого // Владимир Высоцкий: исследования и материалы 2015—2016 гг / Г. А. Шпилевая, С. М. Шаулов, Ю. В. Гуров, А. Б. Сёмин, А. В. Скобеоев. — Воронеж: Воронежский государственный педагогический университет, 2016. — С. 3—18. — 224 с.
• Новиков В. И. Высоцкий. — М.: Молодая гвардия, 2013. — 492 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 978-5-235-03554-6.
• Осиевич Бартош. Интертекстуальность в поэзии Владимира Высоцкого. — Познань: Университет им. Адама Мицкевича, 2007. — 122 с. — ISBN 978-83-89836-06-9.
• Песни русских бардов. Тексты. Серия 1 / Оформление серии Л. Нусберга. — Paris: YMCA-Press, 1977. — Т. 1. — 160 с.
• Владимир Высоцкий : Каталоги : Книга вторая / Сост. А. Петраков, А. Ковановский, И. Рахманов. — М.: Галлея-принт, 2001. — Т. 2. — 188 с. — (Библиотека журнала «Вагант-Москва»).
• Владимир Семенович Высоцкий : что? где? когда? : библиографический справочник (1960—1990 г.г.) / авт.-сост. А. С. Эпштейн. — Харьков : Прогресс ; Москва : Студия-Л, 1992. — 399 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-87258-006-1.

• Песенка сентиментального боксера. Высоцкий в Париже. 1977, русская авторская песня (неопр.). Яндекс.Музыка. Дата обращения: 27 ноября 2017.
•  итал. Il pugile sentimentale · Vinicio Capossela (альбом «Il volo di Volodja», композитор Sergio Sacchi)
•  Песня сентиментального боксёра